В корзине находились термос, прочные стаканы, фаянсовая посуда, а также ложки и ножи из нержавеющей стали. Корзину продавали только в комплекте с посудой и приборами. Купить их вы были просто обязаны.
Следующими остановками доктора стали магазины «Тиффани» и «Кристофл». В «Тиффани» взамен тяжелого фаянса от «Хаммашера Шлеммера» он купил фарфоровый сервиз с так называемыми охотничьими сюжетами — посуду украшали изображения разного рода листочков и парящих птичек. В «Кристофле» доктор Лектер приобрел серебряный столовый прибор девятнадцатого века в стиле «Кардинал». Клеймо изготовителя стояло в чашах ложек, а вдоль нижней части черенка тянулось украшение в виде так называемого Парижского крысиного хвоста. Вилки отличались крутым изгибом, и расстояние между зубьями было больше, чем обычно. Удлиненные рукоятки ножей приятно ложились в ладонь, напоминая этим хорошие дуэльные пистолеты. В отделе хрусталя доктора терзали сомнения. Он не знал, какого размера посуда для аперитива ему нужна, и не мог решить, какие рюмки для коньяка выбрать. Что касается бокалов для вина, то здесь никаких сомнений быть не могло. Доктор приобрел хрусталь «Ридель» двух размеров, впрочем, достаточно больших для того, чтобы его нос во время питья не выступал за кромку бокала.
Там же, в «Кристофле», он купил кремовые льняные салфетки, чтобы располагать на них обеденный прибор, а также несколько прекрасных камчатных салфеток с вышитой крошечной красной розой в углу. Цветок был очень похож на каплю крови. Доктор Лектер рассчитывал хорошо позабавиться с камчатными салфетками и купил их шесть штук, чтобы, учитывая цикл работы прачечных, не остаться в нужный момент без необходимых материалов.
Кроме того, доктор приобрел две хорошие портативные газовые горелки из тех, которые используют в ресторанах для приготовления блюд на глазах у клиента. Доктор Лектер купил две мутовки, первоклассный медный сотейник и медную же кастрюлю для приготовления соусов. И сотейник, и кастрюля были сделаны в Париже по специальному заказу. К своему глубокому сожалению, доктор Лектер так и не смог найти ножей из углеродистой стали, которые, по его мнению, были предпочтительнее ножей из нержавейки. Не нашел доктор замены и тем особым типам ножей, которые был вынужден оставить в Италии.
Свою последнюю остановку Ганнибал Лектер сделал в фирме, расположенной рядом с Больницей милосердия, специализирующейся на поставках медицинских инструментов. Там он очень дешево купил почти новую пилу, используемую патологоанатомами. Пила была хороша еще и тем, что прекрасно укладывалась на место термоса в корзине для пикников. У инструмента еще не истек гарантийный срок, и к нему придавалось два полотна. Одно полотно предназначалось для общего пользования и второе — для распиловки черепа. Имелся в наборе и ключ для снятия черепной коробки. В итоге доктор Лектер почти полностью завершил комплектование оборудования для своей кухни.
Французские окна в доме доктора Лектера распахнуты, чтобы открыть доступ свежего воздуха в помещение. Поверхность залива то поблескивает в свете луны, то снова темнеет, когда на ночное светило набегают облака. Доктор наливает вино в только что приобретенный хрустальный бокал и ставит бокал перед собой на подсвечник клавесина. Букет вина смешивается с солоноватым запахом моря, и доктор Лектер может наслаждаться чудным ароматом, даже не отрывая рук от клавиатуры.
В свое время он владел клавикордами, верджинелами[45] и другими ранними клавишными инструментами. Однако доктор предпочитает звучание и настроение клавесина. Он любит клавесин за то, что в нем невозможно контролировать силу звука струн, защипываемых сделанным из пера плектром, в результате чего музыка рождается спонтанно и целиком.
Доктор Лектер смотрит на инструмент, сжимая и разжимая пальцы. Он знакомится со своим клавесином так, как стал бы знакомиться с неизвестным ему, но достаточно приятным человеком. Доктор начинает с забавной, легкой шутки — он играет мелодию песни «Зеленеет остролист», написанную когда-то Генрихом VIII.
Войдя во вкус, он переключается на сонату «Си-бемоль мажор» Моцарта. Он и его клавесин еще не достигли интимной близости, но, отвечая на движение рук доктора, инструмент говорит, что скоро они станут друзьями. Ветерок усиливается, и пламя свечи начинает дрожать, но глаза доктора закрыты, свет ему не нужен. Лицо его обращено вверх. Он играет, а Мишу машет над ванной похожими на звезды ручонками, и с пальцев ее летят радужные мыльные пузыри. Доктор Лектер переходит к третьей части, и Клэрис Старлинг побежала через лес. Сухие листья шуршат под ее ногами, в вершинах деревьев шумит ветер. Впереди девушки появляются три оленя — рогатый самец и две самки. Они несутся по тропе высокими, похожими на биение сердца скачками. Но вдруг в лесу веет холодом, и оборванные люди тащат из чащи крошечного олененка, из тела которого торчит стрела. Раненое создание упирается, а люди тянут за привязанную к его шее веревку. Но они не успевают привести жертву к топору. Звуки музыки, льющейся над окровавленным снегом, вдруг обрываются, и доктор Лектер вцепляется обеими руками в края табурета, на котором сидит. Он делает один глубокий вдох. Делает второй. Затем кладет руки на клавиатуру и заставляет себя сыграть музыкальную фразу. На следующей фразе музыка снова обрывается.
Мы слышим, как из груди Ганнибала Лектера вдруг вырывается высокий, пронзительный вопль. Он долго сидит, склонив голову над клавиатурой. Затем беззвучно поднимается и уходит. В доме царит тьма, и мы не в силах определить, где он находится. Ветер с залива усиливается, пламя свечи колеблется сильнее, ложится набок и гаснет. Под резкими порывами ветра начинают звенеть струны. Они то наигрывают случайную мелодию, то повторяют вопль, который недавно звучал в комнате.
Выставка огнестрельного и холодного оружия среднеатлантического региона открылась в Военной мемориальной аудитории. Километры стендов, бескрайние поля стрелкового вооружения. Последнее в основном представлено пистолетами и штурмовым оружием. По потолку скачут красные точки лазерных прицелов.
Лишь немногие из истинных ценителей получают от созерцания оружия эстетическое наслаждение. Пистолеты в наше время по большей части имеют черный цвет, и вся экспозиция столь же бесцветна и уныла, как души тех людей, которые посещают подобные шоу.
Взгляните на эту толпу. Неряшливые, избегающие смотреть в глаза, озлобленные и неумные люди являются ее зачерствевшим сердцем. Именно такие типы представляют собой главную угрозу праву мирных граждан владеть оружием.
Больше всего их привлекает оружие нападения, предназначенное для массового производства. Дешевая штамповка, способная обеспечить внушительную огневую мощь невежественным и плохо обученным солдатам.
Средь распухших от пива брюх, средь хилых или тестообразных тел любителей пострелять в закрытом помещении выделяется своим имперским величием невысокая фигура доктора Ганнибала Лектера. Огнестрельное оружие его не интересует, и он сразу направился к тому месту в ряду стендов, где торгуют самым лучшим холодным оружием.
Продавца зовут Бак, и весит этот Бак полтора центнера. На его стенде выставлено множество фантастических мечей, являющих собой копии средневекового вооружения или оружия варваров. Но помимо этой чепухи, у Бака имеются самые лучшие, вполне современные ножи и дубинки. Доктор Лектер сразу увидел многие из тех весьма нужных вещей, которые ему пришлось оставить в Италии.
— Чем могу быть вам полезен? — осведомился Бак. Глаза на его вполне добродушном лице выглядели явно недружелюбно.
— Я возьму, если не возражаете, вон ту «гарпию», зазубренный диверсионный кинжал с лезвием в десять сантиметров и кожевенный нож с каплевидным острием — тот, что стоит в глубине.
Бак собрал указанные предметы.
— Кроме того, мне потребуется хороший охотничий нож с пилообразным клинком. Нет, нет — не этот. Я же сказал, что мне нужен хороший. Позвольте мне взвесить на руке плоскую дубинку в коже. Вон ту, черную… — Доктор Лектер изучил вделанную в рукоятку пружину и сказал: — Я ее беру.
— Еще что-нибудь?
— Так называемый диверсионный гражданский. Я почему-то его здесь не вижу.
— Большинство людей даже не знает о существовании такого кинжала. У меня — всего один.
— Мне и нужен только один.
— Обычная цена двести двадцать долларов, но я уступлю его за сто девяносто — вместе с ножнами.
— Прекрасно. У вас, случайно, не найдется кухонных ножей из углеродистой стали?
Бак покачал своей массивной головой и сказал:
— Нет. Вам придется поискать старые ножи на блошином рынке. Именно там я купил свои. Их можно точить даже о донышко блюдца.
