Жил Массимо в небольшой однокомнатной квартире на Трастевере. Кроме маленькой ванной и крошечной кухоньки, вся она была забита книгами, а в одном углу комнаты стоял компьютер, без которого он уже не мыслил жизни.
За ним пришли вскоре после одиннадцати. Раздался негромкий стук в дверь. Сначала он подумал, что, наверное, это сосед сверху, пожилой вдовец, давно вышедший на пенсию, который часто спускался к нему, чтобы занять чашку сахарного песка. На самом деле это был лишь предлог – старику хотелось немного поболтать, чтобы рассеять постоянную скуку одиночества. Беллу уже давно решил, что у старика, должно быть, скопилось несколько тонн сахара. В один прекрасный день, думал он, потолок обрушится и он умрет под горой сладкой пыли. Он выключил компьютер, потом открыл дверь. За ней был не старик-сосед, а два молодых человека, одетых во все темное, с пистолетами в руках.
Они позволили ему надеть плащ. Он понимал, что идет умирать. Глаза ему завязывать не стали – это был верный признак того, что возвращаться ему не придется. За годы работы против мафии у Беллу выработалось своего рода чутье на мафиози. Эти люди наверняка были не из мафии – это был второй признак. Вели они себя так, словно суета жизни и ее законы, установленные людьми, их совершенно не касались – и это было третьим признаком неизбежности смерти.
Пунктом их назначения был какой-то подвал в районе Фочене. Когда его вывели из машины и потащили вниз по ступенькам, он не сопротивлялся. Его привязали к креслу, стоявшему перед столом, и стали ждать. Прошло десять минут, дверь открылась, и в помещение вошел Жан Люк Донати. Беллу узнал его по фотографиям в его деле. Донати сел за стол, вынул из внутреннего кармана пиджака ручку и небольшой блокнот. Положив их перед собой, он взглянул на Беллу и произнес:
– Ты проводил расследование в отношении меня и Анвара Хуссейн. Зачем?
– Это моя работа, – ответил Беллу.
Донати покачал головой.
– Нет, в твои обязанности это не входило. Конечно, ты исполнял инструкции полковника Сатты, но и он не должен был этим заниматься. Откуда или от кого исходили эти указания?
Беллу пожал плечами. Он понизил голос и сказал:
– Я знаю, кто ты и что собой представляешь. И ты, и те, кто стоит за тобой, – просто мразь. Ничего ты от меня не узнаешь.
* * *
Его пытали четыре часа. Он сидел окровавленный и истерзанный. Ногти на его пальцах были вырваны, как и четыре зуба. Разбитые нос и обе скулы кровоточили. Все в паху было изувечено. Но Массимо Беллу в этом теле уже не осталось. Все его существо сконцентрировалось в разуме. После нечеловеческих пыток он с трудом улыбнулся, глядя в растерянное лицо Донати, который понял, что так он ничего не добьется.
Донати совершенно точно понял смысл вымученной улыбки. Он был человеком терпеливым и отдал какой-то приказ молодому костолому, стоявшему в левом углу подвала. Сам Донати вместе со вторым бандитом отвязали Беллу, подняли его и положили на стол. У него не было ни сил, ни желания сопротивляться.
Через несколько минут явился первый подонок, который принес небольшой портфель. Он поставил его на стол рядом с головой Беллу и раскрыл. Из портфеля он вынул шприц.
Донати кивнул головой и сказал:
– Двадцать миллиграммов… не больше. Будь очень осторожен. Если будет меньше – может не хватить, больше – сдохнет. – Он взглянул в обезображенное лицо Беллу. Мягкость его голоса лишь усиливала крывшуюся в словах жестокость. – Значит, тело твое может все стерпеть. Посмотрим, как себя поведет твой разум. Боли ты с этого момента чувствовать не будешь, только блаженство. Я тебе вколю чистый валиум. И не такую дозу, как принимают невротички из высшего света, когда пытаются облегчить свои надуманные беды, а достаточную для того, чтоб отправить твои мысли в такое путешествие, какое ты и вообразить не в состоянии. Мне только жаль, что ты можешь не вернуться из этого путешествия.
Сквозь боль Беллу почувствовал укол иглы. Потом прошло всего несколько секунд, и он превратился в ребенка, играющего на лужайке около дома деда в Тоскане. Перед ним возникло личико Мариеллы, его младшей двоюродной сестренки, которая смеялась над ним и обидно подшучивала. Он увидел разгневанное лицо матери, она бранила его за то, что он ударил сестренку. Сквозь сине-зеленую туманную пелену он услышал вкрадчивый голос:
– Кто дал тебе задание шпионить за «Синей сетью»?
В течение следующих сорока минут Донати узнал все о детстве Беллу. Он узнал о его разочарованиях, страхах и надеждах. После этого стало ясно, что двадцати миллиграммов валиума недостаточно. Несмотря на одолевавшие его сомнения, он велел вколоть Беллу еще десять миллиграммов. Тогда он узнал о привязанности Беллу к двум мужчинам, имена которых он так и не произносил.
– Откуда они? – почти в отчаянии прошептал ему в ухо Донати.
Искалеченные губы Беллу слегка растянулись в улыбке.
– Один из Рима, – сказал он.
– А второй? Второй откуда?
С окровавленных губ сорвалось какое-то слово, которое Донати не мог разобрать. Он наклонился ближе.
– Что ты сказал? Откуда он? – настойчиво повторил он свой вопрос.
– Из каменного дома на каменной горе, – сказал Беллу, как будто загадывая своему мучителю загадку.
Донати бросил взгляд на двух молодых бандитов, которые тоже напряженно вслушивались в слова карабинера. Оба они склонились над Беллу.
– Где это? – спросил Донати. – Где находится этот дом на горе?
Все они расслышали это слово.
– На Гоцо… конечно, на Гоцо.
И тут же грудь Беллу в последний раз поднялась и опустилась, он захрипел и умер.
На кладбище были только сестра Беллу, Сатта и священник. Остальные сотрудники отдела тоже хотели пойти на похороны, но Сатта им не позволил.
Гроб опустили в могилу; священник произнес молитву. Сестра Беллу бросила на гроб горсть земли, потом они со священником ушли. Могильщики должны были закопать гроб и поставить на могилу небольшой скромный каменный памятник позже.
По кладбищу гулял холодный ветер, срывая оставшиеся листья с деревьев. Сатта остался около могилы. Подняв воротник плаща и потуже обмотав вокруг шеи белый шарф, он сел на стоявший рядом могильный камень. Так он сидел более часа и смотрел на пожухлую траву у себя под ногами. Он не пытался понять, что такое горе или судьба. Он просто сидел на камне, смотрел на бурую траву и чувствовал, как внутри него медленно нарастает гнев. Детей у него не было, то, что называют истинной любовью, ему испытать не довелось; но он точно знал, что человек, чей изуродованный труп лежал в могиле, нес в себе искру той подлинной любви, которую только он и знал в своей жизни. Массимо Беллу был для него больше чем сын, брат, друг или любовник. Он любил в Беллу его душу и отрешенность от мира. И он прекрасно знал, что Беллу любил его, Марио Сатту, а больше в его жизни почти ничего и не было.
Холод все глубже проникал под плащ, сковывая его и добираясь до самых костей. Когда он в конце концов поднял глаза, то увидел стоявшего по другую сторону разрытой могилы мужчину в джинсах, джинсовой куртке и черной водолазке. Его стального цвета волосы были коротко подстрижены. Он смотрел на могилу.
Сатта встал и медленно обошел насыпь. Мужчина поднял голову и прижал Сатту к груди. Впервые за всю свою взрослую жизнь полковник заплакал. Мужчина долго держал его в объятиях, потом спокойно заговорил:
– Завтра утром ты подашь в отставку. Я пошлю к тебе Макси и Фрэнка. Мы возьмем генерала Эмилио Гандольфо и покажем ему дорогу в ад. И всех остальных отправим за ним следом. – Кризи снова взглянул на могилу, и голос его стал холоднее обдувавшего их ветpa. – Когда ты устанешь или замерзнешь, когда тебя будут покидать душевные силы, представь себе лицо Беллу… Вспомни сострадание, которым всегда были полны его глаза, вспомни его доброту и силу любви к тебе. И я в тех же глазах смогу найти такую же любовь… Тогда станет ясно, что мы с тобой обязаны сделать, чтобы вспоминать о нем без стыда.
Они втроем решили организовать совещание по телефону. В нем приняли участие Жан Люк Донати, находившийся в Милане, Анвар Хуссейн – в Неаполе, и Гамель Гудрис – в Тунисе.
Донати рассказал о том, что ему удалось узнать от Массимо Беллу: лишь название какого-то места – Гоцо. Он бросил в трубку это слово, не ожидая от собеседников реакции. Сам он такого слова раньше никогда не слышал, как и Анвар Хуссейн. Однако Гамель Гудрис тут же вспомнил.
– Это название небольшого островка Мальтийского архипелага, – сказал он.
– Что же мы теперь должны предпринять? – спросил Хуссейн.
– Немедленно пошлем туда кого-нибудь выяснить, что к чему, – ответил Гудрис.
– Кого мы пошлем? – спросил Донати.
– Связного… Франко Делора. Он – лучший из наших людей, и, кроме того, сейчас он в Неаполе. Сегодня у нас вторник. Завтра из Неаполя на Мальту отправляется паром. Пусть плывет на нем. Потом еще одним паромом переправится с Мальты на Гоцо и разнюхает там обстановку.
