продержаться?
– Продержаться? – Александр посмотрел на него удивленным взглядом и через мгновение засмеялся. – Андрюша, у нас тут не боксерский матч и даже не соревнование по литрболу, в котором ты, несомненно, одолел бы всех. Здесь не надо держаться, здесь надо пытаться выжить. Охота будет идти до самого конца. До твоего конца, если ты, конечно, каким-то чудесным образом не сможешь свалить с этого острова.
– А не боитесь, что я в ментуру потом пойду, если убегу?
– А ты убеги сначала! Впрочем, нет, не боимся. Если ты еще не понял, мы не боимся ничего. Потому что, во-первых, не пойдешь, ведь здесь будет одно из двух – либо умрешь, что скорее всего, либо у тебя будут деньги, которые полиция вряд ли согласится тебе вернуть, несмотря даже на все твои душераздирающие рассказы о том, что ты их вроде как бы и заслужил. Ну а во-вторых, любая попытка навредить нам окончится для тебя очень плохо. И здесь мы снова возвращаемся к тому, с чего начали. Никчемное, никому не нужное существо, за которым не стоит никто и ничего против группы уважаемых, имеющих огромный вес в обществе людей. Как ты думаешь, кто кого?
– Дадите мне хоть что-нибудь, чем защищаться? – хмурым голосом спросил Андрей.
Александр с улыбкой покачал головой.
– На охоте каждое животное защищается так, как может. Что найдешь, то твоим и будет!
Андрей ничего не ответил. Он опустил голову вниз и Александру показалось, что он заплакал. Александр прижался плечом к стене и смотрел на него с каким-то чувством отвращения. Наконец Андрей поднял лицо и на мгновение Александру показалось, что он заметил там какую-то горькую усмешку.
– Знаешь, что? – спросил он у него где-то через минуту.
– Что? – так же спокойно спросил его Александр.
– А то, что ты старый и больной на всю голову гондон! – проговорил Андрей тихим, еле слышным голосом. Возможно до последнего он не хотел произносить эти слова. Но они были произнесены и были услышаны.
– Ух-х-х, как грубовато. Ты знаешь, было бы это где-то в другом месте и при других обстоятельствах, твои слова меня бы задели и я вынужден был бы на это отреагировать. Но я, пожалуй, соглашусь с тобой. Сегодня соглашусь. Только не больной, а так, со странностями. Ведь подумай сам, кому-то нравится порнография с животными, кому-то быстрая езда, есть даже такие, кто любит детей, в сексуальном плане любит, я имею ввиду. Майкла Джексона, помнишь? Тебе же нравится пивко, шашлычок, комедия какая-нибудь с этим, Светлаковым и Галустяном, или что-нибудь еще в этом роде. Мне же нравится кровь. Ее запах. Адреналин, которые растекается по венам, когда видишь сквозь прицел фигуру убегающего человека. Само это чувство, когда ты убиваешь двуногое, только двуногое не с перьями, не клокочущее, крякающее или каркающее, а говорящее, матерящееся, бухающее и угрожающее тебе. Это ощущение нельзя забыть. Ему нет равных! Ты не поймешь это уже никогда, но поверь мне, когда ты видишь такую тварь сквозь прицел и потом жмешь на курок!.. М-м-м. Это сильнее тысячи оргазмов, этот тот миг, только ради которого и стоит жить. Россия вообще не обделена такими типажами вроде тебя. Бог, как говорится, постарался на славу. Целая кладезь для таких как мы. Куда не глянешь – везде пивко, шашлычок и комедия с Галустяном. Нормально мы русские жить просто не умеем. И деньги вроде есть, и ресурсы, и не тупые вроде нисколько, и уж, конечно, не трусливые, – но нет, русский человек всю жизнь будет сидеть в говне по шею и философствовать о высоких материях. Дом уже давно сгнил, забор повалился, дороги разбиты настолько, что в этих ямах даже утки гнезда вить начинают. А он сидит на кухне, водочку попивает, да великие думы о судьбах родины думает, о том, как всякие твари из-за границы днями и ночами не спят, а только придумывают способы как жизнь его хуже сделать. Всё это говно, говорит, от них, от агентов заграничных. И забор они ему сломали, и в парадной они ему насрали, и репутацию они его, видите ли, на международной арене подпортили. Я тут имел не так давно дискуссию с одним просветленным. Весь мир, говорит, дебилы и мудачье, а мы, говорит, русские, народ, который самим богом был выбран. Тупые они, говорит. Видео мне даже какое-то рекомендовал посмотреть, где американца спрашивают про то, какая самая большая страна в Южной Америке, а он им – Африка. Слюной плевался, доказывал, что мы в сотни раз их умнее. Да если даже и так, говорю ему, то зачем этому американцу знать где Африка и где Америка, если денег ему это меньше не приносит и жизнь его от этого хуже не становится? Сидит он себе в доме своем огромном во Флориде, купленном за два миллиона баксов, на машине ездит, которую у нас даже не каждый чинуша купить себе может позволить, что уже само по себе странно, согласись, а русский же человек, говорю, родился в этом говне и в этом же говне помрет. Шашлычка да водочки, конечно, пожрет за свою жизнь нормально и где Африка и Южная Америка узнает, конечно, по телевизору узнает, от Соловьева узнает, или кто у вас там сейчас за бога считается, но что такое жизнь богатая или хотя бы нормальная, не узнает уже никогда. А не узнает это потому что не надо ему это, точно так же, как американцу знать, где Африка и где Америка. Потому, что не может он жить по-другому. Потому что говно, которое рядом плавает, ему уже даже в кровь впитаться успело.
– И что, убивать нас поэтому? – тихо, точно так же смотря в пол, спросил Андрей.
– А почему бы и нет, Андрюша? Таких людей не жалко. Такие люди это просто органическая масса, которая, по сути своей, мало чем от всех других представителей животного мира отличается. Орут, пьянствуют, гадят где попало, убивают. Без них в мире только лучше станет. Без тебя, Андрюша, в мире лучше станет.
– Но я-то…
– Подожди! – перебил его Александр, – не докончил еще. Я не альтруист, конечно, не пойми меня неправильно, в этом доме альтруистов вообще нет. То, что мы делаем, мы делаем для себя, для своего удовольствия, не для того, чтобы спасти матушку Россию от всякой черни вроде тебя. Да и надо ли ее спасать-то? Ведь вытащи свинью из лужи и засунь ее в музей какой-нибудь, затоскует очень быстро и умрет. Нет. Мы делаем это потому что нам это
