– Болеешь, да?
– Чего?
– Футбольный болельщик? За какую команду? «Манчестер юнайтед» или «Ливерпул»?
– Да кто ты такой, твою мать?!
Но тут Доналд увидел еще двоих возле дома, не более чем в пятидесяти ярдах от него, и сразу все понял. Инстинктивно повернулся, чтобы бежать, уронил газету и пакет, уголок которого лопнул, и на мостовую потекло молоко.
Элдер схватил Доналда за руку, между локтем и кистью.
– Даже и не думай! Не глупи! Тебе же хуже будет. Бежать не имеет смысла.
Их отвезли в разные участки; Маккернана – со ссадинами на лице и руках, с затекшим левым глазом и отпечатком стальной набойки внизу живота. Он насвистывал «Самертайм блюз» сквозь выбитые зубы.
– Мой клиент уже сорок пять минут ждет врача! – бушевал дежурный адвокат, весь красный.
– А мой старик восемнадцать месяцев ждал протеза шейки бедра, – ответил дежуривший при камере предварительного заключения сержант. – Так вот оно нынче и бывает…
– Я не шучу!..
– Мой папаша то же самое говорил. Особенно когда эта проклятая штука все время выскакивала из сустава. Только не стоит лезть из кожи вон. Полицейский хирург уже едет.
В трех четвертях мили от этого места, в недрах другого полицейского участка, другой полицейский сержант-охранник спросил Доналда о его возрасте.
– Мне семнадцать.
– Правду говори, сынок.
– Скоро будет семнадцать.
– У тебя кто-нибудь есть, кого надо известить, что ты у нас?
Доналд отрицательно мотнул головой.
– А родителям сообщить?
– За каким чертом?
Элдер наклонился над столом:
– Давай-ка сразу свяжемся со службой соцзащиты и объясним им ситуацию. Пусть пришлют кого-нибудь, поприсутствовать на допросе. Когда приедут, обеспечь, чтобы его еще раз предупредили. А пока надо бы ему чаю дать и поесть чего-нибудь. Бутерброд с беконом, что-нибудь в этом роде.
– А я уж думал, вы его сразу засадите, – сказал сержант, кивнув в сторону камеры, когда все формальности были позади. – И почитаете ему что-нибудь на сон грядущий.
– Я бы даже поцеловал его на ночь, если бы считал, что это поможет, – ответил Элдер. – И какого бы адвоката ему ни назначили, надо постараться, чтобы это не оказался свеженький выпускник юридического факультета, готовый на все, лишь бы сделать себе имя.
Вся эта возня тянулась почти до середины дня: социальный работник из опытных, в черной юбке и сверкающей белизной блузке, с черными кругами усталости под глазами; адвокат, ближе к шестидесяти, добродушный, уже почти вышедший на пенсию, но еще вносивший свой вклад в дело оказания юридической помощи. Элдер попросил Мэдди Берч, сержанта уголовного розыска с мягким взглядом, чтобы та вместе с ним вела первый допрос. Комната была без окон, с низким потолком, стены ничем не украшены – стол, стулья, двухкассетный диктофон, лампочка над головой. Элдер назвал себя в микрофон, потом пригласил остальных сделать то же самое. Голос Доналда звучал так тихо, что Элдеру пришлось попросить его повторить погромче.
Первые пятнадцать минут Элдер расспрашивал Доналда об основных событиях его жизни, никаких острых вопросов – пусть немного расслабится, пусть уйдет эта напряженность, эта агрессивность в голосе. Когда Мэдди Берч попросила его рассказать о знакомстве с Маккернаном, Доналд завертелся на своем стуле, облизнул губы и забормотал что-то нечленораздельное. Мэдди улыбнулась и повторила вопрос. Все засмеялись. Как смешно, прямо как в цирке.
– А теперь о Люси Пэдмор, Шейн, – вступил Элдер без всяких предисловий. – Какая она была?
– Она была хорошая, добрая.
– Добрая?
– Ага.
– Добрая с тобой?
– Ну да, почему бы и нет?
– И за это вы с ней такое сотворили?
– Я…
– Отплатили ей за доброту.
– Не знаю, о чем это вы.
– За что вы ее убили?
– Нет! – Стул под Доналдом чуть не упал, когда он вскочил на ноги; социальный работник протянула руку – то ли защитить его, то ли остановить.
– Шейн…
– Нет! Не говорите так!
– Что это вы ее убили?
– Не говорите так!
– Она погибла, Шейн. Ее уже не вернешь.
Дыхание Доналда стало прерывистым – рот широко открыт, хриплый вдох, потом резкий выдох; глаза какие-то дикие, одной рукой он зажимает рот, другой трет у себя в промежности.
– Шейн, – мягко сказала Мэдди, – сядь обратно, пожалуйста.
– Она мертва, Шейн, ты же знаешь это, не так ли?
Не глядя на Элдера, да и вообще ни на кого, Доналд медленно кивнул.
– И если это не ты ее убил, то кто-то другой.
В комнате стало тихо, достаточно тихо, чтобы слышать, как шуршит лента в диктофоне, как тяжело, астматически, дышит адвокат. Элдеру показалось, что он ощущает запах мяты. Мяты и пота.
– Расскажи нам об этом, Шейн, – попросил он. – Расскажи, как она умерла.
Доналд резко мотнул головой и впился зубами в заусенец на ногте.
– Шейн, – сказала Мэдди, – тебе не следует ничего бояться.
Глаза Доналда наполнились слезами.
– Может, тогда я расскажу, как мне это представляется? – спросил Элдер. – Мне кажется, вы слонялись по окрестностям, все трое: ты, Люси и Алан. Выпивали, веселились. Косячок, наверное, забили, может, пару, не знаю. И здорово возбудились, все трое. А потом… потом я не знаю, Шейн, – и вот тут ты должен нам помочь. У вас все пошло кувырком. И один из вас троих пострадал. Люси пострадала.
Доналд закрыл глаза.
– Она же тебе понравилась, правда? Люси. Ты же сам сказал. Ты же не хотел, чтобы такое случилось.
Доналд мигнул и на секунду сфокусировал взгляд на Элдере, потом отвел глаза.
– Понимаешь, Шейн, мне кажется, что ты попал в ситуацию, которой и сам был не рад. В ситуацию, которая тебе самому казалась неправильной, но ты боялся об этом сказать. Алан был старше, ты его очень уважал. И ты ему тоже нравился. Но то, что произошло с Люси… что он с ней сделал… Шейн, я думаю, будет неправильно, если ты возьмешь всю вину на себя, не так ли? Это было убийство, Шейн, вот что это было такое, вот во что все это вылилось. В убийство!
Элдер на секунду взял руку Доналда в свою.
– Помоги нам, Шейн. И себе самому помоги. Расскажи, как все было.
Когда все было кончено, минут двадцать спустя или около того, у них была готовая версия – отрывочная, с повторами, вся в прорехах – того, что произошло в автофургоне. Маккернан занимался сексом с Люси, потом убедил ее заняться тем же с Доналдом, потом снова сам полез. Позже, приняв несколько «колес» и покурив, Маккернан опять полез к ней, включив погромче музыку, чтобы заглушить его смех и ее крики. Потом его кулак. Потом бутылка. Ручка от швабры. Маккернан смотрит через плечо на лицо Доналда. Пальцы Люси, она пытается выцарапать ему глаза, пытается вырваться, убежать. Злость Маккернана. Ярость. Потом кровь. Нож. Маккернан материт Люси за то, что сам с ней сделал.
В комнате для допросов повисло молчание.
Элдер понял, что большего они не добьются. Не сейчас. Он встал, потянулся, обошел вокруг стола, положил обе руки на плечи Доналду и слегка нажал.
– Хорошо. Ты правильно сделал. Теперь мы попробуем помочь тебе. Если сможем.
У Доналда из горла вырвались рыдания.
Элдер смотрел через стол на Мэдди Берч, и глаза у него были пустые и жесткие, как полированный камень.
– Проследи, чтобы ему дали пить, – сказал он, отходя в сторону. – И поесть. Пусть отдохнет, а потом мы продолжим беседу.
* * *
– Ты же понимаешь, что он пытается выгородить себя, не правда ли? – спросила Мэдди Берч.
Они стояли у заднего входа в здание, Мэдди курила, Элдер держал в руке кружку с помойным на вкус кофе, который едва пригубил.
– Ты так считаешь?
– Мы же читали заявление Вики Роулз, слышали запись. Он ударил ее – чем? – да-да, куском резинового шланга.
– Потому что Маккернан ему приказал. С угрозами.
– Все равно он ее ударил. И не только ударил.
– Знаю.
Берч затушила сигарету о подметку туфли.
– Они убили ее, Фрэнк. Оба. Вот что я думаю.
– Полагаю, ты права. По закону, если уж на то пошло. Но если мы хотим, чтобы Доналд сдал нам Маккернана…
– То нам нужно принять его ложь?
– Нам, возможно, придется согласиться с его версией событий, по крайней мере пока. – Обычно на подобные вещи не обращаешь внимания, но Элдер все же заметил, как в глазах Мэдди вспыхнул зеленый огонек.
– Ты собираешься допивать это? – спросила она, кивнув на кружку в его руке.
Элдер покачал головой и выплеснул кофе на землю.
– Ты так и не спросил Доналда о Сьюзен Блэклок, – заметила она, когда они вернулись в здание.
– Всему свое время.
В мужском туалете Элдер долго и с преувеличенным тщанием мыл руки.
Он наседал и наседал. Дорога между Уитби и заливом Робин Гуда, помнишь? Конец августа. Ты был там, на этой дороге. И на побережье Норт-Йоркшира. В то самое время. Помнишь Сьюзен? Он показывал Доналду фотографии, внимательно наблюдая, пытаясь увидеть на его лице признаки готового признания и понимая, что он, вероятно, никогда и не слыхал ее имени. Иной раз он начинал допрос именно с этого, в другой раз не упоминал его сначала, но потом незаметно съезжал к этому, как бы между прочим. И ни разу не сумел сбить Доналда с занятой позиции. Это Доналда-то, которого так легко можно было сбить!
