72
Настенные часы показывали десять двадцать шесть, когда из той же двери, через которую прошел Кинг, появился Джон Бруно. Он испуганно озирался, и его, казалось, вот-вот вырвет. Кинг его отлично понимал — он сам чувствовал тошноту. Они с Бруно были как первые христиане, ждавшие на арене появления львов на потеху кровожадной толпе, падкой до кровавого зрелища.
Шон сделал к нему шаг, но Бруно попятился назад, жалобно причитая:
— Пожалуйста, не надо, пощадите меня.
— Я здесь, чтобы помочь вам, а не причинить вред.
Бруно непонимающе уставился на Кинга:
— Кто вы?
Шон попытался было объяснить ситуацию, но тут же оставил эту затею. Как обо всем случившемся рассказать в двух словах?
— Я ваш телохранитель из Секретной службы, — объявил он в конце концов.
К его удивлению, Бруно воспринял это как должное и, вроде бы несколько успокоившись, спросил:
— Что происходит? Где мы?
— Мы в отеле «Фермаунт». И сейчас должно произойти нечто важное. Но что именно — мне неизвестно.
— А где остальные агенты?
Кинг на секунду даже опешил.
— Я не знаю, сэр! — Все это напоминало театр абсурда, но разве у него был выбор? Он с удивлением обнаружил, что почувствовать себя снова агентом оказалось гораздо легче, чем ему представлялось.
Бруно увидел выход из зала.
— Мы не можем просто уйти отсюда?
— Боюсь, что нет, сэр. — Кинг следил за часами, на которых было десять двадцать девять. Восемь лет назад Риттер был прямо перед ним и общался с восторженной толпой. Кинг не собирался допускать ту же ошибку с Бруно. Он пропустил его в проход за веревкой. — Держитесь позади меня. Что бы ни случилось, вперед не выходите.
— Хорошо, я понял.
Вообще-то Кингу хотелось самому оказаться сзади. Однако после восьми лет спокойной жизни ему снова пришлось исполнять роль живого щита.
Он вытащил из кобуры пистолет. Если пули холостые, то шансов у него нет. Взглянув на веревку ограждения, Кинг сделал шаг вперед и теперь стоял к ней вплотную, практически на том же самом месте, где находился Риттер, когда в него выстрелил Рамсей. Стрелки часов показали десять тридцать, и Кинг передернул затвор, загоняя патрон в патронник.
— Теперь давай детей для поцелуев, — мрачно пробормотал он. — Я готов!
Осторожно заглянув за угол, Мишель заметила мужчину у входа в Зал Джексона. Он был вооружен пистолетом и винтовкой и походил на сообщника Паркса, который выдавал себя за полицейского снайпера и вместе с приставом пытался ее убить. Она не видела его лица, но подозревала, что это Симмонс. Если так, то на сей раз эффект неожиданности будет на ее стороне. Тут Мишель увидела, как Симмонс посмотрел на часы и улыбнулся. Это могло означать только одно…
Она выскочила из-за угла, крикнула «Стоять!», Симмонс вскинул пистолет, и Мишель пришлось выстрелить ему в грудь. Он застонал и упал на месте. Мишель подбежала к нему, отбросила ногой его оружие в сторону и наклонилась, чтобы проверить пульс. В следующее мгновение удар ногой в плечо отбросил ее назад, и от неожиданности она выпустила пистолет из рук.
Мужчина вскочил на ноги, держась за грудь. Как такое могло быть? Она не сомневалась, что попала в него. Пока Мишель поднималась, ответ уже был готов. Пуленепробиваемый жилет. Она бросилась за своим пистолетом, и Симмонс сделал то же самое. В результате они нечаянно столкнулись, и мужчина сумел среагировать первым, сдавив ее шею удушающим захватом.
— На этот раз, — прошипел он Мишель прямо в ухо, — ты умрешь, сука!
Она поняла, что в машине ее пытался убить именно этот человек.
Мишель явно уступала ему в силе, но у нее имелись свои козыри. Она с размаху стукнула ему локтем по левому боку, рассчитывая, что пуля той ночью попала именно в это место. Он застонал и, отпустив Мишель, опустился на колени. Она оттолкнула его ногой и рванулась за своим пистолетом. Нащупав рукоятку, Мишель обернулась: Симмонс поднимался, вытаскивая нож, висевший на поясе.
Она прицелилась и выстрелила — на сей раз пуля попала этому мерзавцу прямо в лоб. Уходя, Мишель мельком взглянула на убитого, и тут ей в голову пришла одна мысль…
Ровно в десять часов тридцать одну минуту Кинг посмотрел на лифты. Если сценарий повторится, то там должно что-то случиться. Но, как и восемь лет назад, нападение может произойти совсем с другой стороны. Когда большая стрелка часов вот-вот должна была показать роковое время, Шон обернулся и прошептал Бруно:
— По моей команде немедленно бросайтесь на пол. От этого зависит ваша жизнь.
Кингу казалось, что он видит, как минутная стрелка медленно ползет к числу «тридцать два». Он хотел выстрелить и проверить, настоящие ли у него патроны, но потом решил, что Морс мог зарядить обойму всего одной боевой пулей, и тогда Шон остался бы безоружным. Такой вариант Морс наверняка предусмотрел.
Кинг начал водить пистолетом из стороны в сторону, сжимая руку Бруно. Кандидат в президенты дышал так часто, что, казалось, вот-вот лишится чувств. Шон даже как будто бы услышал удары сердца Бруно, но потом он сообразил, что так громко может биться только его собственное.
Часы показали десять тридцать две, и движение пистолета ускорилось: Кинг пытался держать под прицелом все помещение. Вдруг свет погас и в зале наступила кромешная тьма, тут же сменившаяся бешеным калейдоскопом огней, которые украсили бы любую дискотеку. Пляшущие огни наполнили зал, а гул толпы стал нарастать, пока не превратился в дикий рев. Все это производило такой оглушающий и ослепляющий эффект, что Кинг невольно прикрыл глаза. Но тут он вспомнил про очки в кармане и быстро надел их. Один-ноль в пользу ребят в темных очках.
Раздался сигнал приехавшего лифта. Двери открылись.
Шон не знал, как поступить, и мучился от нерешительности: посмотреть или нет?
— На пол! — крикнул он, и Бруно тут же упал плашмя.
Кинг решил бросить в сторону лифтов лишь мимолетный взгляд, но не успел.
Прямо перед его глазами возникла Джоан Диллинджер. Казалось, она висела в воздухе всего в паре шагов от него, будто распятая на кресте, бледная, с закрытыми глазами. Кинг никак не мог понять, была Джоан настоящей или нет. Он шагнул вперед и протянул руку, которая прошла сквозь тело женщины! Он ошеломленно перевел взгляд в сторону лифта — Джоан висела в нем на веревках и проволоке, тянувшейся сверху. Какие-то механизмы проецировали ее голографическое изображение в зал. Судя по всему, она была мертва.
Глядя на Джоан, Кинг чувствовал, как его захлестывает волна дикой ярости — на что, наверное, и делал ставку Морс. Эта мысль отрезвила его и заставила взять себя в руки.
Он повернулся в зал и замер. Прямо перед ним между двумя картонными фигурами стояла Кейт Рамсей: ее пистолет смотрел ему в грудь.
— Брось оружие! — приказала она.
Кинг помедлил, но потом подчинился. Свет снова стал обычным, и звуковые эффекты тоже стихли.
— Встать! — велела она Бруно. — Ну же, подонок! — закричала она.
Бруно поднялся, дрожа от ужаса, но Кинг продолжал закрывать его своим телом.
— Послушай, Кейт, ты этого не сделаешь, — тихо произнес Шон, глядя ей прямо в глаза.
— Ну же, Кейт! — раздался голос откуда-то со стороны. Это был Морс, игравший роль режиссера и дававший команду перейти к следующей сцене. — Я выполнил свое обещание и доставил тебе их обоих: человека, разрушившего карьеру твоего отца, и человека, лишившего его жизни. Пули в твоем пистолете имеют стальную оболочку, и одним выстрелом ты покончишь с обоими. Сделай это. Сделай это ради своего несчастного отца. Эти люди уничтожили его.
Палец девушки на спусковом крючке напрягся.
— Не слушай его, Кейт, — продолжал убеждать ее Кинг. — Это он подставил твоего отца. Это он подговорил его убить Риттера. А Бруно к несчастьям твоего отца совершенно непричастен.
— Это ложь!
— Человек, с которым Арнольд Рамсей разговаривал той памятной тебе ночью, был Сидни Морс.
— Нет! Единственное имя, которое я тогда слышала, было Тристан Конт.
— Ты слышала не имя, Кейт, ты просто так решила. А произнесено было не «Тристан Конт», а похожее по звучанию «троянский конь».
Кейт уже не выглядела такой уверенной, и Кинг решил развить этот маленький успех:
— Я не сомневаюсь, что Морс подучил тебя, как нам с Мишель надо отвечать. Ты вроде бы и правду говорила, но не понимала значения сказанного. — Было очевидно, что его слова посеяли сомнения в душе девушки. Кинг быстро продолжил: — Морс был троянским конем, который внедрился в избирательный штаб Риттера. Именно так он объяснил твоему отцу свое присутствие в этом штабе. Морс знал, что Арнольд Рамсей ненавидит Риттера за его попытку подорвать демократические устои Америки. Морсу было наплевать на политику Риттера, но он любил твою мать. Морс хотел сделать из нее звезду на Бродвее и рассчитывал, что, убрав твоего отца, сможет получить ее. А когда Регина ему отказала, Морс убил ее. А сейчас он подставляет тебя, как когда-то подставил твоего отца.
