Байрон снова улыбнулся, но уже другой улыбкой.
— Нет, Джон, — спокойно сказал он. — Впрочем, это довольно спорный вопрос.
Байрон бросил ему свое ружье — Везерби поймал его на лету. Лишь тогда Джон понял истинный смысл слов Байрона. Он надавил на рычаг, и на землю упала пустая гильза. В магазине был только один патрон.
— Ты с ума сошел… — только и смог выговорить Везерби.
А Байрон тем временем содрогался от радостного, безумного смеха.
* * *
Позднее, когда они уже сидели у костра в их небольшом лагере, на Байрона нашло задумчивое, даже философское настроение. Первый восторг улетучился, уступив место желанию поделиться своими взглядами. Они были одни — проводник возился с убитым медведем, сдирая с него шкуру, поскольку дотащить такую махину до лагеря было невозможно. Везерби все не мог успокоиться, вспоминая, какому риску подвергал себя Байрон, такой поступок, как ему казалось, выходил за грань разумного.
— Ну как ты не можешь понять, Джон, — с сожалением проговорил Байрон. Он чуть ли не умолял друга постичь ход его мыслей.
— Не знаю… — покачал головой Везерби. — Я, конечно, готов допустить, что эмоции, стремление достичь поставленной цели… Но ведь это же самоубийство, Байрон. Как-нибудь однажды…
Тот жестом остановил Джона, в глазах его заиграли отблески костра.
— Опасность, Джон. Лишь ощущая опасность, ты продолжаешь жить. Только подвергая риску свою жизнь мы можем по достоинству оценить ее. Ты только представь, насколько богаче наши с тобой жизни по сравнению с существованием горожанина, кастрированного цивилизацией, обескровленного обществом и приносимыми им благами.
Там нет жизни, нет опасности, там нечем рисковать, а, следовательно — нет и удовольствия. Мы с тобой, Джон, жертвуем жизнью с такой же легкостью, как и пользуемся ею. И медведь никогда не испытывал такой сладости от бурлящей внутри него жизни, как в тот самый момент, когда пуля пронзила его мозг. Ведь если мы, охотники, переживаем в подобные минуты необыкновенный прилив энергии, то же самое должны чувствовать и наши жертвы. Знаешь, Джон, я действительно люблю тех, кого убиваю. Да-да, их самых, которые убьют меня, если я промедлю, что-то проморгаю, промахнусь. Повторяю, я люблю их. Из меня, наверное, вышел бы самый выдающийся на земле дрессировщик. Я чувствую незримую связь между собой и дикими животными, я способен воспринимать их мысли, эмоции, поддерживать с ними контакт на их же уровне. Не существует такого зверя, которого я не смог бы укротить, или, если хочешь, столь низкого животного уровня, до которого я не был бы способен опуститься, чтобы найти с ним общий язык. Если мне когда-нибудь придет в голову идея подружиться с хищником вместо того, чтобы убивать его… — голос Байрона смягчился, он посмотрел куда-то вдаль, поверх вершин холмов, темнеющих на фоне уже сгустившихся сумерек. Заговорив снова, он отвел от Везерби взгляд и, возможно, обращался теперь уже совсем не к нему, а к кому-то другому.
— Просто я люблю убивать, — сказал Байрон. — Как знать, может, мне понравилось бы, если бы убили меня самого — соответствующим образом, конечно…
Вернулся проводник, волоча за собой самодельную повозку с медвежьей шкурой, и они больше не касались этой темы.
Это была их последняя совместная экспедиция.
* * *
Везерби испытал смутное беспокойство, вспомнив эти донесшиеся из давнего прошлого странные слова. Байрон довольно часто вселял в него тревогу, причем весьма необычного свойства — она была сродни напряжению, которое охватывает человека при неожиданном поведении животного, когда невозможно предсказать, бросится оно на него или убежит прочь. В Байроне вообще оказалось много от зверя. В общем, странный человек…
Везерби не терпелось узнать, изменился ли Байрон за эти годы, и потому с волнением думал о предстоящей встрече. Внезапно Джон спохватился: было уже поздно, а завтра ему рано вставать. Они договорились с Беллом увидеться в восемь утра — не хватало еще проспать! Везерби редко прибегал к помощи будильника или телефона, всегда полагаясь на себя, при необходимости вставать в назначенный час. Не будучи уверенным, что на сей раз ему это удастся, он все же решил улечься спать.
Везерби встал и принялся стелить постель, изредка поглядывая на догоравший камин, как вдруг ночную тишину разорвал дверной звонок.
Везерби нахмурился и посмотрел на часы. Поздновато для гостей, тем более что непрошенных посетителей он не особенно жаловал даже днем. Пожав плечами, Везерби прошел в холл и спустился к входной двери.
На пороге стоял Белл, вид у него был явно встревоженный.
— Извини, что побеспокоил.
— Ничего, проходи.
Белл переступил порог, сжимая в руках шляпу; в его позе чувствовалась нерешительность, странная озабоченность — и вообще вел он себя совсем не так, как сегодня в клубе.
— Забыл что-то сказать?
Белл покачал головой.
— Проходи в гостиную, там камин. Выпьешь?
— Нет, Джон. Я прямо сейчас отправляюсь в Дартмур и хочу, чтобы ты поехал со мной.
— Прямо сейчас? — Идея эта пришлась не по душе Везерби. — А до утра нельзя подождать? Встретились бы прямо на месте.
— Мне бы хотелось, чтобы ты осмотрел следы, пока они свежие.
Везерби поднял брови.
— Что?
Казалось, Белл стряхнул с себя остатки оцепенения. Вид у него был несколько глуповатый.
— Извини, Джон, я просто не подумал… Я ведь так и не сказал, что…
— Что не сказал?
— Убийца, кем бы он ни был, нашел очередную жертву.
5
Водитель мастерски вел полицейскую машину и она быстро неслась по опустевшей дороге. Везерби и Белл сидели сзади. Джон прихватил одну из своих спортивных винтовок и облачился в полевую куртку. Сейчас он испытывал знакомое возбуждение от предвкушения предстоящей охоты, хотя трагические обстоятельства во многом наложили свой отпечаток на это чувство. Он понимал, что придется не столько выслеживать дикое животное, сколько идти по следу тигра-людоеда, а это далеко не одно и то же. Разговор не клеился. Белл выглядел усталым, его грубоватое красное лицо осунулось и напряглось. Он беспрестанно курил.
Ночь выдалась темная. За спиной остались огни Лондона, а на Солсберийской равнине они угодили в грозу, разразившуюся над Западной Англией. Мокрая дорога не была помехой для водителя и они мчались сквозь пелену дождя, почти не сбавляя скорости. Рассвет едва начал брезжить у них за спиной, когда они подкатили к «Бридж-отелю».
Водитель проворно сверился с картой — чувствовался многолетний опыт дальних поездок, — снова вырулил на проезжую часть и, свернув на грунтовую дорогу, поехал в северном направлении. Правда, теперь он уже не мог развить приличную скорость — со всех сторон их окружали деревья и кусты, и свет фар скользил по ним, пока машина не оказалась на ярко освещенной площадке.
* * *
Кругом стояли полицейские заграждения, а сама площадка освещалась специально расставленными фонарями, однако даже их довольно мощного света не хватало, чтобы как следует разглядеть между часто растущими деревьями узенькую тропинку.
Повсюду виднелись полицейские в форме. Неподалеку стояли служебные машины — все со включенными фарами, на фоне которых проблесковый маячок Хэммонда смотрелся совсем тускло.
Сержант полиции Турлоу подошел к машине и открыл дверцу. Лицо у него было невеселым. В руке он сжимал электрический фонарь, а высокие ботинки были основательно заляпаны грязью.
— Тело мы оставили там, где обнаружили, — проговорил он.
— Опознали? — спросил Белл, просовывая ногу наружу. Везерби вылез с другой стороны.
— Да, — ответил Турлоу. — В «бардачке» нашлось водительское удостоверение и кредитные карточки. Это Хэммонд. Коммивояжер из Лондона. Скорее всего, у него кончился бензин, и он вышел из машины установить сигнальный фонарь, — сержант кивнул в сторону маячка — жалкого конкурента мощным полицейским фонарям.
— Да выключите вы его, ради Бога, — раздраженно произнес Белл.
Кто-то щелкнул выключателем, и мигание прекратилось.
— Убийца вышел вон из-под тех деревьев, а Хэммонд успел пробежать с полсотни метров, прежде чем тот догнал его, — продолжал Турлоу.
Белл посмотрел вдоль дороги.
— Он что, пробежал мимо своей же машины?
Турлоу кивнул.
— Думаете, он мог бы заскочить в нее и запереться изнутри? — проговорил Белл, обращаясь не столько к коллеге по службе, сколько к самому себе.
Турлоу снова кивнул.
— Замки на всех дверях в полной исправности. Я сам проверил. Наверное, у него попросту не было времени открыть дверь, а может, со страху не додумался до этого.
Везерби обошел спереди полицейскую машину. В руке он сжимал винтовку. Турлоу поднял на него взгляд, и Белл представил их друг другу. Они обменялись рукопожатием. Ладонь Турлоу была влажной.
