Блюм принялся рассматривать кусочек белой бумаги с нечитаемой надписью.
— Не переживай, пропуск действующий. На этот счет не парься. Парься о том, что тебе предстоит. Мы еще никогда никого не вывозили из лагеря.
— В таком случае, спасибо, что согласились.
— Спасибо не мне, — Левин повернулся: — Спасибо Ройзману. Он вызвался идти с тобой.
К ним приблизился курчавый темноволосый мужчина с костлявыми, словно вешалки, плечами. Блюм пожал ему руку.
— Должно сработать. Если все пойдет по плану. В каком она блоке? — спросил бригадир.
— В тринадцатом, — ответил Блюм.
— В тринадцатом? — Левин подмигнул Ройзману. — Что там с водой в тринадцатом блоке? Мы только в четверг там все починили.
Шетман вручил Натану лагерную форму, о которой тот просил, и похлопал его по плечу:
— Удачи тебе.
— Зачем? — спросил Блюм, пока они тащили старенький насос к главным воротам.
— Зачем что?
— Зачем ты это делаешь? Левин сказал, что ты сам вызвался. — Оба они понимали: если что, их пристрелят на месте. Или повесят и оставят болтаться на виселице в назидание окружающим.
Ройзман остановил тележку и засучил рукав.
— Видишь этот номер, — Блюм посмотрел. А11236. — Я тут с самого начала. С сорок первого года. Таких, как я, они ни за что не оставят в живых. Я слишком много видел, — он поднял оглоблю тележки. — Они не оприходовали меня, потому что я им полезен. Так что пока есть возможность, я просто хочу сделать доброе дело.
— Ну, в любом случае, спасибо, — произнес Блюм.
— Кроме того, как сказал Левин, мне сама идея по душе, — они двинулись дальше. — Она тебе кто? Жена? Любимая девушка?
— Сестра, — ответил Блюм, подталкивая насос сзади. Насос в металлическом кожухе вместе со шлангом был закреплен на шаткой деревянной платформе с четырьмя колесами и буксирной тягой.
— Сестра? Но зачем она тебе здесь? — Ройзман, обернувшись, посмотрел на него озадаченно.
— Можно я отвечу тебе завтра? — спросил Блюм. К тому времени ему не придется отвечать. Их уже не будет.
— Да ты вообще можешь ничего не объяснять, — пожал плечами Ройзман. — Это не мое дело.
Они прошли мимо пищеблока и административного здания, стоявших по другую сторону колючей проволоки. Охранники их проверили. Ройзман кивнул парочке знакомых. Никто к ним не придирался.
— Я тут давно работаю. Большинство из них знаю, — пояснил Ройзман. — На воротах говорить буду я, если ты не против.
— Конечно.
— Мы должны идти именно сейчас, — он глянул на часы на башне, — десять минут, потому что к нашему возвращению охрана не должна успеть смениться.
На главных воротах они предъявили свои пропуска. Внутри у Блюма все сжалось в комок. Вооруженный автоматом эсэсовский унтерофицер посмотрел на насос.
— Авария в женском лагере, — доложил ему Ройзман. — В тринадцатом блоке.
— В тринадцатом? Второй раз на этой неделе, — охранник покачал головой. — Что они там вытворяют с водой?
— Если бы нам позволили отремонтировать чертовы трубы, нам бы не пришлось мотаться туда сюда с этой дрыной.
— Эй ты, — унтер подошел к Блюму. Тот вручил ему свой пропуск. — Новенький? А это не ты на днях носил ведра с дерьмом?
Блюм понял, что унтер был одним из тех, перед кем вчера выделывался Дормуттер. И не знал, что ответить.
— Выглядит молодо, но лучшего механика я не встречал, — вмешался Ройзман. — Зачем же такому пропадать на сортирных работах?
Охранник окинул Блюма взглядом с головы до ног.
— Повезло тебе с повышением, — он вернул Блюму пропуск. — Наслаждайся там видами.
Их пропустили, и они двинулись по дороге вдоль кирпичной стены. Грохочущую тележку приходилось толкать по заросшей ухабистой тропинке. Тащить неподъемный агрегат было тяжело, так что пара сотен метров, отделявших их от женского лагеря, показались бесконечными. По мере приближения к Биркенау вонь в воздухе становилась все сильней. Как будто они с Ройзманом шли прямиком в эту серую нависшую над лагерем тучу.
Мимо проехал вездеход с солдатами. На западе Блюм разглядел строящуюся железную дорогу, а за ней — сосны и клены, тот самый лес, откуда Юзеф и его партизаны начнут атаку сегодня ночью. Этот лес был единственной зеленью, которую Блюм увидел за последние три дня. Он вспомнил карту, составленную Врбой. Довольно точная, оценил Блюм, думая о предстоящем побеге. Он шумно вдохнул. Позже.
— Мы почти пришли. Отсюда все становится стремным, — предупредил его Ройзман. — Тринадцатый, говоришь? Она знает, что ты придешь?
— Нет. Она только сегодня узнала, что я вообще здесь.
— Ну, тогда шансов у тебя немного. Собственно, всего одна попытка.
— Да, понимаю. — Одна попытка — это все, что у меня есть, произнес он про себя.
Большая часть заключенных находилась на работах, поэтому оркестр не играл уже несколько часов. Натан решил, что музыканты ушли на перерыв. Или отсыпались. Было начало третьего. Впереди у дороги виднелась будка с двумя эсэовцами-охранниками.
Оглянувшись, Ройзман бросил на него тревожный взгляд.
— Ну, начинается.
Женский лагерь был окружен кирпичной стеной с вышками, на которых стояли пулеметчики.
— А, шарфюрер! — когда они подкатили к воротам, Ройзман кивнул знакомому охраннику.
— Что-то быстро ты вернулся, — закатил глаза немец.
— Поверьте, то еще удовольствие — тащить сюда эту штуковину. Мне было бы в сто раз легче, если бы у них тут своя такая была.
— Я замолвлю за тебя словечко, когда в следующий раз буду встречаться с фюрером, — проворчал охранник с саркастической улыбкой. — Сегодня куда? В тринадцатый? Опять? — заметил он, проверяя пропуска, протянутые Ройзманом. Натан был уверен, что между пропусками пристроилась купюра.
— Так что у тебя там? — охранник шагнул к Блюму и посмотрел на него внимательно. — Фрау?
Блюм глянул на Ройзмана, не зная, что ответить. Тот кивнул ему.
— Да. Жена.
— Что ж, надеюсь, старый насос еще работает, ты знаешь, что я имею в виду, — он понимающе ухмыльнулся. — Возвращайтесь через двадцать минут, — он подмигнул Ройзману. — Я еще буду здесь.
Они поспешили дальше, в то время как охранник, поизучав свою ладонь, сунул что-то в карман.
Они были в женском лагере.
Глава 55
Женские бараки были похожи на мужские: длинные двухэтажные здания с окнами наверху и траншеями вокруг. Перед некоторыми были разбиты клумбы с цветами. По дороге им попадались суровые охранницы в коричневой эсэсовской форме с пистолетами в кобурах. Охранники-мужчины тоже были. Несколько раз их окликали заключенные:
— Эй, красавчики, идите сюда! Нам тут тоже шланг нужен. Куда же вы?
— В тринадцатый.
— Ну почему все внимание достается тринадцатому? Чего у них есть такого, чего нет у нас? Посмотрите!
— Да вода у них не идет, вот и все, — парировал Ройзман, волоча насос вдоль бараков.
— У нас тоже не идет, — выкрикнула какая-то женщина. — Тащи сюда свой насосище. — Женщины захохотали.
— Увидимся на обратном пути.
Почти все они были с обритыми головами, одетые в бесформенное тряпье, прикрывавшее кожу да кости. Они практически не видели мужчин — кроме охранников, которые обращались с ними так же грубо, как с мужчинами в основном лагере.
— Тринадцатый вон там, — Ройзман показал на один из бараков. — Ты откроешь кожух, а я подключу насос. У тебя двадцать минут. Даже меньше, так как мы должны делать вид, что работаем. В барак не заходи. Это verboten. И помни, ты ее берешь, только если никто не видит. И по моей команде. Или я сворачиваюсь и оставляю вас тут.
— Я тебя понял. — Сердце Блюма забилось в предвкушении. Он оглянулся. В добавок к охранникам за ними тут наблюдали свои блокфюреры и писари. Пара женщин работали в садике поблизости.
— Девушки, это опять мы, — объявил Ройзман. — Эта штука скоро заработает. — Он взгромоздил насос у стены барака так, что его было почти не видно. Блюм открыл кожух, в нем была деревянная катушка с намотанным на нее шлангом. Он вытянул конец и протянул его Ройзману, который завел мотор и подсоединил шланг к крану, находившемуся снаружи здания. Он встал на колени и открутил кран. Потекла темноватая струйка. В мужском лагере такая вода текла в удачный день, предположил Блюм. Ройзман взял разводной ключ и, наклонившись, отвинтил вентиль, подсоединив раструб шланга к трубопроводу.
