— Я не брат ей, — внезапно прохрипел Стас, окончательно очнувшись. Я не брат — че уж теперь! Не стреляй…
Глупо хмыкнув, я почесал затылок стволом револьвера и растерянно развел руками. Что было сказать? Моя маленькая женщина, в течение двух лет пребывавшая практически в невменяемом состоянии, за последние две недели резко пошла на поправку, резко залюбила своего братца, который, при ближайшем рассмотрении, оказался вовсе и не братцем…
— Ну, не буду, — согласился я и засунул пистолет за пояс, предварительно аккуратно спустив курок. — Может, кто-нибудь объяснит, что тут у вас происходит?
— Сейчас объясню, — пообещал Стас, болезненно морщась и держась за голову. — Мне можно одеться?
— Можно. — Я кивнул на Милку, застывшую в дверях кухни. — И ей, очевидно, тоже. Кто-то из нас явно не подходит на роль непредвзятого созерцателя обнаженной натуры… хм… даже и затрудняюсь определенно сказать — кто…
Стас поднялся со стула, все так же держась за голову, обняв Милку за плечи — она доверчиво прижалась к нему, — и они проследовали в спальню. Сердце мое болезненно сжалось, когда две обнаженные фигуры скрылись за дверью. Вот еще одна женщина уходит из моей жизни — моя лучшая половинка, дороже которой ничего на этом свете не было у меня…
Через две минуты Стас вновь сидел на кухне и неторопливо рассказывал подробности, от которых неподготовленный человек хлопнулся бы в обморок. Я — подготовленный, а потому в обморок падать не стал, а просто закуклился в чехол непроницаемого спокойствия и периодически задавал односложные вопросы.
Итак, оказалось, что Стас — координатор ПРОФСОЗА, приставленный ко мне для организации взаимодействия с сотрудницей управления этой уважаемой конторы по кличке Лиля, которую в миру я знал и ощущал как свою своенравную подружку — Оксану для того, чтобы организовать цель событий по сценарию ПРОФСОЮЗА, а именно: окончательно и бесповоротно рассорить меня с Центральной братвой и мамедами, пристроить в объятия губернаторши и… и уморить Дона своей пылкой любовью. Так все просто… Я быстро проанализировал события последнего полугодия и поинтересовался:
— Случай на вокзале — при нашей встрече… Это что — тоже задумка ПРОФСОЮЗА?
— Это экспромт, — пояснил Стас. — Просто была установка на качественный раздор — я воспользовался ситуацией, подыграл — получилось…
выяснилось также, что насчет акций по ликвидации Снегова, Гнилова и Феликса Стас тоже в курсе. Более того, это именно он запустил утку в Кировскую бригаду о странной резиновой женщине и подстроил так, чтобы кировцы нащупали ту самую ушастую бабусю. Без того тупоголовый Протас ни за что в жизни не догадался бы увязать вместе странности катастрофы, в которой пострадал Снегов-старший.
Помимо личного участия и взаимодействия с Оксаной — Лилией, Стас должен был зорко следить за ходом событий и поправлять оные, буде вдруг что-нибудь пошло бы наперекосяк. Но пока что надобности в этом не возникало — все шло как надо…
— Куда шло? — в отчаянии спросил я. — Для чего ПРОФСОЮЗУ это нужно? Они там что — совсем навернулись от безделья?
— А вот это я не знаю, старик, — тихо ответил Стас. — У меня есть жесткая установка на определенный порядок действий — более я ничего не могу тебе сказать.
— Постой, постой, — вспомнил я. — Насчет акций, мамедов и братвы — это еще как-то объяснимо… А что по поводу губернаторши? Она каким боком в профсоюзный расклад попала?
— Тебе сказали, чтобы обратился к облпрокурору Сухову, если что-нибудь откопаешь? — уточнил Стас.
— Сказали, — подтвердил я. — Сказали, что у него в этом деле какой-то интерес.
— Ну так вот — откапывай, — резюмировал Стас. — Когда откопаешь, тогда все узнаешь… И это не потому, что я тебе хочу раскрыть подлинную суть акции, которую задумал ПРОФСОЮЗ, — я просто сам пользуюсь одними догадками. В нашей конторе — сам знаешь — за любопытство карают безжалостно. Есть свое дело — работай помаленьку, не спрашивай что попало…
— Ничего не понимаю, — беспомощно пробормотал я. — Ну-ка, расскажи еще что-нибудь. Может, удастся хоть какую-то целостную картинку составить.
Стас на некоторое время задумался:
— Да, вот еще что: по поводу губернаторши… Супруга мэра — упокой господи ее душу — имела скверную привычку: снимать свои и подружкины постельные баталии на видеокамеру. Эту пленку очень ловко подбросили губернатору — и ты там тоже фигурируешь… ммм… в очень даже эротическом ракурсе…
— Кто подбросил? — живо поинтересовался я. — И откуда ты про это знаешь? Это что — дело рук ПРОФСОЮЗА?
— Подбросила Оксана, — поспешно заявил Стас. — Я не вхож в резиденцию мэра в отличие от нее… А пленку мы вместе с ней смотрели — у нее дома, так что… Ну, естественно, все это сделано по профсоюзному графику — никакой отсебятины.
Я надолго задумался. Имелось огромное желание свернуть Стасу шею, одолжить у Бо какой-нибудь здоровенный пулемет с безразмерной лентой, ворваться в региональную штаб-квартиру ПРОФСОЮЗА и изрешетить там всех подряд, а в заключение поджечь к чертовой матери, чтобы другим неповадно было… Только где она — эта штаб-квартира? И что потом — после? Всю жизнь сидеть в Верхнем Яшкуле, слушать пение петухов и вздрагивать во сне?
— Где штаб-квартира? — напористо поинтересовался я, решив проверить первый пункт предполагаемого плана ответных действий.
— Какая штаб-квартира? — удивленно вытаращился Стас.
— ПРОФСОЮЗА, естественно, — спокойно ответил я, внимательно глядя собеседнику в глаза — сейчас соврет и сразу будет видно!
— А, вон что! — не соврал, паршивец, ни один мускул на лице не дрогнул! Или до умопомрачения натренирован? — Связь с управлением через Диспетчера — как и у тебя. В нашей конторе никто никогда не слышал ни про какие штаб-квартиры.
— А Оксана? Она же член? Значит, она должна знать! — утвердительно воскликнул я. — Прав я?
— Связь между членами управления — через Диспетчера, — невозмутимо выдал Стас. — Или личным контактом в заранее обусловленном месте — по крайней мере здесь, в регионе.
— Да уж… А половая связь у вас ни того? Не через Диспетчера? — съязвил я в сердцах. — По телефону брякнул — в ответ оргазм по проводам!
— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Стас, проигнорировав мой выпад. В глазах его я прочел явную тревогу и озабоченность.
— А кто ты, Стас? — спросил я, спохватившись, что этот вопрос следовало задать в самом начале беседы. — И где настоящий Стас?
— Завалили его месяц назад — при попытке к побегу, — сумрачно сообщил Стас. — А меня… меня так и зови — легенде я Стас, большего не требуй. Когда все закончится, разбежимся и никогда друг друга не увидим… Ты лучше скажи, как будешь дальше жить.
— Почему тебя это интересует? — возмутился я. — Жизнь — моя, как хочу, так и живу… А что тебе будет за утечку информации? Я, между прочим, собираюсь потребовать, чтобы ПРОФСОЮЗ оказал мне помощь в раскручивании этой ситуации — уж коль скоро они меня затащили в этакое дерьмо, так пусть расхлебывают.
— За утечку информации меня аннулируют — сам прекрасно знаешь, — невозмутимо ответил Стас. — Помощь тебе ПРОФСОЮЗ оказывать не будет ни под каким соусом — это я тебе клятвенно обещаю. Вся схема построена именно на том, чтобы загнать тебя в угол и дать возможность самостоятельно выкарабкаться. ПРОФСОЮЗ интересует побочный эффект твоего выкарабкивания — то есть те события, которые последуют за каждым твоим шагом в поисках выхода… В лучшем случае ты можешь получить какую-нибудь скудную информацию — направление движения. Но ты пока в таковой не нуждаешься — так что…
— Значит, тебе дали такую установку — загнать меня в угол? — удивился я. А для чего вообще все это? Какова конечная цель?
— Мне никто такую установку не давал, — опроверг мои домыслы Стас. — Я ж тебе сказал, какое задание я получил. Насчет побочного эффекта — это моя версия. Знаешь, работаю я давненько в этой структуре, навидался всякого… Вот и соображаю — расклад должен быть именно такой.
— А сколько тебе лет, Стасик? — перебил я собеседника. — На вид не моложе меня.
— Мне сорок, — ответил Стас и слегка поклонился. — Знаешь — не очень легко играть в таком возрасте двадцатидвухлетнего пацана. Получилось?
— Не очень, — я отрицательно помотал головой. — Если бы я не был твердо уверен, что ты брат Милки, — ни что бы не поверил, что тебе меньше тридцатника.
— Ну вот — видишь: ты все же ни на секунду не усомнился, что я — это Стас, — резюмировал Стас. — Внушение — великая вещь… А насчет Милки — ты меня, конечно, извини, но… в общем, она никогда не сможет вновь стать твоей женщиной — как ни прискорбно.
Я мрачно глянул на собеседника и отвел глаза в сторону. Вспомнил, что по этому поводу говорила мне Оксана. Значит, сходится все… Две недели моя маленькая женщина провела без меня — и этого ей хватило, чтобы полностью оправиться от недуга, преследовавшего ее два года. Значит, права Оксана — это я, именно я был мощнейшим негативным фактором, постоянным напоминанием о случившейся трагедии. Не зря она пририсовывала мой шрам своему насильнику — именно я в ее помраченном сознании ассоциировался со всеми насильниками мира, вместе взятыми… Господи — как обидно! А этому чужому мужику понадобилось всего две недели, чтобы реабилитировать Милку и, помимо всего прочего, влюбить ее в себя… Меня она боится — там, в спальне, при виде меня Милка сразу же ушла в глухую защиту… А этого — любит, умереть за него готова… Как обидно-то!
