— Легко? — Вейр закашлялся.
— На месте преступления бывают два типа улик. Одни преступник оставляет неумышленно, а другие подбрасывает. Последние и должны ввести нас в заблуждение. Когда все побежали искать зажигательные бомбы, у меня возникло ощущение, что некоторые улики нам подбросили. Они были слишком очевидны — на туфлях, оставленных вами в квартире второй жертвы, мы обнаружили собачью шерсть, землю и растения, характерные именно для Центрального парка. И я подумал: сообразительный преступник может специально пройтись в нужном месте и затем оставить туфли так, чтобы мы обязательно нашли их и сразу вспомнили о собачьей площадке возле цирка. Ну и еще разговоры о пожаре, которые вы вели со мной прошлой ночью. — Райм посмотрел на Кару. — Словесное отвлечение, не так ли?
Вейр смерил молодую женщину настороженным взглядом.
— Да, — сказала Кара, насыпая сахар в кофе.
— Но я же пытался убить вас, — просвистел Вейр. — Если бы я рассказал вам все это для того, чтобы увести в сторону, мне нужно было бы обязательно оставить вас в живых.
Райм засмеялся:
— Да вы и не пытались меня убить! У вас никогда не было подобных мыслей. Вы хотели, чтобы все выглядело так, будто вы намерены убить меня: это придало бы убедительности вашим намекам. После того как разожгли огонь у меня в комнате, вы сразу позвонили из автомата по девять-один-один. Я проверил это сообщение. Звонивший утверждал, что видит огонь из телефонной будки. Однако она находится за углом, и оттуда вы не могли видеть мою комнату. Кстати, Том проверил это, так что спасибо тебе, Том, — сказал Райм своему помощнику.
— Пустяки, — беззаботно ответил тот.
Вейр закрыл глаза и покачал головой с таким видом, будто только что осознал непоправимость своей ошибки.
Прищурившись, Райм посмотрел на доску с перечнем улик.
— Все жертвы по роду занятий или по своим увлечениям были связаны с определенными цирковыми профессиями — музыкант, гример, наездник. А методы убийства представляли собой модифицированные трюки. Но если бы вы действительно хотели уничтожить Кадески, то уводили бы нас от «Сирк фантастик». Следовательно, вы уводили нас от чего-то другого. От чего? Я снова просмотрел улики. В третьем эпизоде, у реки, мы застали вас врасплох — вы не успели забрать свой пиджак с журналистским удостоверением и гостиничной карточкой-ключом, а это означало, что данные улики не подброшены. Таким образом, они имели реальное отношение к тому, чем вы занимаетесь. Такие карточки используются в трех гостиницах — одна из них называется «Лэнхем армз». Детективу Беллу это название показалось знакомым, и он проверил свою записную книжку. Выяснилось, что неделю назад он пил в этой гостинице кофе с Чарлзом Грейди, обсуждая с ним, как организовать охрану его семьи. Роланд сообщил мне, что «Лэнхем» находится рядом с квартирой Грейди. А удостоверение? Я позвонил репортеру, у которого вы украли его. Он освещал суд над Эндрю Констеблем и несколько раз брал интервью у Чарлза Грейди… Найдя медные стружки, мы заподозрили худшее: что они от часового механизма бомбы. Однако с тем же успехом они могли остаться от какого-нибудь ключа или инструмента.
— Еще мы нашли страницу из «Нью-Йорк таймс» — она была в вашей машине, которую выудили из реки, — вмешалась в разговор Сакс. — Там помещена статья о цирке и еще одна — насчет суда над Констеблем. — Она кивнула в сторону доски с уликами.
В ПОНЕДЕЛЬНИК ОТКРЫВАЕТСЯ СУД ПО ОБВИНЕНИЮ «ОПОЛЧЕНЦЕВ» В ЗАГОВОРЕ С ЦЕЛЬЮ УБИЙСТВА
— Плюс счет из ресторана, — продолжил Райм. — Вам следовало выбросить его.
— Какой счет? — нахмурился Вейр.
— Который был в вашем пиджаке. Он датирован позапрошлой субботой.
— Но в те выходные я был… — Вейр внезапно замолчал.
— За городом? — спросила Сакс. — Ну да, мы это знаем. Счет был из ресторана, который находится в Бедфорд-Джанкшен.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Полицейский, расследующий в Кантон-Фоллзе деятельность группы «Ассамблея патриотов», позвонил мне и спросил Роланда, — пояснил Райм. — Я узнал высветившийся на определителе код региона — тот же самый, что и на счете из ресторана. — Вейр и глазом не моргнул. — Оказывается, Бедфорд-Джанкшен находится рядом с Кантон-Фоллзом, где живет Констебль.
— Кто этот Констебль, о котором вы все время упоминаете? — осведомился Вейр, однако Райм понял, что он знает, о ком идет речь.
— Барнс был одним из тех, с кем вы обедали? — вступил в разговор Селлитто. — Джедди Барнс?
— Впервые слышу это имя.
— А как насчет «Ассамблеи патриотов»?
— Знаю только то, что прочитал в газетах.
— Мы вам не верим, — отрезал Селлитто.
— Верьте во что хотите! — огрызнулся Вейр. Райм видел, что в его глазах вспыхнул гнев; это и предсказывал Добинс. — Как вы узнали мое настоящее имя? — помолчав, спросил убийца. Никто не ответил, но глаза Вейра впились в последние записи на доске с уликами. Лицо его потемнело. — Меня кто-то предал? Вам сообщили о пожаре и о Кадески. Кто же? — Вейр злобно ухмыльнулся. Он переводил взгляд с Сакс на Кару, но в конце концов остановил его на Райме. — Это Джон Китинг? Это он сказал вам, что я звонил ему? Бесхребетная тварь! Он всегда казался мне ненадежным. И Арт Лессер тоже, да? Гребаные иуды! Я им это припомню. Я не забываю тех, кто меня предает. — Он снова закашлялся. Когда приступ закончился, Вейр уже смотрел в другой конец комнаты. — Кара… Так, кажется, он вас назвал? Кто же вы такая?
— Иллюзионистка! — с вызовом ответила она.
— Стало быть, одна из нас! — насмешливо сказал Вейр. — Девушка-иллюзионист. А здесь вы, очевидно, консультант. Возможно, освободившись, я нанесу вам визит. Возможно, заставлю вас исчезнуть.
— Вы никогда не освободитесь, Вейр! — воскликнула Сакс.
Кудесник холодно засмеялся:
— А может, я сбегу! В конце концов, стены — всего лишь иллюзия.
— Сбежать вам вряд ли удастся, — возразил Селлитто.
— На вопрос «как» я ответил вам, Вейр, — сказал Райм. — Может, вы ответите мне зачем? Мы думали, что вы собираетесь отомстить Кадески, а между тем вы пришли за Грейди, превратившись в своего рода иллюзиониста-убийцу.
— Отомстить? — в бешенстве переспросил Вейр. — Да что мне даст эта месть? Разве она излечит мои шрамы и легкие? Разве она вернет мне жену?.. Ничего вы не понимаете! Для меня имело значение одно: возможность выступать. Иллюзия, фокусы. Мой наставник — Сатани — готовил меня к блестящей карьере. Пожар все у меня отнял. Я больше не могу выступать. Мои руки изуродованы, голос пропал. Кто теперь придет на мое выступление? Я больше не в состоянии реализовать тот единственный талант, которым наградил меня Господь. Выступать я теперь могу, только нарушая закон, — вот почему и делаю это.
Синдром «фантома оперы»…
Вейр снова окинул взглядом неподвижное тело Райма.
— А что вы испытывали после катастрофы, осознав, что больше никогда не будете копом?
Райм молчал, но слова убийцы попали в цель. Что он тогда испытывал? Пожалуй, такой же гнев, какой переполнял и Эрика Вейра. К тому же после несчастного случая грань между добром и злом для него полностью исчезла. «Почему бы мне не стать преступником? — в отчаянии думал Райм. — Я нахожу улики лучше любого из смертных, а значит, могу и манипулировать людьми. Я способен совершить идеальное преступление…»
В конце курса лечения благодаря Терри Добинсу, другим докторам и коллегам-полицейским, благодаря непрестанной работе его собственной души эти мысли постепенно исчезли. Тем не менее Райм хорошо понимал, о чем говорит Вейр. Впрочем, даже в самые тяжелые моменты ему никогда не приходило в голову начать другую жизнь.
— Значит, вы продали свой талант из корыстных соображений?
Поняв, что на миг потерял контроль над собой и сказал слишком много, Вейр промолчал.
Разгневанная, Сакс подошла к белой доске, сорвала с нее фотографии первых двух жертв и швырнула их в лицо Вейру.
— Стало быть, вы убили этих людей просто для того, чтобы отвлечь наше внимание? Все это так мало значило для вас?
Вейр поднял на нее усталый взгляд.
— Вы действительно полагаете, что вам удастся держать меня в тюрьме? — усмехнулся он. — Да знаете ли вы, что однажды Гарри Гудини заявил, будто без проблем выберется из вашингтонской тюрьмы? Его раздели донага и поместили в камеру смертников. Он выбрался из своей камеры так быстро, что открыл все двери в этом блоке и поменял осужденных местами, пока оценивавшее его действия жюри обедало.
— Это было очень давно, — заметил Селлитто. — Сейчас все стало несколько сложнее. — Он повернулся к Райму и Сакс: — Я заберу его в город. Может, Вейр все же захочет поделиться с нами какой-нибудь информацией.
— Подождите! — воскликнул Райм, когда они двинулись к двери. Глаза его не отрывались от списка улик.
