Рождение Иисуса тоже описывается по-разному. Лука рассказывает о приходе пастухов. Матфей называет их мудрецами. Лука говорит, что святое семейство обитало в Назарете, а к моменту рождения находилось в Вифлееме, где Христос родился в яслях. Матфей упоминает, что семья Иисуса была состоятельной и жила в Вифлееме, где и родился Христос, но не в яслях, а в доме.
Но самые большие противоречия встречаются в описании распятия. Евангелия не приходят к единому мнению даже по дате. Иоанн говорит, что это случилось в день перед Пасхой, остальные — день спустя. Лука описывает Христа кротким и смиренным. Ягненком. Лука — совершенно по-другому, для него Иисус принес не мир, но меч. Даже последние слова Спасителя записаны по-разному. Матфей и Марк указывают: «Бог мой, Бог мой, почему ты оставил меня?» Лука пишет: «Отец, в руки твои я вверяю мой дух». Иоанн еще лаконичнее: «Кончено».
Торвальдсен сделал паузу и глотнул вина.
— А история воскресения совершенно запутана. Каждое Евангелие дает свою версию, кто пришел к гробнице, что там нашли — даже в днях недели путаница. И что касается явления Иисуса после воскресения — все Евангелия описывают его по-разному. Вам не кажется, что Бог мог бы быть более последователен в своем Слове?
— Разночтения в Священном Писании были предметом изучения во множестве книг, — заметил Малоун.
— Действительно, — сказал Торвальдсен. — И эти противоречия были в нем с самого начала. В древности на них не обращали внимания, поскольку четыре Евангелия редко встречались вместе. Вместо этого они распространялись в христианском мире поодиночке: где-то одна версия была более подходящей, где-то другая. Что действительно в некоторой степени объясняет разночтения. Помните, основная идея Евангелий не передать неоспоримую биографию Спасителя, а показать, что Иисус — это Мессия, предсказанный в Ветхом Завете.
— Разве Евангелия не запечатлели то, что до этого передавалось из уст в уста? — спросила Стефани. — Ошибки вполне естественны.
— Без сомнения, — подхватила беседу Кассиопия. — Ранние христиане верили, что Иисус скоро вернется и наступит конец света, поэтому не видели необходимости что-то записывать. Но спустя пятьдесят лет, когда Спаситель все еще не вернулся, стало важным зафиксировать жизнь Иисуса. Именно тогда было написано самое раннее Евангелие, от Марка. Следующими были Матфей и Лука, около восьмидесятого года после Рождества Христова. Иоанн создал свое Евангелие намного позднее, в самом конце первого века, вот почему оно так отличается от остальных.
— Если бы Евангелия полностью совпадали, разве это не было бы подозрительно? — спросил Малоун.
— Эти книги не просто противоречивы, — ответил Торвальдсен. — Это четыре разные версии Слова.
— Это вопрос веры, — повторила Стефани.
Кассиопия нахмурилась:
— Какие бы вопросы ни вызывали библейские тексты, ответ простой. Это вера. Мистер Малоун, вы юрист. Если бы свидетельства Матфея, Марка, Луки и Иоанна были представлены в суде как доказательство существования Иисуса, что бы решили присяжные?
— Все четверо упоминают Иисуса.
— А если бы тому же суду предстояло решить, какая из книг верна, к чему бы они пришли?
Он знал правильный ответ.
— Все четыре.
— А как вы оцениваете расхождения в свидетельствах?
Малоун не ответил, потому что не знал, что сказать.
— Однажды Эрнст Сковилль провел исследование, — продолжил Торвальдсен. — Ларс рассказывал мне о нем. Сковилль определил, что в текстах Евангелий от Матфея, Марка и Луки есть расхождения от десяти до сорока процентов в каждом абзаце, который вы попробуете сравнить. В каждом абзаце. А если сравнивать с Евангелием от Иоанна, то процент будет еще больше, поскольку его Евангелие не синоптическое. Так что вопрос Кассиопии справедлив, Коттон. Могут ли эти четыре свидетельства иметь доказательную силу в каком-то вопросе, помимо подтверждения того, что человек по имени Иисус, возможно, существовал?
Малоун почувствовал себя обязанным заметить:
— Нельзя ли объяснить все расхождения тем, что авторы просто вольно обошлись с устной традицией?
Торвальдсен кивнул:
— Это разумное объяснение. Но то, что мешает его принять, — это раздражающее слово «вера». Понимаете, для миллионов людей Евангелия — это не устная традиция иудеев-радикалов, основавших новую религию, стремившихся обратить в свою веру других и усовершенствовавших свою сказку дополнениями и сокращениями в соответствии с потребностями времени. Нет. Священное Писание — это Слово Бога, и Воскресение — его краеугольный камень. Господь послал Своего сына умереть ради них и затем физически воскреснуть и вознестись в небеса — это отделяет христианство от остальных религий.
Малоун посмотрел на Марка.
— Тамплиеры верят в это?
— В вероучении тамплиеров есть элементы гностицизма. На каждой ступени обучения братья получают новые знания, и только самые высшие знают все. Но с утратой Великого Завещания после чистки в тысяча триста седьмом году это знание утрачено.
Малоун полюбопытствовал:
— Что сейчас они думают об Иисусе Христе?
— Для тамплиеров Ветхий и Новый Завет равноценны. С их точки зрения, иудейские пророки в Ветхом Завете предсказали появление Мессии, и авторы Нового Завета запечатлели, как это предсказание осуществилось.
— Так же считают и иудеи, — добавил Торвальдсен, — от лица которых я могу говорить, поскольку являюсь одним из них. Христиане веками утверждали, что иудеи не узнали Мессию, когда Он пришел, и поэтому Бог сотворил новый Израиль в виде христианской церкви — чтобы она заменила иудейский Израиль.
— «И отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших»,[23] — пробормотал Малоун.
Торвальдсен кивнул:
— Этой цитатой прикрывались два тысячелетия, чтобы убивать евреев. Что мог этот народ ждать от Бога, когда они отвергли Его собственного сына — их Мессию?
— Поэтому в конце концов христиане отделились от своего прошлого. Они переименовали одну часть Библии в Ветхий Завет, вторую — в Новый. Одну для евреев, вторую для христиан. Двенадцать колен Израилевых в Ветхом Завете были заменены двенадцатью апостолами в Новом. Языческие и иудейские верования были ассимилированы и изменены. Согласно Новому Завету, Иисус исполнил пророчества Ветхого Завета, таким образом доказав свою мессианскую сущность. Идеальный комплект: правильное послание, приспособленное под нужную аудиторию, — и это позволило христианам безоговорочно доминировать в западном мире.
Появились официанты, и Кассиопия дала знак унести тарелки. Бокалы вновь наполнились вином, и был подан кофе. Когда последний официант вышел, Малоун спросил Марка:
— Тамплиеры верят в воскресение Христа?
— Какие тамплиеры?
Странный вопрос, удивился Малоун.
— Сегодняшние — да, конечно. С некоторыми исключениями, орден придерживается традиционного католического учения. Существуют некоторые дополнения, необходимые для того, чтобы утвердить устав, как свойственно всем монашеским обществам. Но в тысяча триста седьмом году? Понятия не имею, во что они верили. Хроники этих времен полны загадок. Как я уже говорил, только высшие чины ордена могли говорить на эту тему. Большинство тамплиеров были неграмотными. Даже Жак де Моле не умел читать и писать. Поэтому единицы контролировали мысли остальных. Конечно, тогда существовало Великое Завещание, так что я допускаю, что верили тому, что было подтверждено.
— Что за Великое Завещание?
— Хотел бы я сам знать. Информация о нем утеряна. Хроники говорят мало. Я полагаю, что это доказательство того, во что верил орден.
— Вот почему они ищут это? — спросила Стефани.
— До недавнего времени они не искали. Было слишком мало информации о том, где оно может быть. Но магистр поведал Жоффруа, что папа был на правильном пути.
— Почему де Рокфор так его жаждет? — поинтересовался Малоун.
— Обнаружение Великого Завещания, вне зависимости от того, что оно собой представляет, может способствовать повторному появлению тамплиеров в мире. Это знание может фундаментально изменить христианство. Де Рокфор также хочет расплаты за зло, причиненное ордену. Он хочет, чтобы католическая церковь была признана лицемерной и имя ордена очистили от клеветы.
Малоун был в недоумении.
— Что ты имеешь в виду?
— Одним из обвинений, выдвинутых против тамплиеров в тысяча триста седьмом году, было идолопоклонничество. Оно не было доказано. К тому же даже сейчас католики поклоняются образам постоянно, например Туринской плащанице.
Малоун вспомнил, что говорилось в одном из Евангелий о смерти Христа: после того как его сняли с креста, его завернули в полотно[24] — такой святой символ, что Папа Римский впоследствии объявил, что мессу следует служить только над льняной скатертью. Туринская плащаница, о которой упомянул Марк, являет собой кусок саржевой ткани, на которой запечатлелся образ мужчины шести футов ростом, с острым носом, волосами до плеч, разделенными на прямой пробор, густой бородой и с ранами от распятия на руках, ногах, голове и многочисленными следами бича на спине.
