Он рассказывал Амелии, как они с Дженни, его молодой женой, сели и стали обсуждать предложенный Рону вариант. Стоит ему возвращаться на службу или нет? К обсуждению присоединился брат-близнец Рона, тоже полицейский. И в конце концов Пуласки предпочел пройти лечение и вернуться в полицию. Сакс и Райм были в восторге от его юношеского задора и энергии и, пользуясь своими многочисленными связями в этой среде, добивались, чтобы Рона как можно чаще посылали им в помощь. Потом он как-то признался Сакс (ни в чем подобном Райму он, конечно, признаться не мог), что стойкость криминалиста перед лицом таких страшных ударов судьбы, каким был полный паралич, нежелание сдаваться ни при каких обстоятельствах, его невероятно строгий режим ежедневной терапии стали именно тем, что подтолкнуло Пуласки к принятию решения остаться в полиции.
Рон был в обычной форме, не в «Тайвеке», поэтому он остановился у желтой ленты, преграждавшей вход на место преступления.
— О Господи! — пробормотал он, увидев труп, распростертый под железным брусом.
Хорошо, подумала Сакс. Ей понравилась его реакция. Чтобы эффективно выполнять свою работу, полицейскому необходимо провести четкую разделительную черту между отвлеченным холодным профессионализмом и шоком при виде тех ужасов, свидетелем которых он неизбежно становится. Лучшие сотрудники полиции не перестают испытывать гнев, возмущение, ужас от увиденного на протяжении всей своей карьеры. Амелия сама упорно стремилась к тому, чтобы не утратить это чувство, чтобы не притупилась способность испытывать отвращение при виде нарушения фундаментальных принципов человеческой морали.
Пуласки сообщил ей, что Селлитто и другие полицейские проводят опрос местной охраны и менеджеров расположенных в округе офисов на предмет того, не стали ли они свидетелями преступления и не знали ли Теодора Адамса.
— Антитеррористический отряд все еще проверяет часы, — добавил он, — потом они передадут их Райму… А я соберу номера всех машин, припаркованных в округе. Это поручение детектива Селлитто.
Стоя спиной к Пуласки, Амелия кивнула. На самом деле подобная информация ее мало интересовала. В данный момент она для нее не важна. Следовало как можно внимательнее осмотреть место преступления, и Амелия старалась не отвлекаться на все несущественное. Несмотря на то что ее работа подразумевала «общение» исключительно с неодушевленными предметами, требовалась и определенная эмоциональная «причастность». Чтобы быть эффективным профессионалом, Амелии нужно было психически и эмоционально почувствовать себя преступником. Весь жуткий сценарий преступления проигрывается в воображении полицейского: что думал убийца, где он стоял, когда поднимал пистолет, биту или нож, как настраивался на совершение задуманного; задержался ли он на несколько мгновений, чтобы насладиться муками умирающей жертвы, или сразу бросился бежать; что привлекло его внимание здесь, что понравилось и что могло испугать; каким был маршрут его ухода. Это не разработка психологического профиля подозреваемых, предназначенная скорее для СМИ, чем для реальной работы, хотя иногда полезная и важная составная часть кропотливого искусства поиска в омерзительной навозной куче места преступления нескольких крупиц «золотой» информации, которые в конечном счете могут привести к преступнику.
В данный момент Сакс пыталась стать тем неизвестным, убийцей, который столь зверским способом расправился с другим человеческим существом.
Взгляд скользил по месту преступления, вверх и вниз, по сторонам: булыжники на мостовой, стены, тело, металлический брус…
«Я — он… Я — он… О чем я думаю? Зачем я решила убить этих несчастных? Почему именно таким способом? Почему именно сейчас, почему на пирсе, почему здесь?»
Но причина смерти была настолько необычной, психология убийцы настолько далека от ее собственной, что она так и не смогла ответить на свои вопросы. Пока не смогла… Амелия надела наушники.
— Райм, ты меня слышишь?
— Ну, пока еще я не оглох, — ответил он с легким раздражением в голосе. — Я ждал. Где ты? На месте второго преступления?
— Да.
— И что ты видишь?
«Я — он…»
— Переулок, Райм, — произнесла она в микрофон. — Это тупик для автомобилей. Сквозного проезда здесь нет. Жертва находится недалеко от улицы.
— Насколько близко?
— Пятнадцать футов. Протяженность переулка — сто футов.
— Как он попал туда?
— Следов покрышек нет, но его явно сюда притащили. На брюках и куртке соль и грязь.
— Рядом с телом есть какие-нибудь двери?
— Есть. Оно как раз и лежит перед одной из них.
— Он что, работал в этом здании?
— Нет. У меня есть его визитка. Он представитель свободной профессии — копирайтер.[2] Здесь указаны и его адрес, квартира.
— Возможно, у него в том районе был какой-нибудь клиент. Или где-то поблизости.
— Лон проверяет.
— Хорошо. А вот та дверь, что рядом с ним… Преступник не мог ждать его за ней?
— Вполне возможно, — ответила Амелия.
— Пусть охранник откроет ее, я хочу, чтобы ты узнала, что там.
Послышался голос Лона Селлитто:
— Никаких свидетелей. Все как будто ослепли. Да и оглохли к тому же… В зданиях, окружающих переулок, должно быть, около сорока или пятидесяти различных учреждений. Если даже кто-то и знал жертву, на проверку уйдет очень много времени.
Сакс закончила разговор с Раймом и передала просьбу криминалиста открыть заднюю дверь, находящуюся рядом с телом.
— Нет проблем, — отозвался Селлитто и отправился выполнять поручение, дыша на закоченевшие руки.
Сакс сделала фотографии места преступления и сняла его на видео. Затем осмотрела жертву на предмет каких-либо сексуальных намерений убийцы, но не обнаружила никаких следов изнасилования. Затем перешла к тому, что именуется «ковровым осмотром» места преступления, дважды проходя каждый квадратный дюйм в поисках каких-либо свидетельств. В отличие от многих криминалистов Райм настаивал, чтобы осмотр места преступления проводился одним специалистом — за исключением случаев катастроф с большим числом жертв, конечно, — поэтому Сакс проводила «ковровый осмотр» в одиночку.
Впрочем, кто бы ни совершил это преступление, он постарался не оставить никаких явных следов, кроме записки, часов, металлического бруса, скотча и веревки.
Она все сообщила Райму.
— Ну что ж, Амелия, не хотят подонки облегчать нам работу.
Его деланная веселость раздражала. Он ведь не стоял здесь, рядом с трупом человека, погибшего чудовищной смертью. Амелия проигнорировала комментарий и продолжила осмотр места преступления: провела базовое обследование трупа, чтобы его можно было передать медицинским экспертам, собрала принадлежавшие ему предметы, отпечатки пальцев, осуществила электростатическую съемку следов обуви с помощью специального клейкого валика, напоминающего тот, с помощью которого удаляется шерсть домашних животных.
Вполне возможно, что преступник заехал сюда на автомобиле, принимая во внимание вес бруса, но следов от покрышек не было. Середина переулка была засыпана каменной солью, вызывавшей таяние снега.
И тут Амелия прищурилась.
— Райм, нечто странное. На земле вокруг тела что-то есть, на расстоянии примерно трех футов от него.
— И что это такое?
Сакс опустилась на колени и с помощью лупы стала внимательно рассматривать то, что на первый взгляд казалось мелкой солью.
Она тут же сообщила о ней Райму.
— Может быть, ею посыпали мостовую, чтобы таял лед?
— Нет! Она только вокруг тела. Больше нигде во всем переулке ее нет. Для таяния снега и льда используется крупная каменная соль. — Она сделала шаг назад. — Здесь только остаток. Такое впечатление… Да-да, именно так и есть, Райм. Он подметал. Метелкой.
— Подметал?
— Я вижу следы метелки. Убийца как будто разбросал здесь несколько горстей какого-то песка, а затем все за собой подмел… Хотя, возможно, это сделал не он. На месте первого преступления, на пирсе, ничего подобного не было.
— А на самой жертве или на брусе есть песок?
— Не знаю… Подожди-ка. Да, есть.
— Значит, он посыпал песком место после совершения преступления, — заключил Райм. — Вероятно, мы имеем дело с каким-то маскирующим веществом.
Аккуратные преступники используют порошок или какой-нибудь гранулированный материал — песок, наполнитель для кошачьего туалета или даже муку — и посыпают им землю после совершения преступления. Затем сметают порошок или убирают его с помощью пылесоса, уничтожая вместе с ним большую часть следов.
— Но зачем ему понадобились подобные сложности? — спросил Райм.
Сакс молча смотрела на тело и на булыжную мостовую.
