— И они его видели? — недоверчиво спросил он.
— Да.
— Но ведь это… хорошие новости, не так ли?
Вряд ли его отклик мог быть им полезен. Если он был «их» серийным убийцей, то держал свои карты у груди и не раскрывал их. Анна устала и почувствовала, что они оказались в тупике. Она поднялась и предупредила, что ей снова понадобилось зайти в дамскую комнату. Алан тоже поднялся, позволив ей миновать его.
— Мне пора возвращаться домой, Алан. Завтра я с утра должна быть на работе.
— Обещаю вам, что мы больше не станем обсуждать столь мрачную тему. Ступайте и попудрите ваш нос, а я разберусь со счетами. Впрочем, может быть, вы хотите бренди?
— Нет, с меня хватит. Спасибо.
Анна ощутила полную опустошенность. Она сделала все, что было в ее силах, и поделилась с ним информацией, которую он мог бы обнаружить и в пресс-релизе. А вот Дэниэлс не сказал ни одного лишнего слова и, по выражению Майкла Паркса, обошелся без «утечки», на которую она так надеялась. Когда она вернулась к столу, он стоял и ждал ее, держа в руках кашемировую накидку. Он изящным жестом набросил ее Анне на плечи.
— Вы не думаете, что я пригласил вас, рассчитывая извлечь информацию? Прошу вас, не думайте так.
— Нет. У меня этого и в мыслях не было, — нежно отозвалась она. — Я наслаждалась спектаклем, и мы очень мило тут посидели. Я испытала настоящее удовольствие.
Он встал с нею рядом.
— Вы редкий человек, Анна. И ни на кого не похожи.
Когда они покинули «Айви» и сели в машину, она задумалась о последней, заключительной части вечера, но Дэниэлс сумел ее опередить. Он попросил шофера отвезти мисс Трэвис к ней на квартиру и добавил:
— Нам по пути, и я выйду первым, если вы не возражаете.
Несколько минут они ехали молча, он сидел от нее довольно далеко, и его лицо было скрыто в тени.
Но потом протянул руку в темноте.
— Когда я впервые появился у вас в отделении, то просто не знал, куда деться от страха. Как будто вернулся в прошлое, в тот день, когда они отыскали ее труп.
— Вашей матери?
Он вздохнул.
— Я был мальчишкой, и они всю ночь продержали меня в камере, а затем допрашивали час за часом. И никто меня не защищал, мне не на кого было опереться. А теперь я почувствовал, что это повторилось. Но жизнь стала иной, и мне есть что терять. Вы заметили, как на меня глядели эти папарацци? Представляете себе, что они сделают, если узнают хоть об одном моем допросе? Вы должны мне помочь. Дайте им понять — я ни в чем не виноват. Ну как могли они меня заподозрить? Почему они со мной это делают?
— Тут просто есть связь, Алан.
— Оттого что я вырос в вонючей дыре, в борделе, рядом с дюжиной шлюх? Ну и что? — огрызнулся он. — Я никого из них не помню. И постарался их навсегда забыть, выбросить из головы.
— Алан, на самом деле вы не арестованы, и никаких свидетельств, кроме косвенных, против вас нет. Будь у нас доказательства, вас бы давно арестовали. Поверьте мне, я бы отказалась от этой сегодняшней встречи, если бы хоть на минуту подумала, что вы причастны к убийствам.
Он крепко сжал ее руку.
— Это вы и имели в виду?
— Ну конечно.
Он отодвинулся.
— Слава богу. Потому что я нуждаюсь в вас, Анна. И буду полагаться на вас, пока все не закончится. Спасите меня. А сейчас положите голову мне на плечо. — Он закрыл глаза.
Она неуверенно приблизилась к нему. Дэниэлс обнял ее. Она почувствовала тонкий запах его крема после бритья и ощутила мягкость бархатного пиджака, прикоснувшегося к ее щеке. Ее сердце громко забилось, когда она прильнула к нему лицом, и он поцеловал ее в губы — нежным и сладостным поцелуем. Дэниэлс провел рукой по ее волосам.
— Вы мне очень дороги, Анна, и я уверен, что со временем мы будем еще больше значить друг для друга. — Он провел пальцами по ее щеке.
Шофер обернулся к ним с переднего сиденья.
— Мы в Куиннз Гейт, сэр.
— Спокойной ночи, Анна. — Дэниэлс поцеловал ей руку, когда шофер открыл заднюю дверцу и выпустил его. Она проследила, как он подошел к ступеням, встал вполоборота и помахал ей рукой.
Она задрожала, когда машина отъехала от его дома. И, вернувшись к себе в квартиру, поблагодарила шофера, любезно пояснив, что ему незачем провожать ее до двери. Анна нашарила в кармане свой ключ, но Лангтон открыл ей дверь.
— Как все прошло? — поинтересовался он.
Анна опустилась на диван и сбросила туфли. В кресле лежали чашки из-под кофе и недоеденные сандвичи. Даже газета валялась на полу, разорванная в клочья и усыпанная пеплом.
— Что-нибудь удалось выяснить?
— Не слишком много.
Он негромко, сквозь зубы выругался.
— Как вы доехали? Вы там что-то засиделись. Уже поздно.
Она покачала головой и не смогла произнести ни слова. Лангтон понял, что она расстроилась, но он весь вечер, до ночи, ждал информации, а сверхурочное время стоило куда как дорого.
— В чем дело, Трэвис? Он полез к вам в машине?
Она заплакала и открыла сумочку, чтобы достать носовой платок, но перебрала все вещи, которые впопыхах сложила туда после осмотра Дэниэлса.
— Папины запонки! — в отчаянии воскликнула Анна. — Они лежали в кармашке, застегнутом на «молнию».
Лангтон удивленно посмотрел на нее. С новой прической и залитым слезами лицом она выглядела лет на десять старше.
— Ш-ш… успокойтесь, все в порядке. И вы в безопасности.
Он знал, что ему не следовало этого делать, но подсел к ней и приобнял за плечи. Анна не сдержалась и опять зарыдала.
— Ш-ш… Вдохните поглубже и постарайтесь расслабиться. А затем ступайте умойтесь и ложитесь спать.
Анна отшатнулась от него.
— Перестаньте говорить, что мне делать. Оставьте меня в покое.
Лангтон тяжело вздохнул.
— Отлично. Так я и поступлю. Но завтра мне будет нужен ваш отчет, Трэвис!
Она вытерла слезы тыльной стороной ладони.
— Скажите мне лишь одно. Это он?
Она чихнула.
— Это он?
— Я не знаю.
Лангтон поглядел ей вслед, когда она отправилась в спальню.
— Что же, черт возьми, кошмар да и только, — пробормотал он.
Она прикрыла голову подушкой и дала волю слезам.
Итак, она провалила задание. Хуже того, позволила эмоциям взять верх над логикой. И обнаружила, что ей нравится Алан Дэниэлс, его нежный поцелуй до сих пор словно трепетал на ее губах. Это чувство смущало и тревожило ее. Сможет ли она через несколько часов посмотреть в лицо кому-нибудь из коллег в ситуационной?
Лангтон прислушался, лежа на диване. Его разбудил странный скрипучий звук на кухне. Он натянул брюки и открыл дверь. Это была Анна, накинувшая кимоно. Она что-то записывала в блокнот и, казалось, не слышала стука ножек табуретки о выложенный плиткой пол.
Анна с ужасом отодвинула табуретку.
— Черт побери, что вы здесь делаете?
— Сейчас шесть часов утра, — запинаясь, проговорил он. — Простите, что перепугал вас своим появлением. Но до меня донесся шум.
Она плотнее закуталась в кимоно и растерянно пояснила:
— Я просто набрасывала заметки для отчета. Не могла больше спать и хотела все вспомнить.
— Не желаете выпить кофе?
Анна прикрыла рукой заметки.
— Да, пожалуйста, там есть свежесмолотый.
— Ну, как, вы немного протрезвели?
— Нет, не протрезвела! — рассердилась она.
— Вы нашли запонки?
— Нет. Я позвоню в ресторан. Но, может быть, я уронила их в машине.
Лангтон налил две чашки черного кофе и поставил одну перед ней. Он заглянул ей в блокнот.
— Вы не собираетесь мне рассказать?
— Нет, я дождусь брифинга.
— О’кей. Кстати, Майкл Паркс придет к нам, чтобы выяснить, как вы управились с Дэниэлсом.
Анна снова завернулась в кимоно.
— Я пойду приму душ. А вы не собираетесь помыться?
— Нет. Я потерплю до возвращения.
Она заколебалась.
— Не лучше ли нам отправиться вместе, прямо с утра?
Он улыбнулся.
— Трэвис, вы предлагаете мне принять с вами душ?
— Очень остроумно!
— Я имел в виду, что вымоюсь вечером у себя дома.
— Отлично, отлично.
Когда в ванной раздался плеск льющейся воды, он взял ее записную книжку и принялся читать страницу за страницей, исписанные ее аккуратным мелким почерком. И сердце, похоже, ушло в пятки. Скоро на него обрушится целый залп проклятий.
Он кончил читать к тому времени, когда Анна, одетая и подкрасившаяся, вышла из спальни. Ему бросилось в глаза ее по-прежнему печальное выражение лица.
— Вас все еще огорчают отцовские запонки?
— Я вспомнила, как Дэниэлс вынимал вещи у меня из сумочки. Может быть, он уронил их на пол.
Лангтон примостился на ручке кресла с кофейной чашкой в руке.
— Я хранила их в этой сумочке. Вы, наверное, решили, что это глупо, но я взяла с собой любимую мамину сумочку и любимые запонки отца.
