На первой был мой бассейн, заснятый из гостиной. На второй — изуродованное тело, которое я видел плавающим в воде. На третьей — то же самое тело, обнаженное, лежащее вниз лицом на полу, до того, как кто-то начал его расчленять.
Только тот, кто участвует в игре, мог сделать эти фотографии.
Я понял, что Каррен Уайт стояла за всем, что случилось за последнюю неделю. Она работала со мной в одном офисе. Знала обо всех моих передвижениях, принимала участие во всех проектах, причем на протяжении многих месяцев.
Это она отправилась на первую встречу с Дэвидом Уорнером, а потом удалилась со сцены, чтобы освободить место для меня, причем обставив все так, что я лишь обрадовался возможности ее заменить.
Это Каррен стояла у окна, чтобы кто-то мог сделать фотографии.
И я сам за последние двое суток пару раз звонил ей, сообщая о недавних событиях, своем местонахождении и душевном состоянии.
Я понял, что действительно невероятно туп и Каррен позвонила мне вовсе не потому, что чего-то боялась.
— Привет, Билл, — произнес кто-то. — Неплохой пистолет.
Я вскинул голову и увидел, что в дверях кухни, привалившись к косяку, стоит женщина в платье. Ее руки были сложены на груди. Она казалась совершенно спокойной и чуточку удивленной.
Это была Кассандра.
Я перестал ощущать свои руки, ноги, туловище. Я превратился в одни сплошные глаза.
— Ух ты, — произнесла она с довольным смешком. — Получилось даже лучше, чем я предполагала. У тебя такой вид, будто ты сейчас грохнешься. Просто великолепно!
— Кэсс?
— Рада слышать, что программа, отвечающая за распознавание лиц, еще работает. После такого-то денька. Молодец.
Я не знал, что еще сказать.
— Ничего страшного, сейчас оклемаешься, — пообещала она. — Может, выпить хочешь? Правда, выбор здесь невелик. Или после прошлой ночи ты не жалуешь алкоголь?
Я старался заново осмыслить все, что случилось, начиная с того момента, когда сегодня днем вернулся домой. Даже еще раньше, когда я очнулся в квартире этой женщины и увидел на двери то слово, написанное, как я предположил, ее кровью. Я даже сделал шаг в сторону, чтобы убедиться — я вижу именно то, что, как мне кажется, вижу, а не какого-то урода в гриме. От смены угла зрения ничего не изменилось, и тело не просвечивало насквозь. Она была настоящая.
— Как же ты…
— Посмотри на фотографии еще раз.
Я посмотрел на фотографии на кофейном столе. Увидел свой бассейн, плавающее тело. Потом я еще раз поглядел на обнаженную спину на третьей фотографии и понял, что должно было меня смутить: к чему раздевать тело, чтобы затем снова одеть в ту же черную кружевную блузку — такую примечательную деталь туалета, которая немедленно заставляет прийти к ошибочному выводу, если видишь ее на мертвом теле в бассейне.
— Это была не ты.
— Да уж, пожалуй.
— Тогда кто?
Я зажал рот руками, вдруг поняв, что меня сейчас вырвет.
— Неужели никак не догадаться?
Кто еще был? В чьей я сейчас квартире? Я проскрежетал сквозь пальцы:
— Каррен…
— Да. Это она. Объект твоих извращенных страстей и так далее. Сегодня днем я позвонила ей в контору, назвалась твоей приятельницей, сообщила, что ты попал в беду. Она мигом примчалась. Надо сказать, сильная сучка. Здорово меня поцарапала, когда поняла, что все это неправда.
— Но… зачем ты ее убила?
— Я? Я никого не убивала. — Голос звучал отрывисто, фальшиво. Кассандра отошла от двери, предлагая мне войти. — Хочешь посмотреть, кто это сделал?
Дверь в большую спальню была открыта. На полу лежала клеенка, залитая кровью. Вокруг были разбросаны плотницкие инструменты, тоже в пятнах крови.
К кровати был привязан голый человек. Он, кажется, понял, что кто-то вошел в комнату. На дюйм приподнял голову и встретился со мной взглядом. Я не смог понять, что отражается в его глазах, если в них вообще что-то отражалось.
— Дэвид Уорнер, — представила Кэсс. — Наконец-то вы встретились. Хотя, если честно, он сейчас не в лучшей форме.
Все стены бывшей спальни Каррен были в крови. А ведь здесь она когда-то спала каждую ночь. Читала книжки из того шкафа. Проверяла вечерами электронную почту.
И умерла.
Я услышал, как Кассандра отошла, возвращаясь в гостиную. Я пошел за ней.
— И Каррен не имела к этому никакого отношения?
— К чему?
— К игре, которую затеяли Томпсоны.
— Ни малейшего.
— А к другой игре?
— Не было никакой другой игры. Все это безобразие было устроено стариками, у которых слишком много свободного времени и денег. И давняя настольная игра, которую они вели за бренди и «Маргаритой», попросту вышла из-под контроля, когда их прежняя жертва вернулась, чтобы сравнять счет.
— Чушь собачья! Я разговаривал с Томпсонами как раз перед тем, как к ним пришел Хантер. Они были напуганы до смерти. Они знали, что происходит что-то нехорошее. Тони сказал, что, по его мнению, Уорнер внес в сценарий изменения, о которых они и не подозревали, пытаясь отомстить за то, что не взяли его в долю в одном предприятии.
Кассандра пожала плечами.
— Ну, значит, тебе известно больше, чем мне. Вполне вероятно, предполагались и другие сюжетные линии. Но нет, мисс Уайт ни в чем не участвовала. На самом деле, как мне показалось, она была к тебе неравнодушна. Я нашла тут в ящике несколько фотографий. Ничего особенного, просто снимки одного симпатичного риелтора, сделанные на разных вечеринках, и ваш общий портрет, где вы стоите рядом на фоне теннисных кортов. Миленько.
— Но почему ты позволила Уорнеру убить ее?
— Меры предосторожности. Я не знала, что ты ей рассказал и не окажешься ли ты из-за нее не в том месте, когда придет время, не доставит ли она вообще лишних хлопот, помешав нам довести дело до конца. Хотя, если честно, сделать из нее украшение для твоего бассейна было не моей идеей.
— Тогда чьей?
Кассандра снова пожала плечами, вызывающе усмехаясь, — своенравное, жизнерадостное дитя, упивающееся своей властью над разумом взрослого. Я решил, что не хочу даже понимать, что происходит. И двинулся к ней.
— Не стоит, — произнесла та. Девочка-эмо исчезла, выключилась, как лампа, у меня на глазах состарившись лет на восемь. В руке у Кассандры появился пистолет.
Я вспомнил, что у меня тоже есть оружие. Поглядел на него.
— У тебя не получится, — сказала она.
— Все мне только об этом и говорят, — произнес я глухо. — Но рано или поздно кто-то ошибется.
— Нет. Насколько мне известно, у тебя сегодня уже была возможность убить человека — того, кто возложил всю вину на тебя. Но ты этого не сделал. Значит, не сделаешь и теперь.
— С чего ты так уверена? — бессильно проговорил я.
— Уверена, и все. Ты был изменен, но не настолько. Самое смешное, что ты в некотором смысле выиграл. Можно так сказать. Если бы Хантер не спутал все карты, ты вышел бы из игры богатым человеком, другом Томпсонов, хозяином великолепных новых владений.
— Откуда взялось столько крови? На кровати у тебя дома?
— От того, кто жил там до меня.
— Кто же?
— Кевин.
— Так это была квартира Кевина? Но… но ты сказала… ты сказала, что это он звонит. Пока я был у тебя.
— Я солгала. Человек, на которого я работаю, дал Уорнеру мой номер и пообещал, что я помогу. Это Уорнер прислал сообщение.
— Зачем ты убила Кевина?
— Он сильно заинтересовался тем, что с тобой происходит. По иронии судьбы, он решил, что это как раз хороший предлог, чтобы поближе познакомиться со мной. Кевин позвонил, я пришла к нему домой, ну и… между нами кое-что произошло. Хотя и не то, что он ожидал.
— Я думал… думал, это твоя кровь.
— Мило. Нет. Я просто написала тебе записку, а потом отправилась выручать Уорнера с пляжа. Я имею в виду записку на двери ванной. Смешно, правда? Ты смеялся?
— Кто ты? Ты ведь играла не на стороне Томпсонов.
— Нет. И не на стороне Уорнера. У Дэвида даже, по моим понятиям, большие проблемы с психикой. Из-за того, что он не в состоянии контролировать себя, его знакомые заволновались. Они не любят, когда члены их клуба привлекают к себе хотя бы малейшее внимание. Меня отправили сюда три недели назад, чтобы присматривать за Уорнером, а потом раз — и все взлетело на воздух ко всем чертям. Полный хаос. Надо все прибрать и подчистить.
— Ты что… из тех, о ком рассказал мне Баркли? Соломенные люди, кажется?
Всякая веселость мигом исчезла с ее лица.
— Что сказал тебе Баркли?
— Что это за люди?
— Нет таких людей. Не существует. Просто городская легенда. У чокнутого шерифа в голове все перемешалось, вот он и болтает о том, в чем не смыслит ни уха ни рыла.
— Я тебе не верю.
— Верь во что тебе угодно. Но иногда в жизни мы просто оказываемся рядом с чем-то таким, мистер Мур, — все равно что остановиться ночью в тени чудовища. Лучше ничего не предпринимать. Пройти дальше, не оглядываясь назад. А не то превратишься в камень. Или в падаль.
