Роберт отрицательно покачал головой. Он смотрел на небо, на необъятных размеров черную тучу, превратившую ранние сумерки в глубокую ночь. Хлынул дождь.
– Вот это и отвлечет их внимание, – сказал Роберт. – Через двадцать минут они будут рады полюбоваться нашим домом.
– Ты хочешь сказать, они подойдут ближе, может быть, даже ворвутся сюда? интересно, почему они замолчали насчет пленки, отец?
И словно в ответ на его вопрос, зазвонил параллельный телефон на столике.
Пол двинулся к двери.
– Это могут быть только они. Они контролируют связь. Отец, достань мне из шкафа непромокаемую одежду. – И снял трубку.
– Ну, договорились, доктор, – послышался голос Перегрина, – но сначала я хотел бы прослушать часть пленки по телефону. Я же должен быть уверен, что она у вас.
– А что потом?
– Потом мы отвалим тебе пятьдесят кусков.
– Каким образом? Когда?
– Ну, для этого потребуется некоторое время. Сегодня пятница, а банки закрыты до понедельника.
– Дик, не морочь мне голову. Мы же оба знаем, что эти пятидесятидолларовые бумажки никогда не были и не будут в банке, верно ведь?
– Ладно, доктор. – Перегрин усмехнулся. – Поговорим сначала о пленке, а потом обсудим, как доставить деньги.
Пол наигранно вздохнул.
– Послушай, Дик, здесь явное надувательство. Понимаешь, я склонен думать, что твой бог и повелитель – парень, от которого вы получаете указания, – уже разработал план, как лучше доставить нам деньги. Почему бы тебе не позвонить ему? Получи от него конкретные указания и свяжись со мной снова. Тем более что мне потребуется время, чтобы найти магнитофон и прокрутить пленку. Так что позвони мне минут через двадцать.
– Послушай, док...
Пол сразу же нажал кнопки, услышал гудок и стал быстро набирать номер Майка Фоллона, но после первых трех цифр связь прервалась.
Отец уже стоял рядом, держа в руках непромокаемый плащ.
– Чего они хотят? – спросил он.
– Они хотят и требуют, чтобы я прокрутил им часть пленки по телефону, чтобы убедиться, что кассета у нас.
– Неужели?
– Да. Я выиграл несколько минут. – Пол задумался. – Отец, есть в доме оружие?
Роберт отрицательно покачал головой.
– Оба ружья в "ренджровере". – Внезапно ему в голову пришла мысль: – Есть твой самострел. Правда...
Пол взглянул на отца.
– Ты говоришь, самострел? Он еще здесь?
Когда Полу было шестнадцать, он научился стрелять из лука. Целое лето он стрелял в мишень на лужайке. Потом лук ему надоел, и он стал стрелять из самострела. К концу лета он изрешетил всю мишень, и с тех пор не брал самострел в руки. Это было мощное оружие, и отец запретил ему пользоваться охотничьими стрелами. Но и у стрел для стрельбы по мишени были металлические наконечники, и на близком расстоянии их удар мог быть смертелен.
– Он в подвале на балке, – сказал Роберт. – Я нарочно повесил его повыше, потому что увидел однажды, как Билли Бенсон дурачится с ним. Пол, уж не собираешься ли ты отстреливаться из самострела...
– Знаешь, отец, сейчас я, черт побери, даже не знаю, о чем думать в первую очередь. Собираю факты, тщательно изучаю все возможности. Бесспорно одно: четыре головореза, готовые расправиться с нами, находятся здесь, на нашей территории. Они жаждут получить то, чего у нас нет, но они этого не знают и полны решимости ворваться сюда и, может быть, убить нас, лишь бы добраться до пленки. По моим соображениям, они ждут подходящего момента. И если, чтобы воспрепятствовать этому, мне придется пристрелить кого-нибудь из них, я, разумеется, это сделаю.
Роберт перевел взгляд на лестничную площадку. Пол обернулся и увидел стоявших внизу женщин, одетых в плотные шерстяные свитера и брюки и внимательно прислушивающихся к разговору мужчин.
– Спустимся на кухню, – сказал Пол. – Нам нужно записать пленку.
Сидя в "плимуте", Перегрин уже в третий раз выслушивал разъяренных напарников. На этот раз он говорил с Альбатросом.
– Что у вас там за чертовщина? Я уже совершенно окоченел здесь.
– Жду указаний.
– А как насчет того, чтобы ты занял мое место, а я бы посидел в теплой машине, ожидая указаний?
– Теперь недолго. Потерпи минуту, глядишь, и тебе удастся кого-нибудь пристрелить.
Перегрин выключил рацию и взглянул на часы. В распоряжении Драммонда пятнадцать минут. Если тот даст ему прослушать пленку по телефону, он отзвонит Джекдоу и скажет, что пленка здесь, а тот уж пусть думает насчет денег.
Беспокоило его только одно – как убедиться, что запись настоящая? Он представления не имеет, что должно быть на этой чертовой пленке. Единственное, что он знает – она имеет какое-то отношение к статье о "Триц-блиц", напечатанной в "Таймс".
Перегрин потянулся и зевнул. Он устал и был голоден. В голову лезли мысли о той женщине в Сан-Диего. Временами, в последнее время все чаще, он подумывал о том, чтобы бросить эту работу. Полжизни он провел, гоняясь за жертвами по всему земному шару, убивая, свергая режимы. Ему нравилась эта работа, он получал от нее истинное удовольствие. Он гордился тем, как точно и четко выполнял распоряжения о ликвидации того или иного человека. Приходилось, конечно, пахать на эти жирные задницы... И еще... Его буквально приводила в бешенство секретность. Эта банда из военной разведки была просто одержима секретностью. Его никогда не посвящали в истинное положение дел. В данный момент, например, он знал, что работает на Джекдоу, но на кого работал сам Джекдоу? Джекдоу – просто наемный убийца, как и сам Перегрин. Но всю эту кашу, можно не сомневаться, заварила военная разведка, на которую Джекдоу в основном и работал.
Однако кое-что Перегрин знал наверняка. Он знал: кто бы ни отдавал распоряжения сверху, это был важный босс, раз от него трясется в испуге сам Джекдоу, раз распорядился после провала в Лос-Анджелесе пустить по следу двадцать человек.
Но Перегрин знал также: каким бы большим ни был этот "мистер Гигант", он ужасно боялся того, что записано на пленке.
Перегрина разбирало любопытство, в каком же деле замешана эта "шишка"? Джекдоу коротко сообщил им о статье в газете "Таймс", о подслушанных разговорах между Драммондом и Амброузом, а также между Биил и копом в момент передачи пленки. Вот и все, что ему полагалось знать. Он бы отдал месячное жалованье, чтобы разнюхать, что означает этот "Триц-блиц" и кому он угрожает.
Ему даже пришла в голову мысль прослушать пленку на обратном пути в Лос-Анджелес, но с ним рядом будет Альбатрос, а этому негодяю он не доверяет. Если когда-нибудь выплывет, что он слушал пленку, ему конец.
Итак, вернемся к пленке, которую Драммонд пообещал дать ему послушать. Интересно, что он услышит? И как узнает, настоящая она или нет. Черт побери этого Джекдоу, пусть бы сам и прослушивал. Да пошел он... От него, Перегрина, требуется лишь прослушать пленку и сообщить, что он услышал. А там уж пусть сам Джекдоу решает, какие нужно принимать меры.
В желудке урчало. Перегрин проглотил плитку "Джуси фрут", чтобы унять внезапно подступившую боль. Проклятый дождь. Он тяжело вздохнул и снова подумал о своей женщине в Сан-Диего. Но от этого легче не стало.
Они сидели за столиком на кухне. Пол что-то быстро писал на листе бумаги. На столе стоял магнитофон "Саньо" с подключенным микрофоном.
– Ты действительно думаешь, что это сработает? – спросил Роберт.
– Эти парни не знают голоса Амброуза, – сказал Пол. – О куплете "Триц-блиц" им известно не больше, чем нам. Просто надо выиграть время. Больше тридцати секунд я им слушать не дам, но это должно убедить их – пленка у нас.
Он закончил писать и передал лист отцу.
– Взгляни. Когда будешь готов, включим магнитофон. Просто читай и попытайся немного снизить свой уровень образованности. Ты всего лишь сержант-техник в армии или что-то в этом роде.
Пока Роберт просматривал лист бумаги, женщины удивленно переглядывались.
– Надо же, мой сын сценарист и режиссер. Его талантам нет предела, – сказала Сара.
Карен улыбнулась.
– Думаю, вся семья Драммондов весьма талантлива.
Роберт откашлялся и произнес:
– Хорошо, начинаем.
Пол нажал кнопку записи, поднял руку, подождал несколько секунд и дал отцу сигнал начинать.
Нерешительным, несколько грубоватым голосом Роберт стал наговаривать пленку:
– Вы хотите узнать, что означает куплет "Триц-блиц". Так вот, я знаю, что это означает... потому что я был во Вьетнаме с Томом Киганом, когда парни стали им пользоваться. Сначала я расскажу о себе... потому что вы захотите меня проверить и убедиться, что я не надуваю вас. Зовут меня Арнольд Бриин... передаю по буквам: Бэ-эр-и-эн. С тысяча девятьсот шестьдесят девятого года по семьдесят второй я служил сержантом в армии во Вьетнаме, в спецвойсках. А кроме того, работал в Армейском химическом центре в Эджвуде, штат Мэриленд, где я впервые и встретился с Томом Киганом. Я родился в городе Крессент, Калифорния, там же закончил школу, получил стипендию в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, хотел стать фармацевтом... как Том Киган. Но никто из нас им не стал. Как вы знаете, Том вернулся из армии, потеряв память. И со мной произошло бы то же самое, но мне повезло. Какая-то сволочь в той клинике оставила мне слишком много памяти... а теперь кое-кто должен будет заплатить за все, что он сделал с Томом Киганом и со мной.
