— Да. Пурпурный и… синевато-фиолетовый. Я представил.
— Анютины глазки похожи на лица, прекрасные лица. Там есть еще яркий розовый цвет и…
Он с усилием поднял голову.
— И… ослепительный?
— Да, ослепительный тоже.
Он снова уронил голову ей на плечо, закрыл глаза.
— Я могу… видеть их. Могу. Они… такие… красивые.
Его веки еще немного подергались, а затем он затих.
— Это хорошо, очень хорошо, — прошептала она, забыв, что перед ней монстр, кровавый маньяк, загубивший больше десятка жизней.
Кейт и Ники Перлмуттер наблюдали, как двое дюжих полицейских выводят Джаспера из ее квартиры. В наручниках, волоча ногами по полу, он напоминал тряпичную куклу. Рядом стояли Флойд Браун и медик из команды «скорой помощи».
— Я знаю, вы думаете, что я должна была пристрелить его, когда представилась возможность, — сказала она, напрягаясь, чтобы держать глаза открытыми.
— Почему вы не сделали этого?
— Прежде всего, потому, что не было необходимости. Лекарство подействовало. Он отключился. — Кейт сдержала зевок. — Я рискнула, решила сыграть в русскую рулетку, надеялась, что справлюсь с ним.
— Опасная игра.
— Но у меня был пистолет.
— Что он принял? — спросил медик.
— Снотворные таблетки. Тридцать миллиграмм амбьена.
— И совсем не похож на убийцу, — пробормотал Перлмуттер.
— Да, — согласилась Кейт, — совсем не похож.
В гостиную заглянул другой медик.
— С девушкой все в порядке, но начали отходить воды.
— Что? — Кейт встрепенулась. — О Боже!
На зеленой лужайке расстелено покрывало. Сквозь ветви пробиваются солнечные лучи, покрывая его яркими желтыми пятнами. Ричард откупоривает шампанское. Улыбается. Бутылка поблескивает. Кейт щурится. Она знает, что он собирается сказать.
— Выходи за меня замуж.
— Почему бы и нет? — отвечает она.
Они оба смеются. Затем пикник расплывается, и она оказывается в зале. Кругом люди, много людей. Все рассматривают развешанные по стенам картины маньяка с резкими абсурдными цветами. Кейт берет сигарету у мужчины рядом — это Чарли д'Амато, — смотрит на картины. Внезапно ее имя, многократно написанное на краях, отделяется и начинает плавать по комнате, похожее на змея из сказки. А рядом небольшие нарисованные карандашом лица с заклеенными ртами. Она силится вспомнить, что они значат, и не может.
К ней протискивается Ричард, и Кейт замечает, что он какой-то странно прозрачный.
— Я хочу, чтобы ты не курила, — говорит он.
— Все, бросаю, бросаю, — отвечает она.
Д'Амато улыбается и угощает ее новой сигаретой. Дает прикурить. Его запонки сверкают, из зажигалки вырывается оранжевое пламя, которое охватывает зал. Начинается паника, но они заняты только друг другом.
Ричард кивает с улыбкой:
— Все будет в порядке.
— Я знаю, — отвечает Кейт.
Он касается ее лица кончиками пальцев. Они теплые.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
— Но мне нужно уходить.
— Пожалуйста, останься со мной.
Ричард ласково улыбается:
— Не могу. Но я всегда здесь, когда нужен тебе.
— Ладно. Я поняла. — Его пальцы становятся холодными.
— Спасибо, — говорит он.
— За что? — спрашивает Кейт и смотрит в окно, за которым видно темно-синее небо со звездами, мерцающими, как лампочки на новогодней елке.
— За все хорошее. Его было так много.
— Не так уж много.
Звезды собираются в туманность, завихряются и уносят его с собой.
Кейт посмотрела на подушку Ричарда, залитую ярким солнечным светом, который в первый раз за несколько недель пробил облака. И этот сон тоже в первый раз за все время не был таким кошмарным.
Она встала, приняла душ, вымыла голову, оделась.
Убрала с туалетного столика рядом с фотографией Ричарда оплывшие поминальные свечи. Отнесла на кухню и бросила в мусорную корзину, где заметила пустой пузырек от амбьена.
«Как хорошо, что я не убила его. Хватит смертей, их и так слишком много. Возможно, Ники Перлмуттер прав — такому, как Джаспер, нет места на земле, но жил ли вообще этот мальчик? — Кейт задумалась. — Если бы он не успокоился и Ноле по-прежнему угрожала опасность, я бы, конечно, пристрелила его».
Она прошла в гостиную. Ей не терпелось увидеть Нолу и дитя, но вначале предстояло заехать в участок, написать рапорт и сдать жетон. Кейт выпила кофе, достала из почтового ящика «Таймс». Раскрыла раздел происшествий. Увидела заголовок крупными буквами:
СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА НАКОНЕЦ ПОЙМАН.
Читать не стала, только привычно удивилась, как быстро они всегда получают информацию. Заглянула в раздел «Искусство», где в маленькой заметке сообщалось, что Херберт Блум арендовал новую большую галерею. Там же Кейт уловила легкий намек, что ему удалось сохранить несколько картин маньяка. Кейт решила, что он написал их либо сам, либо заказал одному или нескольким художникам-аутсайдерам.
На видном месте красовалась фотография с выставки Уилли, а ниже была помещена восторженная рецензия на две колонки. И это на следующий же день после открытия. Потрясающий успех! Ей понравился заголовок: «„Беда“ Уильяма Хандли в Галерее Винсента Петрикоффа».
Кейт подошла к телефону, хотела поздравить, но быстро опомнилась. Вряд ли Уилли обрадуется ее звонку в шесть тридцать утра.
Прочитала рецензию второй раз. Вслух, для Ричарда. Потом посидела, вспомнила кое-что из их жизни, погрустила.
В малой гостиной нашла компакт-диск ритм-энд-блюзового певца Джулса Холланда, который Ричард купил незадолго до гибели, но так и не прослушал. Вставила в проигрыватель. Нашла песню «Когда я в первый раз увидел твое лицо» и увидела лицо Ричарда. Такое, каким оно было тогда, в первый раз в зале суда. Молодой адвокат в костюме и галстуке, высокий, красивый, импозантный. Он смотрел на нее и улыбался своей замечательной незабываемой улыбкой.
Митч Фримен заглянул в кабинку, когда Кейт закончила печатать рапорт.
— Не думал, что найду вас здесь.
— Я тоже не думала.
Он улыбнулся, откинул со лба волосы. Посмотрел на часы.
— Только что сдал рапорты и снова собираюсь в Бюро. Может, пойдем выпьем где-нибудь кофе?
— Не возражаю.
Они устроились в уютном кафе на Восьмой авеню. Кейт взяла кофе со сливками, а Фримен еще две булочки.
— Я не завтракал. — Он смущенно улыбнулся.
— Вам незачем оправдываться.
— Кстати, агент Грейндж шлет вам самые горячие поздравления. У него все в порядке. Он вернулся в Вашингтон, получил повышение. Вы так замечательно и, главное, безболезненно вытащили из Чарли д'Амато очень ценную информацию.
— Он совсем неплохой.
— Д'Амато?
— Нет, Грейндж. — Кейт до сих пор не совсем понимала, почему он помог ей. Может, Ники Перлмуттер прав и Грейндж действительно к ней немного неравнодушен. Как бы то ни было, она радовалась, что это помогло и ему тоже.
— А ваше настроение, надеюсь, изменилось? — Перехватив взгляд Кейт, Митч поспешно добавил: — Это не терапия. Я спрашиваю как друг.
Кейт глотнула кофе.
— Нола родила мальчика. Уже набрана новая группа детей в фонд «Дорогу талантам». Так что у меня есть чем жить.
Фримен улыбнулся:
— Это хорошо.
Они помолчали.
— Не расскажете ли, как вам удалось усмирить этого маньяка? — спросил он.
— Да рассказывать особенно нечего. Основное вы знаете. Меня вот кое-кто упрекает, что я не пристрелила его.
— Теперь это не важно. Он помещен в клинику для невменяемых преступников, где скорее всего останется навсегда.
Кейт поежилась, вспомнив, как вчера обнимала Джаспера.
Несмотря на задернутые шторы, в больничной палате было светло.
— Ты видела его? — спросила Нола.
— Да, — ответила Кейт. — Он красивый.
— И длинный, ты заметила? Наверное, будет высокий.
— Наверное.
Нола улыбнулась. Она выглядела измученной, но удивительно хорошо при том, что пережила накануне.
— Как ты? — спросила Кейт.
— Нормально. Но вчера, конечно, натерпелась страху.
Кейт кивнула и погладила руку Нолы. Перед глазами вспыхнуло лезвие ножа, качающегося над животом бедной девушки. «Нет, в случае чего я бы точно пристрелила его».
Дверь отворилась. Вошла сестра и подала Ноле новорожденного.
— Желтуха почти прошла, так что завтра можете взять его домой. — Она поправила головку младенца у груди Нолы. Он захватил губами сосок и начал причмокивать.
— Что-то я боюсь пока оставаться с ним одна, — сказала Нола. — Вдруг сделаю что-нибудь неправильно.
— Скоро привыкнете, — заверила ее сестра. — Позвоните мне, если возникнут проблемы.
Нола погладила темно-каштановую головку сына.
— Смотри, сколько у него волос.
