переулке. Девочка-пиарщица многозначительно постучала по запястью, напоминая, что время поджимает, но телохранитель, восседавший на переднем сиденье, не шелохнулся, ожидая, когда Алисия закончит разговор.
– Алисия, учитывая академическую успеваемость Брук и ее внеклассную деятельность, возможно, она захочет…
– Тед, – вскипела Алисия и, позабыв про ноготь, крепко сжала смартфон, – ты серьезно? Неужели ты думаешь, я должна беспокоиться о том, что Брук не поступит в Стэнфорд?
– Я думаю, ей не помешало бы рассмотреть и другие варианты.
– Другие варианты? – изумилась Алисия, смахивая пылинки с брючного костюма. – О каких вариантах речь – ума не приложу. В конце концов, Брук законная «наследница» Стэнфорда. Мы не хотели трезвонить об этом по всему свету, но знай – не так давно я пожертвовала пятнадцать миллионов долларов Стэнфордскому факультету компьютерных технологий.
– Ох, вот это новость, – пробормотал Тед.
– И, кстати… Мне просто любопытно – сколько еще учеников академии в этом году намерены участвовать в досрочной подаче вступительных документов в Стэнфорд? Помимо наших безмерно одаренных спортсменов?
– Э-э… как всегда, Стэнфорд вызывает повышенный интерес, и мы полагаем, некоторые студенты собираются попытать счастья в досрочной…
– Впрочем, неважно, – перебила его Алисия.
Единственным и – пока что – неодолимым препятствием, преграждавшим Брук дорогу в Стэнфорд, являлось ее стойкое нежелание писать эссе.
– Тед, надеюсь, мы оба понимаем, что Стэнфорд – идеальный выбор для Брук, и потому ты, не жалея сил, ее в этом поддержишь. Я ведь вправе на тебя рассчитывать, верно? После всего, что я сделала для академии, не говоря уже о твоем продвижении по службе…
– Н-да… разумеется, – заикаясь, проговорил он.
– Вот и чудненько.
Алисия прервала разговор и швырнула телефон в сумку. Идиот безмозглый! Беспокоит ее по таким пустякам!
– Прошу прощения, Алисия, – пиарщица жалко улыбнулась, – но нам следует поторопиться. Встреча и приветственные речи начнутся через пять минут.
Она протянула ей салфетку и тюбик помады «Триш Макэвой» с любимым Алисией оттенком «Дикая роза».
Поднеся помаду к губам, Алисия наконец вспомнила имя пиарщицы.
– Спасибо, Саманта, – поблагодарила она девушку, сняла очки для чтения и положила их в футляр.
Очки Алисия ненавидела, но, смиряясь с неизбежным, покорно носила их, понимая, что без них ей теперь не обойтись. Все-таки пятьдесят два года – это не шутка. По счастью, другие приметы, выдававшие в ней женщину средних лет на пороге климакса: седеющие волосы, обвисшие щеки, брыли на подбородке и упорно, несмотря на все прыжки и приседания, державшийся целлюлит – благополучно, хотя и не без помощи персональных тренеров и стилистов, на которых тратились баснословные средства, маскировались дорогостоящей одеждой, корректирующим бельем и косметическими процедурами. Однако не одни лишь возрастные изменения больно ранили самолюбие Алисии: она все чаще стала замечать, что ее окружают восхитительно молодые и привлекательные женщины – та же Саманта и та же Марен. Да, Марен не была столь вызывающе молода, как Саманта, но ее наплевательское отношение к своей внешности лишь подчеркивало естественную красоту, дарованную ей природой, а бесформенная одежда только притягивала завистливые взгляды к ее идеальной фигуре, не требовавшей изнуряющих тренировок. Везет же некоторым.
Один из телохранителей открыл дверь, двое других встали по сторонам, готовясь сопроводить Алисию в здание. Проходя между ними, она посмотрела на часы, отметила про себя, что уже половина шестого вечера, и мысленно подсчитала, как обычно делала по сто раз на дню в поездках – чертовски бесконечных поездках, – сколько времени в Сиэтле. Разница с Нью-Йорком у него в три часа, значит, сейчас там половина третьего. Брук в школе. То есть предположительно – в школе. На почту Алисии на этой неделе пришло два письма, сообщавших, что ее дочь пропустила несколько уроков. Странно, но Брайан, родитель, не управлявший компанией с капиталом в миллиарды долларов, никогда подобных писем не получал. Само собой, Алисия прикрыла Брук – ах, у бедняжки начались судороги, пришлось вызывать врача – и даже извинилась, что забыла предупредить канцелярию – простите, простите, от этих перелетов голова кругом, сами знаете, – но в душе кипела от негодования. Черти бы побрали ее мужа, который не способен даже на такую малость – проследить, чтобы их дочь исправно посещала школу!
Впрочем, сейчас не время отвлекаться по мелочам, рисуя в воображении картины неминуемой стычки из-за вступительных эссе и прогулов. Всему свой черед. Сейчас ей необходимо собраться и держать ухо востро. Модератор сегодняшней встречи – один из самых въедливых и уважаемых журналистов, освещающих сферу высоких технологий. Ей никак нельзя сплоховать перед собравшимися здесь активными и целеустремленными женщинами, потратившими семьдесят пять баксов, чтобы узнать, как взлететь по карьерной лестнице на самый верх и получить все и сразу. Улыбку, маэстро!
– Привет, золотце, как там Большое Яблоко? – осведомился Брайан, хрустя чипсами.
Алисия отстранилась от телефона, включила громкую связь и, отвернув мягкое одеяло, скользнула на белые, накрахмаленные простыни гостиничной постели.
– Превосходно. Ты один? Брук дома?
– Нет, отправилась после игры на посиделки с подружками. Вечеринка для выпускниц или что-то типа.
– Ч-черт! Игра! – поморщилась Алисия. Сегодняшний футбольный матч Брук напрочь вылетел у нее из головы. Она редко посещала игры, но всегда отправляла дочери сообщения с пожеланием удачи. – Какой счет?
– Два – ноль в их пользу. Победная серия продолжается.
– Может, хоть в этом году они выиграют кубок штата?
Несмотря на почти десять лет профессиональных занятий футболом, личного наставника и летний спортивный лагерь в Испании, к концу второго года обучения Брук в Эллиот-Бэй университетский тренер из консультационного центра сказал, что у нее нет ни единого шанса пробиться в Стэнфорд за счет своих спортивных достижений. Брук тотчас ушла из городской футбольной академии и доигрывала сезон в обычной школьной команде только для того, чтобы получить на рукав капитанскую повязку, а вместе с ней и дополнительный плюс к вступительному заявлению в Стэнфорд. При таком раскладе победа в чемпионате штата пришлась бы ей как нельзя кстати. Одно хорошо – в академии капитанскую повязку давали любому выпускнику, пинавшему мячик за честь родной школы.
– Скучаешь по мне? – вкрадчиво промурлыкал Брайан низким, как его называла Алисия, «сексуальным» голосом.
Алисия закатила глаза. Ей бы полчаса потаращиться в зомбоящик и завалиться спать, а у Брайана лишь одно на уме. Сексуальные аппетиты и запросы мужа только росли по мере того, как она возносилась все выше и выше и все больше и больше прибирала к рукам власть. Ее желания он не спрашивал, но Алисия обычно всегда ему уступала – слишком обидчиво он реагировал на ее отказы, болезненно воспринимая их как сомнения в своей мужской неотразимости. Впрочем, оно того стоило: от близости с мужем Алисия получала огромное удовольствие. Правда, сегодня ему ничего не обломится.
– Проверь-ка телефончик, – хмыкнул Брайан.
Алиса покосилась на экран с уведомлением о присланной Брайаном фотографии, но даже не подумала ее открывать.
– Брай, у тебя мозги есть? Вот счастье – причиндалы твои лицезреть! А если меня взломают и эта фотка утечет в Сеть?
– Подумаешь! Ты ведь моя жена. К тому же, – он понизил голос, – глянь, красота какая. Как у жеребца.
Алисия скрипнула зубами. Помолчала, прислушиваясь, как Брайан стукает мячом о стену. Представила, какие следы останутся на обоях от каждого «шмяка», и взорвалась.
– Тед Кларк звонил днем! – рявкнула она.
– И чего хотел? – мрачно спросил Брайан, раздосадованный, что она не поддержала его игривого настроения.
– Как ни странно – ничего. Звонил сообщить, что в этом году в Стэнфорд из академии примут только одного ученика. Все остальные места уже распределены. Рекордное количество спортсменов – целых четыре штуки! – соизволили подать заявления в Стэнфорд. Ах-ах-ах, «мы все разные, но у всех нас равные возможности», у нас детишки из государственных школ и прочая бла-бла-бла. Он даже намекнул, что Брук неплохо бы присмотреть себе другой университет для досрочной подачи. Нет, ты это слышал? И это после всего, что мы для них сделали!
– Кто еще намылился в Стэнфорд? – спросил Брайан.
– Насколько понимаю, дочурка Крисси Вернон. Келли всем уши прожужжала, что у Крисси в два раза больше прав, чем у обычных «наследников» Стэнфорда: у нее, мол, там учились оба родителя.
– А Винни? Ты же ее кумир. Стэнфордскую футболку, что ты ей подарила, она таскает, не снимая. Вечно в ней ее вижу. Помню, эта футболка болталась на ней, будто ночнушка, до колен доходила, а сейчас еле титьки прикрывает, – загоготал Брайан, восхищенный собственной наблюдательностью.
– Может,
