полицейскими, испытывающими профессиональное выгорание. Если я правильно понимаю, вы относитесь ко второй категории. Где именно вы работаете?
— В сфере безопасности, — ответил Бергер.
Рита долго не отпускала его взгляд. Казалось, она ждет продолжения. Но он больше ничего не сказал. Она кивнула и записала что-то в блокнот.
— Хорошо, — произнесла она с ободряющей улыбкой. — Сразу хочу подчеркнуть, что я использую несколько нестандартные методы. Например, я прошу своих клиентов писать мне тексты, при этом их снимает камера, а потом они смотрят видеозаписи самих себя, когда мне отвечают. Как, для вас это звучит нестандартно?
— Я понятия не имею, что является стандартным, — ответил Бергер, пожав плечами.
Рита Олен улыбнулась:
— Я расцениваю это как утвердительный ответ. Что привело вас сюда, Сэм?
Бергер почувствовал, что тоже улыбается. Это получилось само собой. Как, интересно, выглядит такая улыбка со стороны?
— Что ж, — сказал он. — Если бы я знал, с чего начать…
— Сформулируйте одним словом, не задумываясь. Всего одно слово.
— Потеря, — произнес Бергер неожиданно для себя.
Рита Олен кивнула, задумалась. А потом сказала:
— Неважно, с чего вы начнете, Сэм. Мы в любом случае доберемся до сути.
И он начал рассказывать. Не просто начал, а открыл все заслонки внутри, и теперь уже говорил не он, а то, что сидело в нем и рвалось наружу.
Время от времени Олен одобрительно кивала или подбадривала Бергера заинтересованным взглядом, иногда вставляла наводящее слово или делала заметки в блокноте. Пару раз глаза ее блеснули, словно ей удалось сдвинуть крышку бездонного колодца. Время летело вскачь. Казалось неизмеримым. Бергер ощутил его, только когда Рита Олен с вопросительной интонацией повторила:
— The still point of the turning world? [2]
Бергер кивнул, достал из коробки бумажный платок, скатал из него крошечный шарик.
— Я всегда так думал об Оскаре и Маркусе, — сказал он. — Когда действительность засасывала меня в свой круговорот, я доставал их фотографию, и головокружение отпускало.
— А теперь этот прием не работает?
— Они превратились в мираж. Они были со мной, все наладилось. Они провели у меня несколько дней, а потом снова исчезли.
— Но вы же с ними встречаетесь раз в две недели? — спросила Рита Олен.
— В чужом городе, — ответил Бергер.
— Они ведь могут приезжать в Стокгольм?
— Ничего хорошего из этого не выйдет.
— Может быть, вам удобнее, чтобы они оставались миражами?
Она произнесла это спокойно и обыденно, до него не сразу дошло, что она сказала. Он замер, словно превратился в ледышку.
— С чего бы это?
— Люди легко находят стабильность в несчастье. Вживаются в свои страдания. Находят утешение в несправедливости. Иначе надо действовать. Реагировать самому вместо того, чтобы проклинать весь мир. Вам пришлось бы активно участвовать в воспитании близнецов. Куда проще держать их на расстоянии, ведь это не только позволяет, но и предписывает жалеть себя.
Бергер молчал. Смотрел на свои руки. Пассивные руки. Сжимающие шарик из бумажного платка.
— Но ситуация с сыновьями сейчас не более острая, чем недели и месяцы назад, — сказала Олен. — Почему срочность возникла именно вчера?
— А кто сказал, что возникла срочность?
— Во-первых, когда вы звонили сегодня утром, вы хотели записаться на ближайшее время. А во-вторых, эта подробность с унитазом, которая подтверждается вашей разбитой губой. Вы пытались утопиться?
— Не надо было мне об этом рассказывать, — пробурчал Бергер.
— Очень хорошо, что вы это сделали, — возразила Олен. — Так почему именно вчера?
— Там нет душа…
— Не стоит твердить отговорки. Почему вчера? В потере близнецов временной фактор напрямую не задействован. А значит, речь идет о другой вашей потере. О той, которой вы не решаетесь коснуться.
Бергер молчал. Молчал как рыба.
— Тут-то временной фактор присутствует, правда? — добавила Рита Олен чуть более резко. — О Молли Блум вы пока сказали совсем немного. Похоже, настало время затронуть эту тему, Сэм.
Он продолжал молчать.
— Понимаю, — произнесла Олен и кивнула. — Можно, я попробую?
Тишина.
— Беременность всегда означает, что в голове включается определенный секундомер, — продолжала Рита Олен. — Вы согласны? Что произошло, когда исчезла Молли, Сэм?
— Я не могу…
— Вы здесь, чтобы смочь.
— Вряд ли.
— И все-таки я продолжу, — твердо сказала Олен. — Вы пытались выяснить, куда она подевалась, так? Вы уверены, что не знаете, где она?
— Думаю, на сегодня достаточно, — пробормотал Бергер.
— Я сама решу, когда достаточно, Сэм. Сейчас мы вышли на очень важный след. Вы сделали все, чтобы найти ее, инвестировали все свои профессиональные знания в то, чтобы разыскать Молли Блум. Конечно, параллельно приходилось зарабатывать на жизнь безрадостными случаями страхового мошенничества, один из которых вызвал у вас непосредственный страх смерти…
— А вам когда-нибудь грозило расчленение заживо? — перебил ее Бергер с пассивной агрессией.
Проигнорировав это уточнение, Рита Олен продолжала:
— Но вашей главной задачей было найти Молли Блум, свою бывшую девушку, которая сейчас вынашивает, предположительно, вашего ребенка. Однако у вас не получилось. Вы ни на шаг к ней не приблизились. Как такое может быть, Сэм? Как я поняла из вашего рассказа, за последний год вам довелось раскрыть целый ряд невероятно запутанных преступлений — а собственную возлюбленную вы найти не можете. Как же так?
— У нее опыт работы внедренным агентом СЭПО, — сказал Бергер. — Уж она-то знает, как можно испариться.
— Значит, она исчезла добровольно?
— По крайней мере, вначале, — подтвердил Бергер. — И я действительно пытался ее найти.
— И вы не знаете, сохранялась ли все эти месяцы ее беременность?
— Жестокий вопрос, Рита. Нет, я не знаю.
— Однако вам известно, что «вначале» она исчезла добровольно. Откуда вы это знаете? Вы с ней общались?
— Нет, такого шанса у меня не было. Знаете, я не выдержу. Может, в следующий раз. Чудеса случаются только в сказках, Молли никогда не вернется.
— Вы не разговаривали, но она вас проинформировала. Хотя, вроде бы, она не тот человек, кто разрывает отношения эсэмэской? Она прислала видео? Прощальную видеозапись?
Да…
Рита Олен вписала еще несколько слов в свой любимый блокнот, сдвинула очки на лоб и направила на Бергера указательный палец.
— Это видео у вас с собой? В мобильном телефоне?
— Я его восемь месяцев не пересматривал, — сказал Бергер. — И сейчас делать этого не собираюсь. Все слишком быстро.
— Но вы можете хотя бы о нем рассказать?
Молчание. Потом неохотное «да».
— Она стоит у панорамного окна в аэропорту, — медленно начал Бергер. — Мне удалось идентифицировать самолет у нее за спиной. Это аэропорт Брюсселя. Я установил точное время. Если она улетела оттуда, то точно не по своему паспорту. Значит, возможны два варианта. Первый — она вовсе не улетела. Второй — она улетела, но
