«Прямо в момент создания рукописи, — комментирую я внизу. — Любой негатив должен жестко пресекаться, ибо для писателя самое главное — это история внутри. Мы и так припозднились с переходом к следующей главе. И теперь мне не терпится поделиться этим со всеми вами».
Той ночью в Instagram вдруг активируется старый аккаунт Афины.
Этот пост я б даже не заметила, если бы не скролила свои уведомления в поисках лайков. Кто-то хвалит мою безупречную кожу и интересуется, как я за ней ухаживаю. Кто-то восклицает, что ему нравится кофейня, где я нахожусь. А кто-то еще выдает: «Новинка от Джунипер Сонг? Жду не дождусь!»
К нему есть пуш-уведомление с незамысловатой подписью: «Ты думала, что сможешь от меня избавиться?» Предположение, что это просто какой-то «левый» пост, наталкивается на знакомое изображение ногтя большого пальца, а в аккаунте стоит синяя галочка подтверждения, поэтому я нажимаю на просмотр.
И чуть не роняю телефон.
Это аккаунт Афины с постом, опубликованным впервые после ее смерти. На фотографии она сидит за своим письменным столом с милой улыбкой, но в ней все не так — глаза раскрыты чересчур широко, зубастая улыбка настолько натянута, что выглядит мертвенной, а кожа призрачно-бледная, несмотря на льющийся в окно солнечный свет. Она похожа на одно из изображений пресловутой «крипипасты» [70]: все вроде нормально, но при этом мурашки по коже. Справа от нее лежит раскрытый пэйпербэк «Последнего фронта». Слева — тоненькая «Мать-ведьма» в твердом переплете.
Я кликаю на заголовок.
«Ты думала, что сможешь от меня избавиться? Прости, Джуни, но я по-прежнему шевелюсь. Рада, что у тебя был хороший писательский день! У меня он тоже неплох — вот, листаю в поисках вдохновения кое-какие старые работы. Слышала, ты фанатка:)))».
Мой ужин подкатывает к горлу. Я бегу в ванную. Проходит почти полчаса панических дыхательных и умственных упражнений, прежде чем я успокаиваюсь настолько, чтобы опять подойти к телефону.
Я вбиваю в Twitter несколько поисковых запросов: «Instagram Афина Лю», «Instagram Афина», «Афина инста», «Афина призрак» и все другие варианты, которые приходят в голову. Пока никаких пересудов нет. В посте не было никаких хэштегов или меток для других аккаунтов. Более того, у аккаунта, который когда-то располагал почти миллионом подписчиков, теперь их ноль. Некто, стоящий за ним, либо заблокировал, либо отправил всех подписчиков Афины в теневой бан. Единственный, кто видит этот пост, — это я. И кем бы та личность ни была, она не пытается стать вирусной, а просто хочет привлечь мое внимание.
Как такое вообще возможно? Разве компании в соцсетях не закрывают аккаунты со смертью их владельцев?
Дурь несусветная, но я гуглю «Афина Лю жива» — на предмет убедиться, что она, типа, не воскресла без моего ведома благодаря какому-нибудь медицинскому чуду. Этот поиск, само собой, не дает ничего путного: самым «адекватным» результатом является статья о недавнем мероприятии на английской кафедре в Йеле, посвященном сохранению памяти Афины. Афина мертва, исчезла, обратилась в прах. Единственный человек, кто убежден, что она все еще рядом, — это я.
Надо просто заблокировать учетную запись и забыть о ней. Скорее всего, это какой-нибудь мерзкий тролль, публикующий всякую небыль, чтобы меня подначивать. Это сказали бы Бретт и Даниэла. Это сказала бы Рори, если бы я попыталась объяснить причину своего расстройства. «Троллинг — самое очевидное и рациональное объяснение». Я повторяю это в уме снова и снова, вдыхая и выдыхая в кулак, поскольку самый раздражающий симптом тревоги — это именно отказ верить очевидному и рациональному объяснению.
«Не придавай этому значения, — убеждаю я себя. — Просто прогони, и дело с концом».
Но я не могу. Это как заноза, что впивается в ладонь; даже если она крошечная, я все равно не могу успокоиться, зная, что она у меня под кожей. В ту ночь я не смыкаю глаз. Лежу с экранчиком айфона возле самого лица, уставясь воспаленными глазами на натянутую, злобно-озорную улыбку Афины.
Перед мысленным взором всплывает непрошеное воспоминание, которое, я надеялась, во мне угасло: Афина в своих черных сапожках и зеленой шали, в первом ряду на моем вечере в топ-клубе; сидит и выжидательно улыбается своими ягодно-красными губами. Афина — необъяснимо, противоестественно живая.
Сейчас ночь с пятницы на субботу, а значит, на Бретта и промогруппу мне не выйти раньше, чем через два дня. Да и что они могут сделать? С точки зрения рекламы это вряд ли проблема. И вообще, кого волнует этот пост, кроме меня? Я даже сама не могу объяснить, почему этот аккаунт так меня волнует. «Видите ли, дело в том, что я действительно украла „Последний фронт“ и меня мучает совесть. Так что поймите сами: эти посты напрягают меня аж до рвоты».
Но надо же делать хоть что-то, и я тянусь к трубке, набиваю и отправляю сообщение Джеффри Карлино.
«Это НЕ СМЕШНО».
Он не отвечает, и я через пять минут шлю продолжение:
«Я серьезно. Прекращай эти дела».
Наконец в нижней части моего экрана возникают точечки. Он печатает.
«Не пойму, о чем ты».
Я скидываю ему скриншот Афининого Instagram.
«Это не я».
«Мразь!» — свирепо вбиваю я.
Чувствуется, что весь этот гнев идет не по назначению, но я все равно нажимаю «Отправить». Мне не терпится выместить свою злость хоть на ком-нибудь. Я даже не уверена, что за этим стоит Джефф, — со мной только общее ощущение и то, что из всех моих знакомцев Джефф вероятней всего имеет доступ к паролям Афины, хотя и это не имеет значения. Дело не в Джеффе. Мне нужно как-то взять себя в руки, создать видимость, что я сопротивляюсь, пусть это даже шальная пальба холостыми.
«Завтра у „Коко“. Или я выкладываю запись».
21
— Привет, Джун.
Джефф садится напротив, а я от неожиданности чуть не расплескиваю свой чай. Я даже не думала, что он появится.
— Э-э, привет, — запоздало выпрямляясь, говорю я.
Честно сказать, мне неловко. Ночью я стреляла в него, как дикобраз иглами, сыпя дикими обвинениями о какой-то лживости и о том, что его бросила Афина. Он не отвечал. И правильно. На его месте я бы все поудаляла и включила меня в игнор.
А он, гляди-ка, здесь, с тяжелыми тенями под опухшими глазами. Выглядит так, будто не спал всю ночь.
— Ты ведь уже не думаешь, что это сделал я?
— Да конечно нет, — говорю я со вздохом.
Какая-то частичка во мне надеялась, что вид у него будет хоть немножко пристыженным, но уже при первом взгляде ясно, что он не имеет к этому никакого отношения.
— Извини, просто… — Я встряхиваю свой айфон. — Эта вот хрень меня просто изводит. Я и подумала, что из всех, кто мог иметь доступ к ее аккаунту…
Он протягивает руку.
— Можно посмотреть?
— А ты что, не смотрел?
— Я у нее в блокировке. Уже не первый год.
— Понятно.
Я разблокирую свой телефон, перехожу в Instagram Афины и передаю трубку ему. Какое-то время Джефф скролит страницу вверх и вниз, задерживаясь на каждой фотке, пробегая глазами по надписям. Сложно даже представить, что сейчас у него в голове. Ведь это его бывшая девушка. Та, которую он любил.
Он опускает трубку.
— Это не она.
— То есть как?
— Это фотошоп со старого снимка. — Он возвращает трубку мне. — Ты разве не видишь? Освещение и тени отсутствуют. Да еще и размыто по краям.
— Какого же снимка? — удивляюсь я. — Я просмотрела все фотографии, которые смогла найти в интернете. В этой конкретной позе ее нигде нет.
— Может, просто больше нет в доступе? Я не знаю. Не отслеживал. Но точно помню, что где-то видел ее вот так раньше.
— Тогда кто за этим стоит? — напираю я. — Кто мог знать ее пароль?
— Да какая разница, — пожимает плечами Джефф. — У тебя ведь хейтеров в избытке? Ну и вот. Это мог быть кто угодно. Может, пароли Афины получилось легко взломать или есть какой-нибудь особо талантливый хакер, я не знаю. Может быть, просто прикол.
