У Виттека не было никаких шансов. Пока Тобиас и Леония о чем-то умалчивают, он не найдет Лизу-Марию.
Он попрощался и отправился домой. Желание поесть пиццы и напиться пива пропало, но, может быть, семейные заботы смогут хоть как-то отвлечь его от своих собственных.
«Неплохо, — подумал Петер Хинц, очутившись перед виллой, — в Берлине, бывает, живут и похуже».
До того как позвонить в дверь, он обошел вокруг дома и заглянул через живую изгородь в сад, чтобы составить первое впечатление.
Участок был ухоженный, большая лужайка аккуратно подстрижена. Это Хинц заметил даже сейчас, зимой, когда сад не выглядит особенно презентабельным. По краям лужайки располагались места для отдыха в виде искусно сделанных каменных скамеек, а за кустами виднелись небольшие фонари, дававшие, скорее, рассеянный свет. Терраса была чисто подметена, садовая мебель тщательно укрыта от непогоды пленкой и аккуратно сложена перед ограждением возле соседнего участка. В огромном зимнем саду с большими широкими окнами находилась, очевидно, балетная студия.
И вообще вилла производила вполне достойное впечатление.
Хинц по телефону договорился с Яной Йессен о встрече и теперь посматривал на часы. Оставалось еще пять минут. Это была его старая беда. Из-за панического страха опоздать он всегда приходил слишком рано.
Моросило. Снег, выпавший на прошлой неделе, теперь, собранный в кучи, лежал на углах улиц черный, грязный и жалкий. Хинц почувствовал озноб и решил зайти в дом.
Яна открыла дверь сразу же и выжидающе улыбнулась.
— Фрау Йессен? — спросил Хинц.
— Да.
— Меня зовут Петер Хинц. Я частный детектив. Мы с вами договаривались о встрече.
— Пожалуйста, заходите.
Просторные, светлые и оригинально обставленные комнаты произвели на Хинца огромное впечатление. Правда, судя по внешнему виду дома, он не ожидал, что обстановка внутри будет столь экстравагантной.
Он сел на белый кожаный диван и осмотрелся по сторонам:
— Очень красиво у вас.
— Спасибо. Разрешите вам что-нибудь предложить?
— Стакан воды. С удовольствием.
Пока Яна ходила за стаканами и водой, Хинц постарался запомнить как можно больше деталей обстановки. Для него это стало уже привычкой, он здорово натренировал свой мозг в этом направлении. Обычно он мог по памяти очень точно описать помещение, в котором побывал.
В глаза сразу бросались огромные фотографии в рамках, изображавшие Яну в те времена, когда она была примой-балериной. Она и сейчас была красива, но тогда, должно быть, выглядела просто ослепительно. Да и фотографии, похоже, делал профессионал, это Хинц заметил сразу.
— Что привело вас ко мне? — спросила Яна, когда налила ему воды и села.
— Не читали ли вы в газетах, а может, видели по телевизору, что в Буххольце, в Нордхайде, из клиники была похищена новорожденная девочка?
— Да, я слышала об этом, — подтвердила Яна.
— Преступник — мужчина, и он сознательно выбрал маленькую Лизу-Марию Альтман. Вам фамилия Альтман ни о чем не говорит?
Яна покачала головой и нахмурилась. Ей не нравилось, что она не понимает, к чему этот разговор.
— Дед Лизы-Марии поручил мне заняться этим делом, и я провел некоторое расследование. Тобиас Альтман, отец грудного ребенка, и есть тот самый молодой человек, который десять лет назад в пьяном виде смертельно травмировал вашу дочь во время дорожно-транспортного происшествия.
Яна сглотнула.
— Да, — нерешительно сказала она, — да, может быть. Теперь, когда вы это сказали… Я полностью вытеснила случившееся из памяти и, честно говоря, рада, что воспоминания наконец прекратились и мне не надо больше думать об этом день и ночь.
— Преступник похитил не первого попавшегося ребенка, потому что подвернулась удобная возможность. Нет, он действовал целенаправленно, ему нужна была именно Лиза-Мария Альтман. И мы спрашиваем себя: почему? Кто хочет отомстить Тобиасу Альтману и его жене? Кто хочет разрушить их семью?
— Я не знаю, — ледяным тоном ответила Яна, потому что ей стало понятно, к чему клонит Петер Хинц. — Мы много лет страдали из-за смерти дочери, но теперь долг уплачен, все закончилось. Боже мой, прошло десять лет! Это очень долго. Тобиас Альтман предстал перед судом и был наказан. За это время мы уже забыли его.
— Я хотел бы поговорить и с вашим мужем, фрау Йессен.
— С моим бывшим мужем. Мы в разводе.
— Да, правильно. Вы не знаете, как ему позвонить?
— Нет. Я не могу ему звонить. Собственно, я этого и не хочу, но если бы даже захотела, то все равно не знаю, где он живет.
«Конечно, — подумал Хинц, — вот так всегда, одно и то же дерьмо. Одно, и чаще всего самое важное, звено цепочки найти невозможно. Как мне это не нравится!»
— Простите? — вежливо сказал он.
— Мы развелись шесть лет назад. Мой муж уехал в Италию, но я не представляю куда. Он не захотел дать мне адрес. Насколько мне известно, он снова женился. На итальянке. И я даже не знаю, как его сейчас зовут. Я уверена, что он поменял фамилию. Если мой бывший муж что-то делает, то делает основательно.
— Значит, он сознательно сжег все мосты, связывавшие его с Германией, здесь больше не появляется и не звонит?
— Совершенно верно. Через три года после смерти Жизель он ушел из дому с одним чемоданом и парой марок в кармане и начал новую жизнь в Италии. Не спрашивайте меня, как ему это удалось. Мне он об этом ничего не рассказывал. К тому же он всего лишь один раз приезжал в Германию, когда оформлял развод. Мы договорились с ним о финансовой стороне, я получила дом и выплатила мужу его стоимость. После этого я его больше не видела.
«Ну, — подумал Хинц, — тогда я не найду его никогда».
— У него есть мобильный телефон? — спросил Хинц.
— Да, конечно. До развода мы с ним время от времени разговаривали по телефону.
— Так позвоните ему. Может, номер все еще действителен.
Яна нашла в своем филофаксе номер и набрала его.
«Данный номер больше не существует», — ответил механический голос.
— Вот видите? Тот, кто не хочет иметь никаких контактов со своим прошлым, естественно, сменит и номер своего мобильного телефона.
Хинц кивнул. И решил сделать еще одну попытку.
— Кто ваш муж по профессии?
— Он был фотографом и менеджером по организации торжественных мероприятий. Он сделал блестящую карьеру, но, похоже, все это больше не имело для него значения.
«Ага. Значит, поэтому везде эти фантастически прекрасные фотографии».
— Почему он ушел от вас? Из-за другой женщины?
— Нет! — засмеялась Яна. — Может быть, так было бы даже намного проще. Нет, все это из-за Жизель. Он не сумел справиться со скорбью, не смог забыть о гибели дочери и был не в состоянии жить там, где все было связано с ней. Да и я сама, видимо, каждый день напоминала ему о ней. И однажды он ушел. Скорее, сбежал.
Постепенно Хинц начал понимать ситуацию. У человека, который мог не задумываясь отказаться от такой прекрасной женщины, от карьеры, от этого роскошного дома и вообще от жизни, о которой большинство людей могли только мечтать, ради того, чтобы начать жизнь сначала в какой-то жалкой лачуге под тремя оливковыми деревьями, не могло быть все в порядке с головой. Видимо, он так сильно любил дочь, что после ее смерти сошел сума.
Ему необходимо найти Йонатана Йессена! Это он понял, как только покинул дом Яны. Единственной вещью, что он взял у нее, была фотография Йонатана десятилетней давности. Особой ценности она не представляла: возможно, за это время он изменился так, что его невозможно будет узнать. Однако это было хоть какое-то, но начало.
У Петера Хинца не было ничего, кроме очень слабой надежды, что когда-нибудь ему удастся разыскать Йонатана.
Наверное, бывают люди, которые сдаются только через много лет. Или вообще никогда не оставляют надежды. Она же была не настолько глупа, чтобы верить в невозможное или посвятить свою жизнь тому, чтобы ждать двадцать четыре часа в сутки.
Ждать, что зазвонит телефон или полиция появится перед дверью и принесет ей облегчение. Ждать, что случится чудо и улыбающаяся пожилая дама из «Красного креста» положит ей на руки грудного ребенка, завернутого в пушистое одеяло. Или что амбициозная, любящая свою работу служащая уголовной полиции укажет на какого-нибудь грудного ребенка, который за это время будет выглядеть уже совершенно иначе, чем Лиза-Мария, которую она родила, и скажет: «Это ваша дочь. Мы нашли ее в доме, предназначенном на снос. Среди бездомных. Один мужчина украл ее для своей сорокашестилетней подруги-наркоманки. Она чувствует себя хорошо, но чего ей больше всего не хватает, так это ванны. Вы рады?»
Нет, настолько наивной она не была. Она потеряла всякую надежду и уже давно ничего не ждала. Она никогда снова не будет держать на руках свою Лизу-Марию.
