Взяв с собой одного из ребят Ковальски, шлепая по воде, Грант отправился к водопаду. Остальные наблюдали с дальнего края водоема. Трудно было даже подойти к подножию утеса — кажется, он уходил глубоко в воду, и камней, на которые можно было бы встать, оказалось немного. Грант остановился там, где деревья подходили ближе всего к скалам. Здесь вроде бы вообще негде было стоять — разве что на каменистом уступе, поднимавшемся всего на несколько дюймов от основания утеса. Грант глянул в воду, но в темном водном зеркале увидел только собственное отражение.
— Ну я и так уже промок, — пробормотал он. Сбросив вещмешок, он закинул веревку на плечо и прыгнул в воду.
Вода оказалась теплее, чем он ожидал, а в этом углу водоема течение прижало его к скалам, вместо того чтобы потащить к стоку. Грант подплыл и взобрался на уступ, дрожа в мокрой одежде под ветром. Утес встретил его грудью вперед; Грант не мог отделаться от ощущения, что в любой миг сам он может упасть навзничь.
Он посмотрел на морпеха, наблюдавшего за ним с берега:
— Пожелай мне удачи.
Грант не был новичком в скалолазании. В детстве он провел не один час, карабкаясь по меловым уступам Фламборо;[65] повзрослев, он взобрался на такое количество скал и стен, что все не мог и вспомнить. Но здесь задача была другая. Поверхность скалы оказалась гладкой и волнистой, словно кожа. Чего-нибудь добиться можно было только распластавшись, подобно ящерице, и цепляясь за неровности скалы. И передвигаться Грант мог, только дюйм за дюймом перемещая ладони. Очень скоро он натер пальцы даже на гладкой поверхности.
Мокрая одежда тянула вниз, хотя рубашка прилипала к поверхности утеса ничуть не хуже, чем собственная кожа. Кажется, иногда он только поэтому и держался.
Грант глянул вниз. Это было ошибкой — не потому, что он боялся высоты; просто он увидел, как мало прошел. Он повернул голову к скале и продолжил подъем. На небольшое время склон сделался немного более пологим, и подъем пошел легче. Потом вдруг утес снова выпятился, став даже не вертикальным, а нависнув над головой. Понятно было, что тут никто не поднимется. Грант прижался щекой к скале и глянул вправо — другой дороги нет. А водопад слева вдруг зашумел намного громче.
Выбора не было. Цепляясь ногами, как мог, за почти незаметные выступы, Грант толкнул себя вверх. Ладонь ударилась о нависший над головой выступ, рука дрогнула, пальцы сомкнулись и ощутили крошечную складку на камне. И как раз вовремя. Как только он зацепился рукой, нога потеряла опору. Он дернул ногой, пытаясь найти за что зацепиться, но ботинки съехали с камня. На миг он повис, держа весь свой вес только кончиками пальцев.
Он мог бы разжать пальцы и упасть, надеясь, что удача поможет ему и он попадет в озеро. Но это ему и в голову не приходило. Дюйм за дюймом, фут за футом он тащил себя кверху. Сухожилия пальцев ему самому представлялись стальными тросами, судорогу едва можно было терпеть. Заболели даже кости предплечий. Он подтянулся еще раз, и в этот раз рука сомкнулась на чем-то неподатливом. Надежда придала ему сил, палец ноги нашел плоский выступ на скале, и Грант вытолкнул свое тело вверх. Расслабленно выдыхая, он перевалился через край небольшого карниза. Тот был совсем узкий, не больше фута шириной, но Гранту показался футбольным полем.
Он восстановил дыхание и посмотрел вверх. Ему по-прежнему было далеко до вершины, но подъем стал легче. Скалу разделяла на две части узкая щель, совсем небольшая, но как раз такая, куда можно было вставить носок ботинка. После того, где он лез, это была почти что лестница. Грант полез вверх и наконец перевалил через вершину холма. Там он полежал какое-то время, тяжело дыша и растирая ладони.
— Нашел что-нибудь?
Отдаленный крик вернул его к действительности. Он глянул вниз. Рид и Джексон по-прежнему стояли на валуне в реке, глядя на него снизу вверх, словно лягушки с листа кувшинки.
Что он нашел? Он оглянулся. Он оказался в узкой долине с крутыми стенами, похожей на просевшую поляну. Деревьев не было, только ручей вился через густую короткую траву. Вдруг стало ясно, что здесь царит покой, даже шум водопада казался далеким, приглушенным. Странным образом Гранту это напомнило Шотландию. В дальнем конце долины, перед другим утесом, подобно бивням торчали из земли две каменные колонны.
Грант размотал с плеча веревку и привязал к выступу скалы. Перебросил веревку через край утеса. Потом закурил. Через несколько минут к нему забрался первый морпех, а за ним, с разными промежутками времени, — Джексон, Ковальски и остальные пехотинцы. Последним поднялся Рид — вместе с оборудованием; пехотинцы привязали его к веревке и втащили наверх. Кажется, он не очень от этого пострадал — более того, его лицо сияло от возбуждения. Он с восторгом оглядывался вокруг.
— Потрясающе! — воскликнул он. — Словно затерянный мир — отважный Кортес и его воины. Наверное, мы — первые люди, кто ступил сюда за последние три тысячи лет.
— Будем надеяться, что больше сюда никто не явится.
По долине пробежал ветерок. Промокших в водяных брызгах при подъеме людей пробил озноб. Грант глянул вниз — в ту долину, откуда они поднялись. Заросший лесом склон скрывал берег, а линия моря почти растворилась в тонкой, едва заметной дымке.
Они направились вверх по долине, в сторону двух столбов в дальнем конце. Почва была мягкой, трава — густой и обильной. В извивах ручья рос дикий сельдерей. Долину наполняла унылая тишина.
Сама долина заканчивалась очередным утесом — замыкая ее, склоны сходились, словно носовая часть корабля. Подойдя ближе, Грант и его спутники стали рассматривать каменные столбы, замеченные ими от водопада. Они стояли по обе стороны от ручья и оказались огромными, возвышаясь почти на тридцать футов над землей. Белый камень под действием стихий приобрел гладкую поверхность, но Грант, глядя на них, почувствовал, что под ней осталось что-то неизгладимо искусственное, словно столбы были облиты растопленным воском, по-прежнему обозначавшим сделанные рукой человека контуры. Чем дольше Грант глядел, тем больше уверялся, что видит вырезанные в камне человеческие фигуры. Выпуклости, которые могли бы быть бедрами и плечами, впадины в тех местах, где должны находиться каменные поясницы. На самом верху, там, где снизу было не очень хорошо видно, каждый столб скруглялся, образуя нечто, что могло бы быть человеческой головой. А на столбе справа, примерно на третьей четверти высоты, проступали две выпуклости, которые, как рассудил Грант, могли быть женской грудью. Он указал на них Риду, и тот кивнул.
— Филострат описывает в храме две статуи, «созданные Фатесом». Он заявляет, что это Ахилл и Елена.
— Елена Троянская?
— Именно. Лицо, что отправило в путь тысячи кораблей. — Он увидел недоумение Гранта и усмехнулся. — Да, ее обычно не связывают с Ахиллом. Но есть малоизвестная версия легенды, которая утверждает, будто Елена приехала к Ахиллу, чтобы жить с ним на Белом острове.
— Зачем? Я думал, что целью Троянской войны было вернуть Елену мужу. Вам не кажется, что весь конец истории будет испорчен, если она убежит с другим мужчиной?
— Притом мертвым, — вздохнул Рид. — В последние две с половиной тысячи лет греческие мифы приглаживались и переделывались не раз, и не в последнюю очередь самими греками классической эпохи, — их приводил в ужас доставшийся им от предков беспорядочный материал. Другие версии мифов утверждали, что с Ахиллом отправилась Геката или Медея, которая гораздо чаще ассоциируется с Ясоном и аргонавтами. — Профессор вскинул руки. — Выбирайте. Очень вероятно, что все они — воплощения одной и той же богини.
— Женщины-змеи?
— Верно.
Грант еще раз посмотрел на сглаженный временем столб справа. Он решил, что может разглядеть в нем фигуру богини, с узкой талией, широкими бедрами и широкой грудью — словно песочные часы. И вспомнил крошечную фигурку в пещере на Крите и сразу же — как Марина, на гостиничной кровати, стоя на коленях, склоняется над ним и блузка у нее на груди распахнута, а руки вытянуты вперед. Он взглянул на часы. До назначенного Курчатовым срока оставалось восемь часов.
Грант помотал головой, отгоняя видение:
— Если тут стоят статуи, это то самое место.
— Посмотрите! — Рид в изумлении глядел на утесы.
До этого момента они не замечали, что за толстыми каменными столбами с утесов сбегают два потока воды. Оба били из скалы, каскадом падали вниз по глубоким руслам, затем, пробежав по ровной поверхности, встречались в нескольких ярдах перед утесами. Там, где они сливались, поверхность воды бурлила и от нее поднимался прозрачный парок.
Там впадает Пирифлегетон в Ахеронтовы воды
Вместе с Коцитом, а он рукавом ведь является Стикса.
Соединяются возле скалы два ревущих потока.
Джексон повернулся к Риду:
