Литтгер продолжал сохранять невозмутимость.
— Я помню его. Мы разместили его на своем сервере полгода назад. Мы не обслуживаем его. Сделали только дизайн сайта и шаблон для обновления и загрузки данных. Что же касается содержания, то никакой ответственности мы за него не несем. Мы просто предоставляем доступ к сайту. А это ничем не регулируется. Интернет — это как Дикий Запад. Полная анархия. Мы не можем проверять каждый сайт, находящийся на нашем ведущем узле.
— А если кто-то разместит фотографии, на которых насилуют детей? — спросил Фабель.
— Такого рода информация недопустима, — заверил Литтгер. — Но прежде чем закрыть доступ и обратиться в полицию, нам надо располагать фактами. — Он вздохнул. — Послушайте, я дам вам имя и адрес, но вы должны показать мне соответствующие бумаги. Без официального предписания раскрыть информацию я не имею права — клиенты просто сживут меня со свету. Я готов сотрудничать, но не хочу, чтобы с моим бизнесом случилось все то, о чем вы говорили раньше. Я дам вам все сведения, имеющиеся в моем распоряжении. Но мне нужен документ, предписывающий это.
— А вот с этим не так все просто, герр Литтгер. — На лице Шольца появилось выражение, что он бы рад помочь, но… — Дело в том, что если я буду действовать по официальным каналам, а вы проболтаетесь клиентам, или, к примеру, в прессу просочится какой-то намек, что ваша фирма попала в поле зрения следствия, то одному Богу известно, кто еще может об этом узнать. Мы же просто скорее всего не успеем подготовиться. Я готов вам дать честное слово, что никто не узнает источника нашей информации.
— Знаете что, герр Шольц? — сказал Литтгер. — Я думаю, что у вас нет ордера.
Улыбка сползла с лица Шольца, и он помрачнел.
— Хотите меня испытать?
— Об этом никто не узнает?
— Если, конечно, ваша веселая толстушка или кто другой из служащих не проболтается. Но им совершенно не обязательно знать, о чем именно мы беседовали.
Литтгер наклонился над столом и что-то набрал на беспроводной клавиатуре.
— Пожалуйста! — объявил он. — Его имя Петер Шнаус. Вот его адрес. Это в Бушбеле, который находится неподалеку от Фрехена.
— Хорошо, — вмешался Фабель. — Думаю, мы нанесем герру Шнаусу визит. Мы можем рассчитывать на ваше благоразумие? Я бы очень не хотел, чтобы герр Шнаус узнал о предстоящей встрече заранее. А пока, не могли бы вы войти на этот сайт? Я бы хотел задать вам пару вопросов.
Литтгер пожал плечами и набрал адрес на клавиатуре. На экране появилась заставка сайта.
— А что означает слово «антропофаги»? — поинтересовался он, пока сайт загружался.
— Это греческое слово, — пояснил Шольц. — Оно означает «каннибалы». В некоторых фольклорах этим словом называют безголовых людей с глазами и ртами на груди, питающихся человеческой плотью.
— Потрясающе…
Фабель положил ладонь на мышку: на сайте была галерея снимков, форум и раздел, посвященный частным объявлениям.
— Видите, какое дерьмо? — спросил Шольц.
— Да, — отозвался Фабель. — Странные материалы, верно?
— Ну да… но я вообще-то ожидал что-нибудь запредельное и порнографическое. А здесь все просто непонятно. Я вижу только, что кто-то дал волю воображению с элементами эротики и неумело изобразил каких-то шлюх в бикини, целиком заглатываемых рыбой.
— Это, поверьте, и является порнографией для таких людей. Этот фетиш называется вореафилией. Они доводят себя до оргазма, фантазируя о том, что съедят кого-то или что съедят их самих. Ситуация, описанная вами, называется «мягким вариантом» и показывает людей или животных, заглатываемых целиком, без кровопролития. А «жесткий вариант» подразумевает разрезание или разрывание человеческой плоти с огромным количеством пролитой крови. Хотите — верьте, хотите — нет, а поверить в это трудно, но есть вореафилы, испытывающие оргазм, просматривая фильмы о дикой природе. Например, когда львы разрывают на части и пожирают антилоп.
Шольц покачал головой:
— Черт! Как я уже говорил, не могу представить, как люди могут сюда заходить и как их представление о сексе может быть таким извращенным.
— Не сомневаюсь, что Интернет создает для этого благоприятную среду. Он предоставляет им возможность обмениваться своими фантазиями и убеждать друг друга в том, что это не является извращением. Садисты, педофилы, насильники — все они поступают точно так же, — пояснил Фабель. Литтгер пожал плечами, будто показывая, что это не имеет к нему ни малейшего отношения. Фабель кликнул мышью на разделе частных объявлений. — Вот что нам нужно… да, это здесь. — Он прочел вслух одно из объявлений: — «Любовь кусается». Хорошее название, правда? «Изнывающий от любви хищник ищет покорную жертву для вореафильских утех. Она должна быть не толстой, но с внушительным задом, так чтобы в него можно было бы запустить зубы. Отвечать только искренне заинтересованным. Никаких профессионалок, только спелые груши, желающие, чтобы их съели. Обращаться к Lovebiter, почтовый ящик AG1891». — Фабель повернулся к Литтгеру: — Вы можете выяснить, кто разместил это объявление?
— Это всего лишь ай-пи адрес, и на него можно выйти откуда угодно. Из интернет-кафе или через вай-фай, где поддерживается беспроводной выход в Интернет. И по кредитке тоже нельзя проследить: тот, кто дал объявление, конечно, должен заплатить за его размещение, но на этом сайте нет защищенной программы пользования кредитками. Поэтому приходится направлять объявление в бумажном виде на соответствующий почтовый ящик вместе с деньгами за размещение.
— Тогда у этого парня, у Шнауса, есть выход на автора объявления? — спросил Шольц.
— Не обязательно. Автор мог оплатить услугу денежным переводом или даже приложить наличные. Но Шнаус может предоставить пароль входа на почтовый ящик для всех ответов откликнувшихся на объявление.
— Мы должны найти этого Lovebiter, — сказал Шольц, обращаясь к Фабелю. — Он живет в том же темном мире, что и наш клиент. Они могут быть связаны.
— Он может даже оказаться им, — добавил Фабель.
Вернувшись в управление, они обнаружили, что их поджидает Тансу.
— Удачный день? — спросила она у Фабеля. Он кратко ввел ее в курс дела, пока Шольц проверял в кабинете поступившие сообщения и электронную почту.
— До конца дня он будет точно не в духе, — предупредила Тансу. — Полицейский комитет по подготовке к карнавалу лезет на стенку из-за того, что наша колонна еще не готова к шествию.
Фабель заглянул сквозь стеклянную перегородку в кабинет Шольца и ухмыльнулся. Кёльнский детектив стоял с телефонной трубкой в одной руке, а второй либо ворошил волосы, либо отчаянно жестикулировал, обращаясь к невидимому собеседнику.
— Послушайте, Тансу, — сказал Фабель, — пока у нас есть время, я хотел бы попросить вас об одной услуге…
— Конечно, герр обер-комиссар, — ответила она с хитрой улыбкой.
— Это здесь, — пояснила Тансу. Они побывали по домашнему адресу Веры Райнарц, раздобытому Тансу, но там никого не оказалось. — Здесь она работает.
Фабель перевел взгляд на кафе. На пасмурной зимней улице его окна гостеприимно светились ярким светом.
— Как ее теперь зовут? — поинтересовался Фабель.
— Сэндоу. Андреа Сэндоу.
Они вошли в кафе, и при виде одной из официанток Фабель улыбнулся. Ее точно можно было назвать амазонкой. Сначала Фабель даже решил, что это переодетый мужчина. На обнаженных руках и под тканью футболки вздувались накачанные мышцы, а обильно нанесенная косметика и платиновый цвет волос были такими же неестественными, как и бронзовый средиземноморский загар. Он даже засомневался, а могла бы она в принципе вписаться в концепцию красоты женского тела, разработанную знатоком своего дела по имени Лессинг.
— Извините, — обратился Фабель к этой официантке. — Мне нужна Андреа Сэндоу… Это кафе, кажется, принадлежит ей?
— Это я и есть. — Амазонка выпрямилась в полный рост и смерила Фабеля холодным взглядом голубых глаз. — Чем могу помочь?
Фабель опешил. Он представлял себе нынешнюю Веру Райнарц похожей на те фотографии, что он видел: хорошенькой девушкой. Он помнил, какой застенчивой и стеснявшейся фотографироваться студенткой она была.
— Фрау Сэндоу, — вмешалась Тансу. — Вы можете подтвердить, что раньше ваше имя было Вера Райнарц?
Подведенные глаза на лице, лишенном женственности, сузились в щелки.
— Что все это значит?
Фабель огляделся. В кафе, кроме них, было еще с десяток посетителей, сидевших за разными столиками.
— Послушайте, мы из полиции… мы можем где-нибудь поговорить без свидетелей?
— Ты не подменишь меня на минутку, Бритта? — крикнула Андреа и повернулась к трем детективам: — Мы можем поговорить на кухне.
