Чарлз раскрыл досье, усмехнулся: и точно — интернационалист, каких только кровей не намешено… Со стороны отца дед — русский, бабка — еврейка; со стороны матери дед — украинец, мать — полячка. В 1987 году попросил политического убежища. Вот оно что! — нелегальный переход границы старшим следователем Ленинградской прокуратуры Городецким Андреем Павловичем. Так, так! Вена — Рим — Кельн — Париж — Бостон… Последние четыре года — в США… Чарлз искал документы, на которые намекал Андрей, те, что характеризуют его как профессионала… Вот — окончил юридический факультет Ленгосуниверситета, шестьдесят седьмой год. Последние десять лет — старший следователь. Так-так-так… Вот оно: запрос ФБР, агентурная информация петербургской резидентуры… Начал работу в Минске с раскрытия ряда «глухих» дел, связанных с убийствами, через два года направлен в Ленинградскую прокуратуру… Краснодар, Ташкентское дело, Ростовское дело… Чарлз вспомнил, что в какой-то ориентировке по ФБР названия этих дел, городов мелькали… Так, дальше… «все источники особо подчеркивают уникальную интуицию, тягу к автономным расследованиям, профессиональное владение рядом смежных с криминалистикой областей, в частности — специальной радиотехникой, электроникой, практически всеми видами экспертизы; отличается повышенным интересом к новейшим разработкам криминалистической техники… Владеет рядом уникальных приемов борьбы, адаптированных с учетом природных данных… В критических ситуациях агрессивен, жесток, но никогда не теряет голову… Круг друзей и знакомых очень узок, ограничен коллегами… Обладает рядом психологических свойств, природа которых неясна… Легко завоевывает доверие, особенно женщин…»
Последнее, что отметил Чарлз, касалось работы Андрея в частном сыскном агентстве Дью Хантера, ставшем за последние два года ведущим агентством Бостона, что напрямую связывалось с началом работы в нем Андрея Городецкого.
«Да, агентство Дью Хантера — это сегодня фирма, — подумал Чарлз. — Если там все такие фанатики, как Андрей, то становится понятным, почему у них круг клиентов за последнее время сильно вырос».
Глянув на часы, Чарлз заспешил. Лимузин ждал его. Преодолевая подъем, они двинулись к шале, кое-где все же пробуксовывая, несмотря на то что на колеса были надеты цепи.
Андрей ждал их на крыльце.
— Наверху я закончил, — сказал он просто, как о чем-то весьма обыденном. — Можете их забрать. На первом этаже постарайтесь ничего не трогать.
— Давайте, — кивнул Чарлз шоферу и Марку и, когда они исчезли в дверях, спросил:
— Итак, что же там произошло, мистер Городецки?
— А нельзя ли, пока мы здесь работаем, обойтись без «мистеров» и без «сэров»? Меня это сильно отвлекает, — сказал Андрей. Он опять посмотрел на Чарлза тем самым взглядом, который фэбээровца так смущал.
— Принимается, — очень дружелюбно сказал Маккью. Ему так не терпелось услышать версию происшедшего.
— Мне представляется, что все произошло следующим образом, — начал Андрей. Было видно, что он готовился к обстоятельнейшему, подробному рассказу. — Убийца, выломав решетку и разбив оконную раму… как ему это удалось, убей Бог, пока не знаю, ибо сделал он это настолько быстро, что наверху не успели встревожиться… Так вот — убийца поднялся по лестнице, и, только когда он появился в спальне, началась паника. Гость Валерии, парень молодой и весьма крепкий, видимо, бросился на него в чем мать родила. Оружие, кстати, ни с той ни с другой стороны не применялось. Убийца, похоже, не спешил, то ли наслаждался пикантностью ситуации, то ли еще почему-то. Пауза привела к тому, что схватка произошла у дверей… Если это можно назвать схваткой. — Говоря все это, Андрей прохаживался туда и обратно перед крыльцом и поглядывал по сторонам. Вдруг он резко прервал себя:
— Чарлз, идите быстро за мной!
В два прыжка они преодолели крыльцо, очень быстро миновали прихожую и прошли через холл. Андрей так спешил, что в первую спальню почти вбежал. Там остановился у окна, чуть отдернул штору.
— Что там, наверху? — Он показывал на видневшуюся часть здания, расположенного много выше шале, в горах, над обрывом, почти вертикально спускавшимся в распадок.
— Спортивный пансионат «Спринг-бод», — сказал Чарлз.
— Ясно! Так вот мы где! — Он вдруг глянул на фэбээровца взглядом снайпера: — Там есть ваши люди?
— Есть. Двое. — Сказав это, Чарлз, к своему же собственному удивлению, неожиданно поймал себя на том, что выдал эту информацию чисто автоматически, как какой-нибудь примитивный кассовый аппарат, что выбрасывает на два доллара чек за паршивый сэндвич. В принципе, отвечать на этот вопрос не следовало бы. Мысленно он в который раз чертыхнулся и невольно припомнил строку из досье: «Обладает рядом психологических свойств, природа которых неясна». Проклятый гипнотизер!
— Чем там заняты ваши люди?
— Полагаю, это вас не касается, — очень официально ответил Чарлз.
— Если так, меня здесь вообще ничто не касается, — моментально парировал Андрей. — Если бы не мое глубокое уважение к агентству Дью Хантера, у которого я имею честь состоять на службе, вашему Марку, смею заверить, могло очень сильно не повезти, он не очень-то осторожен. Согласитесь, то, что здесь оказался я, а не ваш следователь или следователи полиции, не может не наводить на некоторые раздумья. И заметьте: хотя я и начал работать, у меня до сих пор нет уверенности, что я не сделал большую глупость. Если мы не найдем общего языка, я не просто уйду — я так хлопну дверью, что стекла полопаются аж в конторе у Чиверса. И расхлебывайте тогда эту кашу сами. А точнее, не кашу, а откровенное, дурно пахнущее дерьмо. Сами, сами… И не надейтесь, что ваши люди смогут меня удержать.
— Кто вы такой, черт возьми, чтобы так со мной разговаривать? — заорал было Чарлз, но тут же опять наткнулся на странный прицельный взгляд. Задним числом он мог бы поклясться, что холодные глаза Андрея были с подсветкой, во всяком случае в тот момент, когда они стояли у этого треклятого окна, выходящего на «Спринг-бод». Правда, длилось это всего две-три секунды.
Не обращая внимания на вспышку Чарлза, Андрей еще чуть-чуть отодвинул штору, снова посмотрел на спортивный пансионат.
— А что, если за нами оттуда сейчас наблюдают не только ваши люди, а кто-то еще? — не спросил, а сказал он как бы в некотором раздумье. — Или наблюдали за шале, скажем, вчера ночью или позавчера? Едва ли ведь ваши люди занимаются там розыскной работой…
Слова Андрея, а может быть, не слова, а сам менторский тон, каким они были произнесены, снова будто взорвали Чарлза. Заскрипев зубами, он, казалось, готов был вот-вот вцепиться в птичью шею этого худосочного наглеца, чтобы тут же свернуть ее. К счастью, Маккью соображал быстрее, чем давал волю самым искренним своим чувствам.
— Так тебя и так, — сказал он с почти неприкрытой ненавистью. — И тебя, и твое агентство, и Чиверса, и его ссучившуюся жену! Всех вас — так и растак!
Разразившись этой тирадой, Чарлз как будто выпустил пар, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы снова взять себя в руки. Он достал из кармана куртки радиотелефон, нажал кнопку:
— Марк?
— Слушаю, шеф, — моментально отозвался Марк Брук.
— Кто у тебя наверху, в отеле?
— Кроуф и Мэри Спилмен.
— Мэри Спилмен… Это про нее вы твердили, что она классно водит машину?
— Не то слово, шеф. Она — бывший каскадер в доброй дюжине голливудских съемок. Представляете себе — как-то ей…
— Бросьте лирику, — оборвал его грубо Чарлз. — Создается впечатление, что вам там нечем заняться.
— Я все время на связи, шеф, — виновато ответил Марк.
— Хорошо, — сказал Чарлз. — Мэри Спилмен — быстро сюда, Кроуфу проверить два верхних этажа отеля, левое крыло, восемь окон. Зафиксировать всех постояльцев, не по записи у портье, а как положено. И немедленно выкинуть оттуда всех — на то время, пока мы здесь работаем. Есть вопросы?
— Будет сделано, шеф.
Чарлз убрал аппарат и мельком взглянул на Андрея — не посмеивается ли тот над ним? Нет, он был весьма серьезен.
— Сядем в холле, — предложил Андрей. — Убийца в него не заходил… Так на чем же я остановился? — продолжил он, когда они опустились в кресла у журнального столика. — Так вот, схватка произошла у дверей. Но убийца, похоже, оказался много сильнее спутника Валерии. В сущности, он убил его одним ударом — в правый висок. Рука убийцы в это время была в перчатке. Удар нанесен с такой силой, что спутник Валерии — простите, но, чтобы лишний раз не унижать достоинства мистера Чиверса, будем называть его так, — так вот молодой человек отлетел к стене и, падая, ударился затылком о край трюмо. Помните, оно стоит вдоль правой стены? Пострадала верхняя часть затылка. В худшем случае это могло привести к потере сознания, но не более того. Повторяю: убит он был тем, первым ударом. Сломаны височная кость и правая скула. Этому удару позавидовал бы сам Мохаммед Али.
