Он снизил нагрузку на педали до минимума и уже вытирал лицо полотенцем, когда Марго подошла к нему в перерыве между подходами к весу.
Девица посмотрела вначале на его руки, а затем перевела взгляд на свои. Обе пары верхних конечностей имели примерно одинаковый объем.
— Сколько жмете лежа? — спросила она.
— Не знаю.
— А мне кажется, знаете. Ведь я права?
— Наверное, триста восемьдесят пять. Или что-то около того.
— Триста восемьдесят пять? Похоже, что ты, парень, привираешь. Думаю, что триста восемьдесят пять ты не жмешь.
— Может, вы и правы.
— У меня есть сотня баксов, и все они утверждают, что вам триста восемьдесят пять ни за что не выжать.
— Против?
— Против сотни, естественно. А вы что думали? Ну и поиздеваюсь же я.
Барни наморщил лоб, внимательно посмотрел на нее.
— О'кей, — произнес он после некоторого раздумья.
Блины на гриф Барни и Марго ставили вместе. Mapro подсчитывала вес на том конце, где трудился медбрат, словно тот мог поставить груз меньше, чем она. Барни ответил ей тем, что демонстративно пересчитал все блины, которые оказались на ее конце грифа.
Он лег на спину на скамью, а Марго в своих эластичных шортах встала у его изголовья. То место, где ее ноги соединялись с нижней частью живота, было бугорчатым, напоминая багет в стиле барокко, а массивный торс, казалось, высился до потолка.
Барни устроился поудобнее, чтобы лучше чувствовать спиной поверхность скамьи. Ноги Марго пахли так, как пахнет прохладный линимент. Пальцы ее, с ногтями цвета коралла, легко прикасались к грифу. Руки, несмотря на скрытую в них силу, имели прекрасную форму.
— Готовы?
— Да, — ответил Барни и двинул вес к склонившемуся над ним лицу.
Барни справился с весом без особого труда. Он опустил штангу на кронштейны, а Марго полезла в спортивную сумку за деньгами.
— Спасибо, — сказал Барни.
— Но зато я делаю больше, чем вы, отжимов из полуприседа, — только и смогла сказать она.
— Знаю.
— Откуда?
— Это еще что! Я и пописать стоя могу. Ее массивная шея залилась краской.
— Я тоже.
— Мажем еще на сотню?
— Приготовьте-ка вы лучше коктейль.
На стойке бара с соками находилась ваза с фруктами и орехами. Пока Барни готовил в миксере фруктовый коктейль, Марго взяла пару каштанов и раздавила их в руке.
— А один сможете раздавить так, чтобы не к чему было его прижать? — спросил Барни, вылив одно за другим два яйца в чашу миксера, предварительно разбив их об ее край.
— А вы можете? — спросила Марго, вручая ему каштан. Орех лежал на открытой ладони Барни.
— Не знаю, — сказал гигант и расчистил перед собой пространство на стойке бара. Один апельсин покатился в сторону Марго. — Ой, прошу прощения.
Марго подняла с пола оранжевый плод и вернула его в вазу.
Барни сжал кулак. Марго посмотрела на его руку, затем перевела взгляд на лицо, затем снова на кулак. На шее у Барни вздулись жилы, а лицо налилось кровью. Все его тело задрожало от напряжения. Затем в его кулаке раздалось негромкое потрескивание. Марго, не скрывая огорчения, смотрела, как Барни подносит трясущийся кулак к миксеру. Еще мгновение, и на яичные желтки и белки в чаше что-то посыпалось. Барни включил машинку и облизал кончики своих пальцев, Марго помимо воли рассмеялась.
Барни разлил коктейль по стаканам. С противоположной стороны зала они могли показаться тяжелоатлетами, выступающими в разных весовых категориях.
— Похоже, что вы хотите делать все, что умеют делать парни, — сказал он.
— Кроме некоторых глупостей.
— А вам не хотелось бы по-настоящему слиться с мужчиной?
Улыбка исчезла с лица Марго.
— Не пытайтесь поймать меня «на слабо» своими дурацкими шуточками.
— Можете попробовать на мне, — закончил он, покачав массивной головой.
По мере того как Клэрис Старлинг все лучше и лучше ориентировалась в лабиринте предпочтений и вкусов доктора Лектера, объем информации, собираемой по крупицам в «Доме Ганнибала», непрерывно возрастал.
Рашель Дю Берри была чуть старше доктора Лектера и в те годы, когда она активно спонсировала деятельность Симфонического оркестра Балтимора, отличалась отменной красотой, в чем могла убедиться Старлинг, просматривая журнал «Вог» того времени. Но все это происходило два богатых мужа тому назад. Сейчас же она была миссис Франц Розенкранц из клана текстильных Розенкранцев. Секретарша, ведающая светской жизнью мадам, соединила ее со Старлинг.
— Сейчас, дорогая, я всего лишь посылаю оркестру деньги. Мы слишком удалены от Балтимора для того, чтобы принимать более активное участие, — произнесла миссис Розенкранц, урожденная Дю Берри. — Если речь идет о налогах, то я с удовольствием дам вам номера телефонов наших бухгалтеров.
— Миссис Розенкранц, были ли вы знакомы с доктором Ганнибалом Лектером в то время, когда активно участвовали в работе Попечительского совета оркестра и в деятельности Школы Вестовер?
Многозначительное и продолжительное молчание.
— Миссис Розенкранц?
— Полагаю, будет лучше, если вы сообщите мне свой номер, и я перезвоню вам через коммутатор ФБР.
— Пожалуйста.
Когда беседа возобновилась, миссис Розенкранц сказала:
— Да, много лет назад я встречалась на различного рода светских мероприятиях с доктором Лектером, и с тех пор пресса стала лагерем у дверей моего дома. Это был на удивление очаровательный человек, совершенно исключительный, единственный в своем роде. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые заставляли девиц млеть, если вы понимаете, что я хочу этим сказать. Лишь через много лет я поверила ммм.., в другую сторону его жизни.
— Делал ли он вам когда-нибудь подарки, миссис Розенкранц?
— Обычно в свой день рождения я получала от него послание. И это продолжалось даже в то время, когда он находился в заключении. Иногда были и подарки.., до того, как его подвергли аресту. Он преподносит фантастические дары.
— И доктор Лектер дал в честь вашего дня рождения ставший знаменитым обед. Вино было из урожаев лет, связанных с датами вашего рождения.
— Да. Сюзи сказала, что это был самый замечательный вечер со времени «Черно-белого бала», устроенного когда-то Капоте.
— Миссис Розенкранц, не могли бы вы в том случае, если что-то о нем услышите, поставить в известность ФБР по номеру, который я вам дам? И еще я хочу спросить, если позволите, праздновали ли вы какие-нибудь другие даты совместно с доктором Лектером, и, кроме того, мне хотелось бы узнать дату вашего рождения.
Старлинг ощутила, как из трубки задышало холодом.
— Полагаю, что подобного рода информация для вас легко доступна.
— Да, мэм. Но имеются некоторые расхождения в датах вашего рождения, указанных в карточке социального страхования, свидетельстве о рождении и водительском удостоверении. По правде говоря, они все разные. Прошу прощения, но мы составляем список дорогих и редких вещей, которые приобретал доктор Лектер на день рождения своим знакомым, которые нам стали известны.
— Своим знакомым… Выходит, я теперь превратилась в «знакомую»… Что за ужасный термин, — хихикнула миссис Розенкранц. Будучи представителем поколения коктейлей и сигарет, она обладала низким, чуть хрипловатым голосом. — Сколько вам лет, агент Старлинг?
— Тридцать два, миссис Розенкранц. За два дня до Рождества станет тридцать три.
— Позвольте мне выразить надежду, что вы в ходе вашей жизни пару-другую раз превратитесь в подобную «знакомую». Это весьма помогает приятно провести время.
— Хорошо, мадам. Итак, дата вашего рождения? Миссис Розенкранц наконец произвела на свет желаемую информацию, присовокупив, что «именно с этой датой был знаком доктор Лектер».
— Позвольте уточнить, мэм. Я понимаю смену года рождения, но почему вы изменили месяц и день?
— Я хотела стать по знаку зодиака Девой, это больше соответствовало гороскопу мистера Розенкранца. Мы в то время еще просто встречались.
Люди, с которыми доктор Лектер общался во время своего пребывания в клетке, видели его в совершенно ином свете.
Старлинг сумела вырвать дочь сенатора Руфи Мартин из лап серийного убийцы Джейма Гама, который заточил девушку в своем похожем на ад подвале. Если бы сенатор Мартин не проиграла на очередных выборах, она могла бы принести Старлинг много добра. Руфь Мартин очень тепло говорила с ней по телефону, рассказала о Катрин и спросила, что нового у Клэрис.
— Вы меня никогда ни о чем не просили, Старлинг. Если вам потребуется работа…
— Благодарю вас, сенатор Мартин.
— Что же касается этого проклятого Лектера, то я обязательно поставлю в известность ФБР, если получу от него весть. Я помещу ваш номер прямо здесь, рядом с телефоном. Чарлси знает, как поступать с корреспонденцией. Однако сомневаюсь, что услышу о нем. Последние слова этого мерзавца в Мемфисе были: «Мне очень нравится ваш костюм». Он поступил со мной так жестоко, как никто иной в моей жизни. Вы понимаете, о чем я говорю?
