Все муки – даром? И награда – призрак?
Еврипид «Елена», действие 1, явление 8[38]
Он провел слишком много времени почти во всех транспортных средствах, какие только могла предложить армия, и знал все их достоинства и недостатки, и в итоге его занесло на свободное место в «Страйкере», отделении, которым командовал Тобиас.
На «Страйкер» вылили немало дерьма, в основном подписчики журналов по оружейной тематике, любители порассуждать о «боевом классе», но солдатам «Страйкер» нравился. Сиденья проваливались, вентилятор трещал, словно в его задачу входило отгонять мух, и выходов для подключения DVD-плееров и айпадов хватало не на всех, но машина превосходила «Хамви», даже бронированный. «Страйкер» обеспечивает 14,5-миллиметровую круговую защиту от всего, что могут швырнуть в него хаджи, и дополнительную защиту от гранатометов, за которую отвечает бронеплита, навешиваемая на расстоянии 8 миллиметров от корпуса. Сзади – пулемет «М240», сбоку – подвесной 50-го калибра. Для сравнения: в «Хамви» сидишь, как будто прикрылся фольгой и размахиваешь 22-м калибром.
Все это важно, потому что вопреки правилам городской войны командование отправляло их в патруль каждый день по одному и тому же маршруту и в одно и то же время, так что хаджи могли проверять по ним часы и, соответственно, закладывать самодельные взрывные устройства. К этому времени вопрос состоял уже не в том, подстрелят их или нет, а в том, когда именно. Присутствовал и позитивный аспект, так как после подрыва машина в обязательном порядке возвращалась на базу для ремонта, и команда могла отдыхать до конца дня.
Перевод в расчет «Страйкера» обеспечил Тобиас. Тобиас и парень по имени Роддам. Тобиас заработал сержантские нашивки и стал командиром отделения. Он не зазнался, даже угостил всех пивом, хотя попасться с выпивкой считалось серьезным нарушением. Избежать ответственности по 15-й статье за драку или несанкционированное использование транспортного средства было можно, но за наркотики и алкоголь привлекали к судебной ответственности. Тобиас сильно подставлялся с пивом, но своим доверял. Впрочем, к тому времени он уже знал его методы и понимал, что пиво – это средство расположить к себе. Тобиас по-своему интерпретировал третий закон Ньютона: на каждое действие есть равное или большее противодействие. За пиво они расплатились, и плату взимал Роддам.
Роддам был чем-то вроде секретного агента. В Багдаде таких хватало с избытком, и настоящих, и шарлатанов. В Роддаме было понемножку того и другого. Звание он носил армейское, не цэрэушное, и, как всякий хороший шпион, о своих делах не распространялся. Говорил, что работал на небольшое агентство под названием «Служба поиска и обработки информации», СПОИ, но Тобиас как-то дал понять, что действует он по большей части в одиночку. На его визитных карточках значились офисы в Конкорде, штат Нью-Гемпшир, и Пон-Руже, что в Канаде, но последний оказался на поверку не более чем фикцией, налоговой аферой, с адресом около аэродрома, а конкордское отделение состояло из телефона и автоответчика.
В ЦРУ Роддам, однако, когда-то служил, у него были контакты и влияние. В Багдаде он действовал как посредник между армией и мелкими подрядчиками, теми, что не имели транспортной сети и пытались сократить расходы, чтобы греть руки на услугах, предоставляемых дяде Сэму. Роддам договаривался о перевозках грузов, до которых не доходили руки у больших ребят, например из «Халлибертон», и которые по каким-то причинам желательно было перебросить в обход обычных транспортных каналов.
Кое-что он с этого имел, и не так уж мало, но главным полем игры было другое. Как выяснилось, Роддам был специалистом по допросам и информационному анализу, чем и объяснялось происхождение названия СПОИ. Под арестом содержалось столько иракцев, что штатные сотрудники разведки не успевала всеми заняться, и мелкую рыбешку бросали Роддаму. При достаточном количестве заключенных можно сопоставить полученную от них информацию и получить некую общую картину. В области анализа полученной от пленников информации Роддам был настоящим гением; иногда те даже не догадывались, что поделились чем-то ценным. Если требовалось найти объяснение чему-то или установить связь между кажущимися разрозненными сведениями, он разговаривал с пленными сам. Роддам не ломал пальцы и не обращался к пытке водой. Он был терпелив, осторожен и выдержан. Всю полученную информацию он загонял в компьютерную программу, созданную им самим и проходившую тестирование в Ираке. Программа сравнивала ключевые фразы, мелкие оперативные детали и соотносила их друг с другом для выявления некоей модели. Армейская разведка и ЦРУ тоже подбрасывали ему какие-то фрагменты, так что Роддам знал об операциях повстанцев едва ли не больше других. Человек он был сведущий, компетентный и надежный, как виртуальный оракул. Взамен Роддам получал то, что хотел.
Он так и не узнал, на чем сошлись Тобиас и Роддам. Наверное, такие просто притягивают друг друга. В общем, когда Тобиас принес пиво, Роддам пришел с ним. Скорее всего, и пиво доставал он.
К тому времени они уже понесли потери: погибли Латнер и Коул, раненых Эдвардса и Мартинеса заменили Харлан и Крамер, а подстреленный снайпером Хейл лежал в госпитале в тяжелом состоянии. Ему попали в голову, и смерть стала бы для него лучшим выходом. До пополнения их назначили в боевое охранение – никаких патрулей, только сменный караул в башне, а значит, постоянный, час за часом, радиообмен: «вызывает передовая янки» – «это Лима Чарли – слышу хорошо[39]», да редкая тревога, когда кто-то в темноте пулял из миномета, гранатомета или просто давал автоматную очередь, чтоб не заскучали.
В тот вечер Тобиас – или Роддам – устроил так, что их освободили от дежурства, и вся команда, восемь человек, собралась в блоке-контейнере Тобиаса: он сам, Тобиас, Роддам, Крамер, Харлан, Марлак, Пэтчет и Баччи. Когда все расслабились пивом, Тобиас заговорил. Сообщил, что жизнь Хейла будет в лучшем случае выживанием. Вспомнил других ребят, оказавшихся в похожем положении. Рассказал, как парни добиваются выплат по разным статьям от отдела по делам ветеранов и как министерство отказало Кейсу, пулеметчику, которого сменил Пэтчет, на том основании, что по ранению в ногу он квалифицируется утратившим трудоспособность лишь на шестьдесят процентов. Кейс обратился в прессу, и проценты тут же подскочили, но только потому, что они хотели заткнуть ему рот. Парню повезло, но раненых было много, а удача улыбалась не всем, и не каждый находил газету, которая отнеслась бы к нему сочувственно и взялась за его дело. Тобиас сказал, что у Роддама есть предложение, и если они согласятся и сделают все как надо, то смогут помочь своим раненым братьям и сестрам и обеспечат комфортную жизнь себе после возвращения домой. Тобиас предложил им послушать, и они слушали.
Роддаму было около пятидесяти – лысоватый, с животиком. Всегда носил рубашки с коротким рукавом и галстуки. Очки в черной оправе. С виду школьный учитель математики или физики. Роддам сказал, что к нему попала кое-какая информация. Рассказал о разграблении Иракского музея в 2003 году. Тут вмешался Пэтчет и сказал, что был там вскоре после этого. Роддам вроде бы заинтересовался, а после даже отвел Пэтчета в сторонку и о чем-то его расспрашивал, но это после, а тогда просто принял к сведению и продолжил тему. Он говорил о золоте, статуях и древних печатях. Крамер стал смеяться. Слухи о саддамовских сокровищах появлялись нередко, как и рассказы о спрятанных в садах золотых слитках, и шли они главным образом от иракцев, которые, содрав деньги с готовых платить идиотов, исчезали в ночи и пропадали навсегда. Тобиас сказал Крамеру заткнуться и слушать, что Крамер и сделал.
Когда Роддам закончил, идеей прониклись все, даже Крамер, потому что Роддам умел убеждать тихо, спокойно и деловито. Они сказали, что да, готовы, и Роддам отправился согласовывать детали. Теперь все они были его подручными.
Он уже забыл, каково оно – напиваться. Дома едва хмелел от шести банок, но здесь, после нескольких месяцев без алкоголя, с постоянно пересохшим горлом, распаренный, он словно заправился целой бочкой. На следующий день голова раскалывалась, но данное обещание из памяти не выветрилось. Радовало, что на дело отправляются в «Страйкере», а не в какой-нибудь жестянке. Сомнения, однако, уже появились. Накануне, залив пару пива и толком не закусив, он, как и остальные, рвался в бой, но теперь ситуация предстала в реальном свете. При обычном сближении с противником на экранчике автоматизированной системы управления появлялись красные треугольники, сообщавшие о наличии неприятеля, но в этой операции им предстояло действовать вслепую и без поддержки.
