И тогда Шакиру посоветовал его начальник:
– Убери его.
Шакир испугался. Он никого никогда в жизни не убивал.
На неделю заперся на своей даче и сидел как бирюк, мучительно соображая, что же делать?
Советовался со своими ребятами, но и те видели один выход – вредного милиционера надо убить.
– Я не смогу, – сказал Шакир начальнику. – Я не убивал никогда.
– Ну и что? Тебя никто не просит резать его ножом, отрубать голову, ты просто выстрелишь в него – и все. Ты что, боишься, что тебя поймают?
Нет, этого Шакир не боялся. Что-то, впрочем, мучило его. Он не знал этому названия, но, может быть, это была совесть.
– Смотри, – сказал начальник, – курицу ты убиваешь, барана убиваешь. Тебе не страшно, хотя крови много. А почему? Потому что так нужно тебе. Этого мента нужно убить, понимаешь? Нет разницы.
И это тоже показалось Шакиру очень мудрым. Если нужно, то в чем дело?
Он поехал ночью к посту ГАИ и выстрелил в милиционера. Потом оказалось, что убил одним выстрелом. Почему? Да потому что так надо было.
Через три месяца он убил своего начальника. Тот сам научил его.
Сейчас он считал, что надо убить Чарли, но уже не он будет это делать – тот американец в подземном переходе был последним. Не потому что Шакир боялся, он по-прежнему ничего не боялся. Он считал, что это уже должны делать другие. Пусть привыкают.
Банкет был для него большим испытанием. Как только начались танцы, он ушел.
Вот теперь они сидели вчетвером, пили коньяк и смеялись.
– Знаешь анекдот? – спросил Арслан. – Чеченец приходит к русскому попу и говорит…
– Э-э, кончай, – сказал Шакир. Он терпеть не мог анекдоты. Он их просто не понимал. – Анекдоты только бабы рассказывают. Ты баба, да?
– Я не баба, – набычился Арслан.
Он встал, снял майку и показал свои мускулы. Это действительно был серьезный аргумент. Волосатая грудь, бугры мышц и несколько шрамов.
– Э-э, подумаешь, – воздел руки Махмат. – А ты так можешь?
Он взял тяжелый стул за одну ножку и легко поднял его.
– А ну давай, – приказал Шакир.
Арслану это тоже не стоило больших усилий.
– А давай на руках! Кто – кого, а?
Махмату хотелось реабилитироваться после сегодняшнего позорного случая. Когда их двоих с Арданом уложила какая-то пигалица. Себе он поклялся, что зарежет ее. Но это завтра, а сегодня он чувствовал, что его соплеменники в душе посмеиваются над ним.
– Давай! – закричал Арслан. – Хоть вы все против меня.
Шакир налил себе еще коньяка. Ему нравились мужские игры.
Махмат выдвинул на середину комнаты журнальный столик и упер локоть мощной руки в столешницу.
Арслан не заставил себя ждать.
Двое мужчин вцепились в руки друг друга и изо всех сил старались положить ладонь соперника.
Жилы на шеях у них вздулись, лица раскраснелись, глаза налились кровью.
Они громко рычали, ругались, но никто не сдавался.
– Э-э, это что! – сказал Ардан, которому надоело смотреть импровизированный армрестлинг. – А если бы это был не стол, а печка. Кто бы первый сдался.
Идея показалась чеченцам заманчивой. Они обожали острые ощущения.
– Пошли на кухню! – закричал Арслан.
– Э-э, зачем кухня? – засмеялся Шакир.
Он отодвинул соплеменников от стола, щедро полил столешницу коньяком и чиркнул спичкой. Стол загорелся голубоватым пламенем.
– А ну! Давай!
Оба противника зарычали еще громче и с грохотом опустили локти на столешницу.
Волосы на руках сгорели в мгновение. Но чеченцы не убрали рук, они кричали от боли, но давили и давили. Коньяк догорал, поэтому Шакир плеснул еще.
– Давай! – закричал он. – Аллах акбар!
И в этот момент в номер постучали.
– Кто? – спросил Ардан, потому что был ближе всех к выходу.
– Это электрик, – ответили из-за двери. – У вас что-то с проводкой. Разрешите посмотреть.
И Ардан открыл дверь.
Первым же ударом его сшибли с ног омоновцы и в эту же секунду ввалились в номер густой матерящейся толпой.
Но все же они замешкались.
Арслан успел опрокинуть на вбежавших горящий стол и бросился к пиджаку, где у него был пистолет.
Махмат ловко откатился в сторону и уже палил из оружия.
А те разнесли стол очередью из автомата и всадили несколько пуль в Арслана.
Ардан пытался уползти, но здоровущий омоновец придавил его коленом к полу и зарычал:
– Лежать, сука, лежать!
И двинул прикладом о затылок.
Через минуту все было кончено. В комнате стоял дым, гарь, дышать было нечем. Махмат сам поднял руки, как только у него кончились патроны. Его несколько раз пнули ногами в живот, в лицо и в пах. Он свалился как мешок, и на него тут же нацепили наручники.
Омоновцы коваными ботинками кое-как затоптали тлеющий стол и вытащили чеченцев из комнаты…
Чарли откинулась на спинку стула. Ну вот и все. Она этого долго ждала. Теперь все кончено. Телекамера бесстрастно фиксировала пустой номер, забитый густым дымом, в котором еле различались предметы. Теперь здесь понадобится ремонт. Но сначала она прикажет сжечь всю мебель, все ковры, все портьеры, уничтожить все, чего касались грязные руки ее врагов.
Роман хрустел салатом, приготовленным Наташей. После секса он всегда чувствовал голод и, ничуть не смущаясь, ел. Голод, считал Роман, самое унизительное человеческое чувство, и его надо утолять при первой же возможности. Это жажду можно перетерпеть, похмелье. Только голод может вывести человека на улицу с протянутой рукой. Только голод может заставить есть человечину.
И он хрустел.
Наташа наблюдала за ним. В его манере поглощения салата было что-то сексуальное. Правда, когда он ел мясо, выходило еще увлекательнее.
На стенной панели вызова загорелся красный индикатор и тихо, но противно запикал зуммер. Это была пожарная тревога.
Современные исследования показали, что нет нужды в очень громком сигнале, так как он вводит в паническое состояние и скорее отрицательно действует на поведение людей. Лучше подобрать определенную частоту, которая разбудит и мертвого, чем сеять панику.
– Роман, что это? – спросила Наташа.
– Это тревога. Пожар, когда что-то горит, – сказал Роман, доедая последнее и вытирая салфеткой губы. – Скорее всего, мисс Пайпс хочет показать акционерам, как работают мои ребята.
Он надел фирменный френч и педантично застегнул его на все пуговицы.
– А у меня ребята что надо. Не промах. Уже все на местах согласно боевому расписанию.
Он пригладил волосы.
Наташа подошла к окну, и в ее памяти на всю жизнь запечатлелся момент столкновения на площади двух машин. Одна из них мгновенно вспыхнула. Из нее вывалился чернокожий и бросился открывать заклинившую дверь с другой стороны.
Тот, кого старшая горничная приняла за негра, был белым. Просто все лицо его заливала кровь от удара о рулевое колесо.
– Ромка, смотри, негры столкнулись, – позвала горничная жениха.
Роману хватило одного взгляда, чтобы все понять. Перед отелем стояла небольшая толпа человек двадцать, и только часть ее обратила внимание на аварию. Остальные же смотрели на отель вверх и левее. Это означало только одно: там происходило нечто более страшное и захватывающее.
– Наташа, это пожар! Быстро известить жильцов! Собери девок – и вперед! Без паники, только без паники…
И он уже выскочил из кабинета, на ходу доставая мобильник.
* * *
Прозвучали последние аккорды «Аиды». Долтон и Вера Михайловна поднялись с мест и двинулись к выходу.
– Я вам очень благодарна за сегодняшний вечер, – произнесла бывшая гардеробщица.
– Немного же нам надо для счастья, – заметил Рэт.
Если бы он знал, как немного. Вера Михайловна вспоминала свое «настоящее» счастье, когда ухитрилась занять место в метро. Если бы Рэт об этом знал, он бы принял ее за убогую.
Рэт старался вести светскую беседу все это время. Очень боялся, что разочарует свою спутницу. Но Вера Михайловна была так увлечена происходящим, что все старания Рэта пропали почти даром.
– Если вы так запросто достали места на спектакль в Большой, значит, не бывает затруднений и с Карнеги-холлом?
– Вы издеваетесь надо мной? Я был там всего два раза, и то по большой просьбе и дабы не обижать Фрэнка.
– Какого Фрэнка?
– Синатру, – соврал Рэт.
И снова завел разговор об одиночестве. Дескать, в свободное время он занимается своими бабочками в кабинете, но это же не заменяет человеческого общения.
– Вот так целыми вечерами сижу дома.
– Или в пивной за кружкой хорошего пива?
– Бренди, – буркнул Рэт, сделав вид, что обиделся разоблачению, но тайно радуясь проницательности собеседницы. – А знаете что, давайте еще погуляем? Совсем немного. Потом я отвезу вас домой на такси и отправлюсь на холодные гостиничные простыни.
– Последний раз я гуляла с мужчиной ночью… Погодите… Нет. Это было тысячу лет назад. В другом мире. Когда я была, наверное, и не я, а что-то другое. Не слишком ли много положительных эмоций за один день? Жизнь – она ведь полосатая, как матрас. За светлой полосой должна наступить темная.
