Добрушин вскрикнул.
— Не пугайтесь! Просто она мертвая. Не обращайте на нее внимания. Мы скоро приедем, но по пути высадим ее на кладбище.
Добрушин схватился за дверную ручку, толкнул плечом дверцу и выскочил из машины на полном ходу, уронив кейс на коврик машины.
Ник-Ник успел прижаться к обочине, и майор полетел в кювет, а не шлепнулся об асфальт. Не останавливаясь, Ник-Ник поехал дальше.
Джип подкатил к перекрестку и свернул к опушке. Возле леса Ник-Ник затормозил.
— Все в порядке, - сказал он оглядываясь.
— Сними мне эти штуки с глаз. У меня уже веки опухли.
Он вышел из машины и пересел на заднее сиденье. Пластиковые глазницы были удалены с роговиц и Катя начала тереть покрасневшие слезящиеся глаза пальцами.
— Боже! Как я боялась! Сидеть рядом с убийцей и ничего не видеть перед собой. Какой ужас.
— Он ничего не мог сделать. Тут главное соблюдать меру. Не перестараться и определить точное время. Лишняя секунда могла привести к непредсказуемым результатам. Но Добрушин сам вышел из игры без нашей помощи.
— Но как угадать это время? А если ошибешься?
— Мы уже неоднократно за ним наблюдали. Я фиксировал каждую секунду. Все сходится. Видишь ли, существует три вида реакции на испуг, на страх, на экстремальную ситуацию. Первый вид - панический, когда человек хватается за голову и начинает метаться из стороны в сторону. Второй вид - паралитический: у человека отнимаются ноги, и он не готов к сопротивлению и обреченно ждет своей участи. Третий вид - мобилизационный. В этом случае человек начинает защищаться, протестовать, идти напролом сломя голову. Здесь проявляется невиданная сила, ловкость и риск.
Добрушин уникален тем, что имеет два вида реакции. Первая - паралитическая. Наступает шок, держится не более четырех минут, а потом Добрушин переходит к самозащите, мобилизуется, и тут он опасен. Нам было важно не выпускать его из шока, поэтому мы увеличивали дозировку, а в результате он ударился в панику, что ранее за ним не наблюдалось.
— Но у него кинжал в рукаве!
— Правую руку и туловище я загородил стальной пластиной и нарукавниками. Со стороны тела сталь обложена резиной, а с наружной стороны электродами. Если бы он схватил меня за руку или ткнул кинжалом, который привязан к его локтю, то получился бы сильный электрический разряд, электрошок. Жаль, что он этого не сделал. Хорошая была бы встряска. Уж тут он не стал бы сомневаться, что имеет дело с сатаной.
Ник-Ник перегнулся через сиденье и поднял с пола кейс. В чемоданчике помимо денег лежал пистолет. Это были те самые деньги, которые Добрушин забрал у Нодия.
— Значит, он остался без оружия. Только кинжал. Боюсь, мы перегнули палку. Вряд ли Калган допустит его на близкое расстояние. Надо бы уравнять их шансы.
Катя положила голову на плечо Ник-Ника и хлюпая прошептала:
— Кажется, я выдохлась. Мне страшно.
Ник-Ник поцеловал ее в макушку, прикрытую шикарной копной волос.
— Держись, боец. Остались последние штрихи. Скоро конец.
Он потерял слишком много сил, чтобы вступать в борьбу. Но у него не оставалось выбора. Тут либо пан, либо пропал.
Добрушин распахнул дверь и вошел в дом. Пусто. На столе стояли пустые бутылки и фужеры. Неужели он ушел? Нет, он не ушел. Калган вышел из-за оконной портьеры с пистолетом в руке. - Где содержимое сейфа, клоун?
— О чем ты говоришь, Роман?
— Ваньку валять решил? Тогда поговорим по-другому. Если сейф опустошил кто-то другой, то ты мне не нужен. Я тебя пристрелю как ненужного свидетеля. Мне терять нечего.
— Ты потеряешь содержимое сейфа. Все лежит на месте. Но ключ ты получишь тогда, когда мы сумеем найти компромисс.
— На что ты претендуешь?
— Наличные мне, остальное тебе. Ради ста сорока тысяч ты не стал бы устраивать весь этот огород.
— Значит, ты мент?
— Я тот человек, который знает больше, чем все менты, вместе взятые. И стрелять ты не станешь, район в кольце. Прежде чем войти в комнату, ты должен думать, как из нее выйдешь. Ловушки и капканы для того и ставят, чтобы в них заходили. На тебя столько мышеловок выставили, что ты того не стоишь.
— Значит, мне придется «спустить» тебя.
— Кроме меня, тебя никто не выведет из кольца. Где баба?
— Напилась и спит наверху. Подумай лучше о себе.
— Думаю. Ты мне отдаешь деньги, а я тебе жизнь. Хочешь рисковать, попробуй пальнуть из пушки. Все потеряешь.
— Ты блефуешь, мент!
И вновь разговор оборвал клаксон машины. Калган приоткрыл занавеску.
— Помощников приволок.
Добрушин подошел ближе и увидел возле калитки майора Сенчина и лейтенанта Данилова.
— А я тебя предупреждал. С ними договорюсь, можешь быть спокоен. Самим бы найти общий язык.
— Иди, мент, но помни, ты у меня на мушке. В случае чего я не промахнусь. Все трое ляжете.
Добрушин почему-то почувствовал в себе уверенность, силы. В нем открывалось второе дыхание, и этому способствовал Калган, его медлительность и неуверенность.
Добрушин распахнул окно и крикнул:
— Иду.
Он вышел к калитке и даже сумел улыбнуться. Майор уперся ладонями в бедра, так, чтобы Калган видел, что он не хитрит и ничего не затевает.
— Извини, Семен Семеныч. Видим, иномарка стоит, и не решились зайти в дом. А то опять акробатике помешали бы.
— Угадал, Иван Иваныч. Что случилось?
— Труп в орешнике нашли. В том самом месте, где первую женщину обнаружили. Убит так же, как Федя Ледогоров. Нож в спину.
— Кто?
— Тот самый парень, который дрова привозил. Глянете?
— Смысла нет. Скоро стемнеет. Везите его в морг. Калган убрал свидетелей, теперь уничтожает сообщников.
— Он где-то здесь бродит, - сказал Данилов. - Как волк, загнанный под красные флажки. Мне так и кажется, что он и за нами наблюдает со стороны.
— Я давно об этом знаю, Юрик, - твердо заявил Добрушин. - Только нужно набраться терпения. Иначе все труды пойдут насмарку. Выставите посты на всех перекрестках к центральной магистрали. Утром приду в управление и все обсудим.
Милиционеры сели в «уазик» и уехали.
Добрушин вернулся в дом.
— За подмогой послал?
— Гораздо дальше. Теперь ты убедился, что содержимое железного ящика на месте? Я хочу сделать еще одну попытку договориться по-хорошему. Мы вместе открываем сейф, достаем содержимое, деньги мне, остальное тебе, потом я вывожу тебя из зоны оцепления.
— В багажнике машины, которую вместе со мной сдашь корешам из ментуры?
— Тогда ты говоришь, что купил меня.
— Так мне и поверили!
— Не забывай. Калган, что ключ у меня. А против тебя все остальное.
— Ты забыл о своей жизни, которая висит на волоске.
— И тем не менее я готов рискнуть, а ты нет. Я достану ключ, когда ты выбросишь пистолет. Мы должны быть на равных. Оба без оружия.
Они стояли друг против друга, и их разделяло три метра. Один с пистолетом, второй с аргументами в пользу мира.
В воздухе повисла пауза.
— Нет, - твердо сказал Калган, - слишком наивно. Если бы у тебя был ключ, ты не стал бы меня ждать, а давно забрал бы деньги. Тебе просто нужна моя шкура. Но ты ее не получишь.
— В таком случае почему я не привез с собой ОМОН, а приехал один и без оружия?
— Рассчитывал на свою бабу, которая должна была меня сбить с ног клофелином. И не изображай из себя дурачка. Я нашел в ее машине ментовскую рацию под сиденьем. Неужели ты решил, что глупая курица может обезвредить Калгана? Хочешь выскочить в герои и в одиночку взять меня голыми руками. Поэтому и отпустил местных ментов. Они только песню тебе бы испортили!
— Эту бабу я вижу впервые, как и ты. Оставим ее в покое, она погоды не делает. Ты попросту теряешь время и загоняешь ситуацию в тупик. Я не достану ключ, пока ты не бросишь оружие, а ты не бросишь пистолет, пока не увидишь ключ. Сейф без него ты не откроешь. На даче даже дрели нет, чтобы высверлить замок.
Добрушин подошел к комоду и поставил пластинку на проигрыватель. Заиграл вальс. Зазвучала та самая музыка, которая превращала майора из обычного смертного в демона. С каждым тактом он чувствовал прилив сил и энергии. Добрушин подошел в столу.
— Жаль, что выпивки не осталось. А как хорошо начиналось наше знакомство!
— Мое терпение на исходе, мент! - твердо заявил Калган.
Майор оглянулся. Тот все еще стоял с пистолетом в руке, а глаза бандита наливались кровью.
— Красивая музыка.
Семен взял со стола сигарету, сунул ее и рот и склонился над горящей свечой.
Дальше все происходило, как в кино, или почти так. Подсвечник полетел в Калгана со скоростью пули. Добрушин был бы уже трупом, если бы «ТТ» не дал осечку. Так и должно было случиться. Калган допустил непоправимую ошибку - он взвел курок, а не передернул затвор. Патрон не попал в ствол, а остался в обойме.
Калган увернулся, но бронзовый канделябр все же разодрал ему ухо. Тем временем майор уже летел на своего врага, как на запертую дверь, которую хотел выбить плечом. Мошный удар. Калган отскочил к окну и стукнулся головой об открытую фрамугу. Посыпались стекла. Добрушин не успокаивался, он продолжал наносить удары. Его лицо скривилось в зверином оскале. Он бил, бил и бил. Кулаками, ногами, головой. Изуверское зрелище продолжалось до тех пор, пока не кончилась пластинка.
