Холли подходит к телефону, протягивает к нему руку, потом опускает ее. Почти минуту она стоит на месте, кусая губы. Для нее непривычно брать инициативу на себя. Может, стоит сначала позвонить Биллу и посоветоваться?
— Но Билл не считает блокнот чем-то важным, — сообщает она своей гостиной. — Я думаю иначе. И я могу думать иначе, если хочу.
Она хватает с журнального столика мобильник и звонит Тине Сауберс, пока не сдали нервы.
— Алло? — Осторожно, почти шепотом произносит Тина. — Кто это?
— Холли Джибни. У тебя номер не высветился, потому что его не внесли в список. Я со своим номером очень осторожна. Но тебе дам, конечно, если хочешь. Мы можем говорить в любое время, ведь мы же подруги, а подруги для этого и нужны. Твой брат уже вернулся домой?
— Да. Приехал где-то в шесть, когда мы уже заканчивали обедать. Мама сказала, осталось еще много тушеного мяса и картофеля, и она подогреет для него, но он сказал, что по дороге пообедал в Дэнни и пошел наверх. Он даже не захотел слоеный торт с клубникой, а он любит. Я, правда, очень-очень за него волнуюсь, мисс Холли.
— Можешь называть меня просто Холли, Тина. — Она ненавидит это «мисс», оно звучит, как писк комара, летающий вокруг твоей головы.
— Хорошо.
— Он тебе что-то говорил?
— Просто «привет», — тихим голосом отвечает Тина.
— Ты не рассказывала ему о том, как вы с Барбарой в пятницу приезжали в офис?
— Господи, нет!
— Где он сейчас?
— В своей комнате. Слушает «Блэк Киз». Я терпеть не могу «Блэк Киз».
— Да я тоже. — Холли понятия не имеет, кто такие «Блэк Киз», хотя может поименно перечислить всех актеров, игравших в «Фарго». (Лучшую реплику произносит Стив Бушеми: «Давай выкурим проклятую трубку мира».)
— Тина, у Пита есть какой-то особый друг, с которым он мог бы поговорить о том, что его волнует?
Тина задумывается. Холли, воспользовавшись случаем, берет из открытой пачки рядом с компьютером одну подушечку никоретина и бросает ее в рот.
— Вряд ли, — наконец говорит Тина. — В школе у него есть друзья, и немало, но единственным близким другом был Боб Пирсон, кажется, он жил в квартале от нас. Они переехали в Денвер в прошлом году.
— А девушка у него есть?
— Раньше он встречался с Глорией Мур, но после Рождества они разбежались. Пит сказал, что она не любит книги, а он никогда не сможет сойтись с девушкой, которая не любит книги. — С грустью в голосе Тина добавляет: — А мне Глория нравилась. Она показала мне, как красить глаза.
— Девушкам до тридцати лет не следует красить глаза, — авторитетно произносит Холли, хотя сама никогда не красится. Ее мать говорит, что красятся только шлюхи.
— Правда? — Тина, похоже, поражена.
— А учителя? У него был любимый учитель, к которому он мог обратиться? — Холли сомневается, что старший брат стал бы обсуждать с младшей сестрой любимых учителей, и младшая сестра прислушалась бы к нему, даже если бы он это и сделал. Она спрашивает, просто потому что больше ничего не придумала.
Но Холли даже не задумывается.
— Рикки-хиппи, — говорит она и хихикает.
Холли резко замирает.
— Кто?
— Мистер Рикер, так его по-настоящему зовут. Пит говорил, ему дали прозвище Рикки-хиппи, потому что он любит носить цветастые рубашки и галстуки того периода. Пит с ним познакомился на первом курсе. Или на втором, не помню. Он говорил мистер Рикер разбирается в хороших книгах. М … То есть Холли, мистер Ходжес все еще собирается поговорить завтра с Питом?
— Да. Не волнуйся по этому поводу.
Но Тина очень волнуется. Более того, кажется, она вот-вот расплачется, и от этого живот Холли сжимается в маленькую круглую точку.
— Боже мой! Надеюсь, он не возненавидит меня за это.
— Ни в коем случае, — уверяет ее Холли. Она с какой-то неестественной скоростью жует подушечку никоретина. — Билл узнает, что там происходит, и все уладит. И тогда твой брат любить тебя еще больше.
— Обещаешь?
— Да. Ой!
— Что случилось?
— Ничего. — Она вытирает губы и смотрит на розовое пятнышко крови на пальцах. — Я себе губу прокусила. Мне надо идти, Тина. Позвонишь мне, если вспомнишь, с кем еще он мог говорить о деньгах?
— Он ни с кем не говорил, — несчастным голосом объявляет Тина и начинает плакать.
— Хорошо. — И поскольку хочется еще что-то добавить: — И не морочь себе голову макияжем. У тебя и так очень красивые глаза. До свидания.
Она обрывает звонок, не дожидаясь ответа Тины, и снова начинает ходить по комнате. Выплюнув разжеванную подушечку «Никора» в корзину рядом со столом, она промокает губы бумажной платком, но кровь уже остановилась.
Нет ни близких друзей, ни постоянной девушки. Никаких имен, кроме этого одного учителя.
Холли садится и снова включает компьютер. Открывает «Фаерфокс», заходит на сайт Нортфилдской средней школы, щелкает нужный факультет, и вот он, Говард Рикер, в рубашке с цветочным узором и мешковатыми рукавами, точно, как описывала Тина. В дополнение к этому какой-то совсем нелепый галстук. Неужели не могло так случиться, чтобы Пит Сауберс что-то рассказал своему любимому учителю, особенно, если это было как-то связано с тем, что он писал (или читал?) в молескиновой записной книжке?
Еще несколько кликов мышкой, и на экране компьютера появляется номер Говарда Рикера. Еще совсем не поздно, но она не может себя заставить просто так взять и позвонить совершенно незнакомому человеку. Даже Тине и то было трудно позвонить, и звонок этот закончился слезами.
Завтра скажу Биллу, решает она. Он сам позвонит Рикки-хиппи, если решит, что это стоит сделать.
Она возвращается к объемной папки с фильмами, и через минуту все ее внимание уже снова сосредоточено на «Крестном отце 2».
12В тот вечер в воскресенье Моррис заходит еще в одно интернет-кафе и осуществляет свое быстрое небольшое исследование. Обнаружив, что искал, он достает из кармана бумажку с номером Питера Сауберса и записывает адрес Эндрю Халлидея. Кольридж-стрит находится в Вест Сайде. В семидесятых это был белый анклав среднего класса, где все дома пытались сдавать немного дороже, поэтому они выглядели почти одинаково.
Быстрый просмотр сайтов местных агентств недвижимости показывает Моррису, что с тех пор здесь мало что изменилось, хотя и появился роскошный торговый центр «Велли Плаза». Машина Энди все еще может стоять там, у его дома. Конечно, она может быть и во дворе за магазином, Моррис так и не проверил («Господи, невозможно же проверить все», — полагает он), но это маловероятно. Зачем ездить каждое утро три мили в город и каждый вечер в час пик возвращаться три мили назад, если можно за десять долларов купить автобусный проездной на месяц или за пятьдесят на полгода? У Морриса есть ключи от дома его старого приятеля, но он не собирается ими воспользоваться, поскольку вероятность того, что дом стоит на сигнализации, намного выше, чем в случае с Залом отдыха на Березовой улице.
Но еще у него есть ключи от машины Энди, а машина может пригодиться.
Он идет пешком обратно в Элитный гнидник, не имея никакого сомнения в том, что там его уже ждет МакФарланд, который на этот раз будет требовать от него не только помочиться в стаканчик. Нет. На этот раз он захочет обыскать его комнату, а сделав это, он найдет сумку «Тафф-Тот» с краденым компьютером, окровавленные ботинки и рубашку. Не говоря уже о конверте с деньгами, который он взял со стола своего давнего приятеля.
«Я убью его», — полагает Моррис, который уже превратился (по крайней мере, в своей голове) в Волка Морриса.
Только этого нельзя будет сделать пистолетом. Слишком много людей в Элитном гниднике знают, как звучит пистолетный выстрел, даже вежливое ка-пау из маленького пидорского «P238», его давнего приятеля, а топорик он оставил в кабинете Энди. Хотя, если бы и не оставил, топорик вряд ли помогла бы. Макфарланд такой же здоровенный, как Энди, только в отличие от Энди он не упитанный и не мягкотелый, как кисель. Макфарланд выглядит сильным.
Но ничего, успокаивает себя Моррис. Это дерьмо не такое уж дерьмо, потому что старый волк — волк опытный, умелый. Таким ему и надо быть сейчас — умелым.
Макфарланд не ждет его у порога, но не успевает Моррис облегченно вздохнуть, как сразу же появляется мысль, что проверяющий может ждать наверху. И даже не в коридоре. Возможно, он обзавелся универсальным ключом, с помощью которого может попасть в любое помещение этого похабного, пропахшего мочой, места.
«Попробуй меня, — размышляет он. — Попробуй меня взять, сукин сын». Но дверь заперта, комната пуста, и не похоже, чтобы ее обыскивали, хотя он предполагает, что Макфарланд сделал бы это осторожно … умело …
Но вскоре Моррис называет себя идиотом. Если бы Макфарланд обыскал его комнату, он бы уже ждал его с парой копов, и у копов были бы наготове наручники.
