Гэвин фыркнул от смеха.
– Только не убирать офисы, это точно.
Я не видела ничего плохого в уборке офисов и домов. Кажется, его родители с удовольствием занимались этой работой.
– Тогда чем? – не унимался Пенн.
– Не знаю, – проворчал Гэвин. – Глупый вопрос.
Дженсен ткнул меня локтем в бок и сказал:
– Вовсе не глупый. Я хочу быть тренером или учителем. Можно и тем, и другим.
– Ох, старик, это же отстой. Учителем? – Гэвин снова засмеялся. – Ты на всю жизнь застрянешь в школе.
– Почему? – Дженсен задрал голову, и я могла сказать, что он усмехается. – Отпуск на все лето.
Я хихикнула, решив, что мне нравится ход его мыслей.
– А ты что скажешь? – Дженсен снова пихнул меня локтем.
Я крепко задумалась, играя пальцами ног. Старшая школа казалась чем-то очень далеким, а колледж и подавно. До них еще целая вечность, но я выпалила первое, что пришло на ум.
– Я бы хотела стать ветеринаром.
– И спасти всех черепашек мира? – поддразнил Дженсен.
Гэвин засмеялся.
– Мы могли бы помогать тебе. Ладно. Я, наверное… думаю, хотел бы стать врачом. Они зарабатывают кучу денег.
Мои губы расплылись в широкой улыбке, и я повернула голову в сторону Пенна.
– А что насчет тебя?
Пенн уставился на раскидистые кроны деревьев, сквозь которые пробивался ослепительный свет. Он слегка покачал головой и сказал:
– Я хочу быть учителем, ветеринаром и врачом. Я хочу стать всеми сразу.
Медно-красные и золотистые кроны деревьев ослепительно блестели на ярком солнце, и прохладный ветерок кружил во дворе, играя с моими волосами. У меня за спиной открылась входная дверь, и я еле сдержалась, чтобы не подпрыгнуть с перепугу.
В последние четыре дня я вздрагивала от каждого шороха. Глубоко во мне сидел страх, что объявится еще один убийца, пусть даже я и знала, что больше нам никто не угрожает.
Венди нашли в старом доме Пенна. Она лежала в другой спальне еще живая. Никто не знал и, вероятно, никогда не узнает, почему Гэвин или Шоу не убили ее, как остальных. Но, к счастью, ей повезло, и врачи обещали поставить ее на ноги. Что ж, хоть один лучик среди темных туч.
Интерес со стороны прессы и телевидения стал угасать, теперь их внимание было приковано к трагическому событию в другом городке. Жизнь постепенно возвращалась в обычное русло.
Дженсен сидел рядом со мной на ступеньках крыльца, и, поглядывая на него, я не могла не замечать темно-фиолетовый синяк у его виска. Казалось, он никогда не исчезнет. Впрочем, и мое лицо все еще напоминало котлету.
– Твоя мама собирается готовить чили[35] на ужин. – Его губы дрогнули в улыбке. – Разумеется, она спросила у меня, какой мой любимый суп. Я выбрал чили.
Я негромко рассмеялась.
– Мама в тебя влюблена.
– Как и ее дочка, да?
– Что-то вроде того.
Дженсен наклонился и коснулся губами моих губ. Он целовал меня нежно и осторожно, чтобы не потревожить еще чувствительный уголок моего рта. Прервав поцелуй, он прижался лбом к моему лбу.
– Так чем ты хочешь заняться сегодня? В нашем распоряжении целое воскресенье.
Из-за всех последних событий мы с Дженсеном пропустили несколько дней занятий. В понедельник нам предстояло вернуться в школу. Пусть мне и хотелось поскорее вернуться к привычной жизни, я знала, что в школе меня ждет много взглядов и много вопросов.
И много воспоминаний.
– О чем ты думаешь? – спросил он, придвигаясь ко мне.
Мой взгляд задержался на его лице, а потом скользнул по двору. Листья с шорохом ложились на траву. Впервые с той ночи я решилась задать этот вопрос. Раньше не могла себя заставить говорить об этом.
– Как ты думаешь, почему он это сделал?
Повисло мгновение тишины.
– Гэвин?
Сглотнув подступившие горячие слезы, я кивнула.
– Как ты думаешь, почему он просто не сказал правду о том, что случилось с Пенном? Возможно, его бы не стали строго судить за это.
– Черт, мне ужасно неприятно это говорить, но у него было не все в порядке с головой. Никто из нас этого не замечал, и мы все…
Мы все несли чувство вины, думая, что довели Пенна до самоубийства. Что еще хуже, на протяжении всех четырех лет так думала и его семья. Теперь мы все знали правду, но оставалось еще слишком много вопросов.
– Возможно, мы никогда не узнаем. – Дженсен нежно потянул меня к себе и, когда я пересела, устроившись у него между ног, обнял меня сзади. Мы оба постепенно выздоравливали, но время от времени одно неверное движение скрючивало нас так, что впору было отправляться в дом престарелых. Мои губы все еще саднило, как и щеку. У Дженсена раз в день случались острые приступы мигрени.
Я уткнулась головой ему под подбородок.
– Гэвин сказал, что ты начал догадываться… насчет него.
– Просто по каким-то его фразам, но я не думаю, что действительно в это верил. – Он вздохнул. – Хотя мы с Гэвином давно не общались близко, я бы никогда не подумал, что он способен на такое… планировать убийства. Но мы никогда не узнаем, что им двигало. И бог с ним. Мы должны двигаться дальше.
Слезы выступили у меня на глазах. Гэвин унес с собой в могилу все ответы на наши вопросы. Вот еще о чем я старалась не думать – о том, как умерли Гэвин и Шоу. Меня тяготило сознание того, что они погибли от моей руки, хоть я и не испытывала никакого чувства вины. Я защищала себя – спасала свою жизнь.
Как бы дико это ни звучало, но я… Боже, время от времени я ловила себя на том, что скучаю по Гэвину, и тогда сразу вспоминала все, что он совершил. Он убил Пенна, случайно или нет, а потом помогал убивать Ви, Монику и Брока. Одним словом, вот такая путаница чувств, но я не сомневалась в том, что когда-нибудь ее распутаю.
– Я знаю, – ответила я наконец.
– Это будет трудно, – сказал Дженсен, когда я запрокинула голову назад и наши глаза встретились. – Его родители…
И это тоже угнетало. Они понятия не имели, какая тьма царит в душе их сына. Насколько я могла судить, они даже не догадывались о том, что происходит. Пребывали в полном неведении, как и все мы, и такой финал стал для них настоящей трагедией.
– Ты не думаешь…
– Нет, – покачала головой я, уже зная, о чем он собирается спросить. – Я не виню себя за… это. Шоу и Гэвин сделали свой выбор. – Я закрыла глаза, чувствуя, как его пальцы перебирают мои волосы.
Дженсен напрягся и не ответил, но я знала, что он с облегчением воспринял мои слова. Да я и перестала пороть всякую чушь. За последние пару дней я многое переосмыслила. Пришлось. Мой взгляд снова устремился в небо, и я вспомнила ту ночь, с которой все началось для меня, когда я смотрела на звезды, похожие на крошечные факелы тики.
Я была так взволнована предстоящим учебным годом и скорым отъездом в колледж. Я хотела вернуть ту ночь.
Я знала, что она может повториться.
Только потребуется немного времени.
И, наверное, немножко терапии.
Дверь распахнулась, и мы повернули головы. Мама стояла на пороге с телефонной трубкой в руке.
– Только что звонили родители Линдси.
* * *
Мое сердце колотилось всю дорогу до больницы и самой палаты. Дженсен крепко держал меня за руку, когда мы чуть ли не бегом неслись по широкому коридору. Дверь в палату Линдс была приоткрыта. Я остановилась, как будто боялась переступить порог. Я взглянула на Дженсена, и он, улыбнувшись, кивнул.
Отпустив его руку, я толкнула дверь, и сразу хлынули потоки воды. Слезы ручьями текли по моим щекам, но меня это совершенно не волновало.
Линдси сидела в постели. Она была в сознании. Живая.
Наши глаза встретились, и я бросилась к ней, едва не сбив с ног ее отца. Я чуть ли не запрыгнула к ней на кровать – так крепко я прижала ее к себе, – и никогда еще не чувствовала ничего лучше, чем ее ответные объятия.
Я говорила взахлеб, путаясь в словах, которые не имели никакого смысла, и она тоже что-то лопотала. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем Дженсен положил руку мне на спину.
– Отпусти-ка ее. – В его голосе звучала усмешка. – Ей, наверное, нужно дышать.
Нехотя я присела на край кровати, вытирая руками глаза.
– Извини. Просто я так счастлива.
– Я тоже, – всхлипнула Линдс.
Дженсен фыркнул, усаживаясь позади меня.
– Если вы так счастливы, почему тогда обе рыдаете?
– Ты – мальчишка, – проворчала я, оглядываясь по сторонам. Родители Линдси ушли. – Тебе не понять.
– А вот и ошибаешься. – Он обнял меня за талию и выглянул из-за моего плеча. – Я рад тебя видеть, Линдс. Хорошо выглядишь.
Робкая улыбка появилась на ее непривычно бледном лице.
– Если бы я только знала, что после комы дождусь от тебя такого комплимента, погрузилась бы в нее намного раньше.
