Она не повиновалась. Он чиркнул второй спичкой.
Звяк-звяк. Дарби сделала судорожный вдох. Ее тело одеревенело от страха.
«Боль поддается контролю».
Свистящий звук…
«Я справлюсь с болью».
…и холодные полосы металла вонзились в заднюю поверхность ее бедер. Ее глаза открылись, и Дарби со свистом втянула в себя воздух, подавив крик. Ее извивающееся от боли тело в свете свечи отбрасывало на каменные стены дрожащие тени.
Стоящий перед ней человек был одет в черный театральный плащ, сшитый из чего-то похожего на толстый бархат, наброшенный поверх темного костюма и алого шелкового шарфа. Его лицо (его настоящее лицо) было скрыто под белой деревянной маской, долженствующей изображать то ли дьявола, то ли вампира. Маска была поцарапана, местами краска облупилась. Особенно пострадал длинный деревянный нос. Широкому оскалу маски недоставало пары зубов. Искусственные черные волосы были зачесаны назад, в глазницах блестели крошечные черные мраморные глазки.
«Ни дать ни взять, фильм “Гранд-гиньоль”», — подумала Дарби.
Рука в белой перчатке с выкрашенными красной краской заостренными кончиками пальцев сжимала резную деревянную рукоять. На конце рукояти было закреплено кольцо, с которого свисали три цепи по семь звеньев каждая.
— Плеть из цепей. Изумительное изобретение. Я впервые использовал такую штуку в одном замке в Нюрнберге. Это стало моей любовью на всю жизнь.
— Так вот чем ты тут занимаешься! — скрипнув зубами, отозвалась Дарби. — Тебя так вдохновил пример Гитлера, что ты решил создать свою собственную армию с целью добиться мирового господства.
Из-под маски раздался усталый вздох.
— Время войн прошло. К сожалению. Мне не нравится то, что происходит там, наверху. Мне не нравится то, что мы создали. Оно не поддается контролю и превратилось в зло в чистом виде.
— Но ты продолжаешь выходить на поверхность и похищать детей. Зачем?
— Потому что мне так хочется, — буднично отозвался голос. — Потому что я могу это делать.
Он снова ударил ее плетью. На этот раз удар пришелся по передней части голеней. У Дарби из глаз, казалось, искры посыпались. Ее тело завибрировало от напряжения, но она снова подавила крик, отказываясь подчиняться его воле.
— Я могу причинить тебе много боли, — прошептал голос. — Но могу и доставить удовольствие.
Дарби не ответила. Она сосредоточилась на его голосе. Он звучал очень спокойно, но она уловила в нем что-то еще. Ее внимание привлек выбор слов. Он произнес: «Я могу причинить…» Не «мы», а «я». Перед ней их руководитель?
Он провел ногтями по ее животу.
— Ты очень красивая и великолепно сложена. Прекрасные бедра. Теперь, когда я увидел тебя во плоти, я готов пересмотреть свое первоначальное намерение и использовать тебя для племенного разведения. — Ногти поползли вверх. — Нам следует приступить к этому как можно скорее, потому что мое время в этом теле не бесконечно.
— Ты архонт?
— Самый главный. Иадабаот, — ничуть не удивившись, отозвался он, продолжая разглядывать ее тело.
— Насколько я понимаю, вас двенадцать. Где остальные одиннадцать?
— Кто где.
Ее мучитель скрестил руки на груди и оперся подбородком о пальцы, постукивая ногтями по деревянной щеке.
— Нам необходимо обсудить вопрос овуляции.
— Конечно, — хмыкнула она. — Расскажи мне о своих месячных, и я помогу тебе все рассчитать.
Дарби начала смеяться. Она смеялась так сильно, что из глаз брызнули слезы.
— Я могу сделать тебя невообразимо уродливой, — угрожающе произнес ее собеседник.
— Как Чарли?
— Да.
— Теперь я знаю, зачем тебе маска. Ты такой уродливый, что с тобой никто не хочет трахаться.
Он положил руку ей на сердце и несколько мгновений сжимал ее грудь, одновременно прижимаясь щекой к ее животу. Ногти впились в ее кожу, а маска немного приподнялась вверх.
— Ты настоящая воительница. Я могу вырвать у тебя из груди сердце и съесть его у тебя на глазах, но на твоем лице нет страха. Это удивительно. Это просто непостижимо. Я и припомнить не могу, когда мне в последний раз попадался такой человек, как ты. Что ж, это открывает перед нами уникальные возможности.
— В таком случае, поспеши ими воспользоваться. Мы знаем, кто ты.
— Я не сомневаюсь в том, что ты в это веришь.
— Мы знаем о татуировках.
Архонт молчал.
— О татуировке на верхней губе, — продолжала Дарби. — Мы нашли их на телах Марка Риццо и Джона Смита.
— Да, так мы отмечаем доверенных слуг.
— Твоих?
— Наших. Джон Смит принадлежал другому архонту. Томас Хаулэнд был моим. Вы знали его как Марка Риццо. Он помогал приводить ко мне детей. Много детей для игр и экспериментов.
Она снова услышала голос Чарли: «Расскажи ей, папочка. Расскажи, чем ты занимался».
— Зачем тебе маска?
— Мне в ней удобнее.
— Почему? Чего ты боишься?
— Боюсь? — Голос удивленно дрогнул. — С чего ты взяла, что я боюсь?
— Все эти маски и костюмы, — продолжала Дарби, — напоминают мне какую-то ролевую игру.
Он медленно снял перчатки. Дарби увидела длинные мягкие пальцы. Взявшись за нижний край маски, он снял ее с головы.
Женщина. Бритая голова и белая, как яичная скорлупа, кожа с голубоватыми венами. Холодные голубые глаза в свете свечи казались жидкими. Точно, женщина. На это указывала форма скул и губ. Бровей у нее не было. Голос ее не соответствовал внешности. Голос был мужским.
Она улыбнулась, и Дарби увидела заостренные, как кинжалы, зубы, напоминающие зубы акулы.
— Ты довольна?
Дарби молчала.
— Ты не спрашиваешь о мистере Кейси и его дочери.
— Они здесь?
— Да. — Женщина стиснула руки. — Кого из них ты бы оставила в живых? У тебя есть любимчик?
— Нет. Пусть живут оба.
— Тебе придется убить одного из них.
— Я думаю иначе.
— Тот, кого ты выберешь, определит твою дальнейшую судьбу. Можешь об этом поразмышлять, пока мы не прикрепили тебе на спину прибор послушания.
Женщина показала Дарби устройство, которое она уже видела на спине беззубого и безъязыкого существа в Нью-Гемпшире. Это была черная пластмассовая коробочка с металлическими шипами.
— Ты будешь делать то, что тебе скажут, или страдать от боли.
Маска вернулась на голову. Архонт вышла из камеры.
Дверь закрылась. Откуда-то донесся скрип, а затем цепи опустились и Дарби рухнула на пол. Рубцы от ударов пульсировали нестерпимой болью, а занемевшие мышцы рук и спины начинало покалывать иголками.
— Ты подчинишься, — прошелестел странный голос во мраке. — Поверь мне, у тебя нет выбора.
И снова потянулось время. Дарби решила, что прошло не меньше двух дней. Раны на ее бедрах и голенях зарубцевались.
Она лежала в темноте и размышляла.
Строила планы.
Мечтала.
Когда дверь открылась в следующий раз, в камеру вошел босоногий человек в черном балахоне с капюшоном и чем-то вроде фехтовальной маски из черной проволоки. В одной руке он держал свечу, в другой — ведро с водой, в котором плавали брусок мыла и мочалка.
— Мойся, — приказал он.
— Ты архонт? Как тебя зовут? Тинки-Винки или Дипси? — съязвила Дарби.
— Мойся.
Она взяла ведро и начала мыться, что, с учетом цепей на руках и ногах, было весьма нелегкой задачей. Архонт (если это был архонт) стоял рядом. Вымыв голову, Дарби вылила на себя остатки воды и бросила ведро в молчаливого наблюдателя. Он этого не ожидал и не успел его поймать. Ведро отскочило от его лица, а сам он попятился и, чтобы не упасть, оперся о стену.
Он медленно выпрямился. Капюшон сполз у него с головы, но лица по-прежнему не было видно за маской, в которой ведро оставило вмятину.
Он вышел, забрав ведро и свечу. Дарби осталась стоять в темноте. С ее волос стекала вода, и она дрожала от холода.
***
Вскоре в дверях появилась очередная фигура в черном. Она держала свечу и какую-то охапку, которую тут же бросила на пол.
Это оказалась одежда.
— Я надеюсь, вы поведете меня в приличное заведение? — и тут не удержалась от сарказма Дарби.
— Одевайся.
Она подняла одежду. Черные суконные штаны и черная блуза. Туфель не было, а одежда на ощупь показалась ей очень грязной.
Человек в черном поставил свечу на выступ каменной стены, туда, где Дарби не могла ее достать, и вышел, закрыв за собой дверь. Ей показалось, что прошло всего несколько мгновений, как дверь распахнулась снова. Она едва успела натянуть блузу.
Вошла маленькая фигурка в черном платье с капюшоном.
Дверь закрылась, и Сэйра Кейси поставила на пол поднос с едой: орехи, яблоко, вода в большой пластмассовой чашке.
Дарби хотелось снять капюшон с головы девочки, но, вспомнив, что Сэйра ее не знает, она решила этого не делать.
