Потом, однако, он постарался успокоить себя тем, что остался верен журналистской этике, никому не раскрыв источник информации и место проживания девушки. Он сделал все, что мог, чтобы убедить тетку, но не перешел никаких нравственных границ и не сообщил Кэтрин Дэнс никаких сведений о Терезе.
Нет, подвел итог литератор: оказавшись в сложной ситуации, он поступил абсолютно правильно.
Сон одолевал его, и Нэгл почувствовал себя немного лучше. Завтра он вернется домой к жене и детям. И книга у него получится неплохая. Ему позвонила Ребекка Шеффилд, с ней будет интересно встретиться. Она делала много заметок о жизни в «семье» и теперь хочет побеседовать с Нэглом. Она была уверена, что сможет уговорить Линду Уитфилд дать ему интервью. Да, жертв Дэниэла Пелла хватит не на одну книгу.
Наконец, совсем опьянев и избавившись от мрачных мыслей, мучивших его на протяжении нескольких последних часов, Нэгл провалился в сон.
Они сидели вокруг телевизора, подавшись вперед, и смотрели новости, словно три сестры, обретшие друг друга после долгой разлуки. В каком-то смысле они таковыми и были, подумала Саманта Маккой.
– Вы способны этому поверить? – спросила Ребекка тихим возмущенным голосом.
Линда, помогавшая Саманте убирать со стола остатки совместного ужина, печально покачала головой.
Целью Пелла стал прокурор Джеймс Рейнольдс.
Саманта была потрясена происшедшим, так как очень хорошо помнила Рейнольдса. Суровый, но весьма разумный человек, в ее случае он не возражал против сделки о признании вины. Саманте даже казалось, что он был к ней излишне снисходителен. Конечно, никаких улик относительно их участия в убийстве Кройтонов не было. Узнав о жуткой трагедии, Саманта была потрясена и долгое время пребывала в шоке. Тем не менее за время жизни в «семье» они успели совершить большое число мелких правонарушений и преступлений, и если бы Джеймс Рейнольдс захотел, то смог бы добиться для всех трех девушек гораздо более длительных сроков.
Но он отнесся к ним с глубоким сочувствием, понимая, через что им пришлось пройти и что все они стали жертвами особого дьявольского очарования Дэниэла Пелла. Он именовал их ситуацию «стокгольмским синдромом». Саманта нашла это выражение в словаре. Оно означало эмоциональную связь, возникающую между заложниками и их похитителями. Саманта с радостью приняла снисходительность Рейнольдса, но совсем не собиралась делать себе скидки, сваливая вину за собственные поступки на тот или иной психологический феномен. Ни один день не проходил для нее без самообвинений в совершенных ею преступлениях и в том, что когда-то она впустила Пелла в свою жизнь и позволила ему управлять ею. Ее никто не похищал, она пришла в «семью» по собственной воле.
На экране телевизора появилась картинка, рисунок, сделанный художником. Пелл с более смуглой кожей, чем обычно, с усами, темными волосами, в очках. В целом производит впечатление латиноамериканца. Характерная для него маскировка.
– Вообще-то выглядит он странно, – заметила Ребекка.
Стук в дверь заставил их вздрогнуть. Затем послышался голос Кэтрин Дэнс, и Линда поднялась, чтобы открыть ей.
Саманте очень нравилась женщина-полицейский с обворожительной улыбкой, постоянно слушающая музыку и с яркими маргаритками на ремешках обуви. Она бы тоже не отказалась от таких туфель. Саманта редко позволяла себе что-либо броское или тем более вызывающее. Иногда она прохаживалась у витрин магазинов, думая, какая замечательная вещица, надо бы, наверное, ее купить, но тут же в ней восставала совесть, и Саманта решала: нет, этого она не достойна.
Уинстон Келлог тоже постоянно улыбался, но его улыбка была другой. Она была чем-то вроде его удостоверения, тем, что демонстрируют со словами: на самом деле я не такой, каким вы меня считаете, да, я агент ФБР, но я ведь и человек. Тем не менее он очень обаятельный мужчина. Конечно, не красавец в классическом смысле слова. У него уже наметился двойной подбородок, и вообще Келлог был немного полноват, но манеры, голос и глаза делали его весьма сексуальным.
Взглянув на экран телевизора. Кэтрин спросила:
– Значит, вы слышали?
– Я так рада, что с ним ничего не случилось! – воскликнула Линда. – Его семья тоже находилась в доме?
– С ними все в порядке.
– В новостях упомянули, что пострадал полицейский, – заметила Ребекка.
– Ничего серьезного, – ответил Келлог и рассказал им о том, как Пелл с сообщницей спланировали убийство прокурора, предварительно расправившись со Сьюзен Пембертон исключительно лишь для того, чтобы выяснить, где живет Рейнольдс.
Саманта подумала о том, что всегда поражало ее в те давние годы: об одержимости Дэниэла Пелла. Если его захватывала какая-то идея, ничто не способно было его остановить.
– Я хотела вас поблагодарить, – обратилась к ним Дэнс. – Та информация, которую мы получили от вас, помогла спасти жизнь прокурору.
– От нас? – удивленно переспросила Линда.
– Да.
И Кэтрин объяснила им, как их воспоминания о Пелле – в особенности о том, как Пелл реагировал на насмешки и неповиновение, и о его умении изменять внешность – навели ее на мысль о планах убийцы.
Ребекка покачала головой, плотно сжав губы.
– И все-таки ему удалось и на сей раз сбежать от вас.
Саманту потрясла бестактная фраза Ребекки. Ее поражало, насколько легко многие люди решаются критиковать и даже оскорблять окружающих, часто без всякой необходимости.
– Да, вы правы, – ответила Кэтрин, взглянув Ребекке прямо в глаза. – Мы опоздали.
– Телекомментатор сказал, что Рейнольдс сам попытался схватить Пелла, – продолжала Ребекка.
– Верно, – откликнулся Келлог.
– Возможно, из-за него Пеллу и удалось сбежать.
Кэтрин свободно выдержала ее взгляд. Саманта завидовала этой ее способности. Муж Саманты частенько говорил ей: «Эй, в чем дело? Ну-ка посмотри на меня». Она иногда думала, что по-настоящему в глаза она способна взглянуть только одному человеку на свете – своему полуторагодовалому сыну.
– Возможно, – ответила Дэнс Ребекке. – Но Пелл стоял у входной двери с пистолетом, и у Рейнольдса практически не было выбора.
Ребекка пожала плечами:
– И тем не менее. Он один, а вас много.
– Да ладно тебе критиковать, – оборвала ее Линда. – Кому, как не тебе, знать Дэниэла. Он все тщательно продумывает. С ним тяжело тягаться.
– Нет, вы совершенно правы, Ребекка, – возразил Келлог. – В данном случае мы недоработали. Пока мы только обороняемся. Но он от нас не уйдет, могу вам обещать.
Саманта обратила внимание на то, как Келлог смотрит на Кэтрин Дэнс, и подумала: черт, он ею увлекся – фраза, которую она позаимствовала из тех сотен старинных книжек про любовь, за которыми когда-то проводила все летние каникулы. А сама Кэтрин? Гм… Возможно, тоже. По ее поводу, однако, Саманта была не очень уверена. Тем не менее она не стала тратить время на размышления о любовной жизни двух человек, которых она знала всего один день. Кроме того, они были частью того мира, который Сэм как можно скорее хотела оставить в прошлом.
Ребекка смягчилась.
– Ну что ж, если мы в прошлый раз помогли вам почти поймать его, то, может быть, в следующий вам удастся минут на пять его опередить.
Кэтрин кивнула:
– Спасибо вам за эти слова. И за все, что вы для нас сделали. Мы вам очень благодарны. Ну а теперь кое-что еще. Чтобы вас успокоить. Мы добавили еще одного человека в охрану. Мы, естественно, не думаем, что Пелл может каким-то образом узнать, где вы находитесь, но дополнительная безопасность никогда не помешает.
– Не могу с вами не согласиться, – отозвалась Ребекка.
Кэтрин взглянула на часы. Было 10.15 вечера.
– Я предлагаю на сегодня закончить. Если вспомните что-нибудь важное о Пелле или о деле Кройтонов и захотите мне об этом сообщить, я приеду через двадцать минут. Если нет, то встретимся утром. Вы, наверное, тоже устали.
– У встреч после долгой разлуки есть такая особенность: они сильно утомляют, – заметила Саманта.
Остановившись в заднем дворе «Си-Вью», Дженни выключила мотор «тойоты». Пелл остался в машине. Он пребывал в каком-то странном трансе. Все вокруг казалось фантастическим, сюрреалистическим: мистические свечения огней в тумане, медленное движение волн на пляже Асиломара.
Иной мир, другая вселенная из какого-нибудь диковинного фильма, который зэки смотрели в «Капитоле», а потом месяцами обсуждали.
И все из-за странного случая в доме прокурора.
– С тобой все в порядке, любимый?
Он ничего не ответил.
– Мне не нравится, когда ты чувствуешь себя таким несчастным. – Она положила руку ему на бедро. – Мне очень жаль, что у тебя на этот раз не получилось.
