Глава 33
Рассел остановил машину возле дома и выключил двигатель.
Посидел некоторое время среди тихого сельского пейзажа, под небом, не желавшим улыбаться ему.
Он вежливо, но твердо отказался от предложения Вудстоуна сопровождать его. Адвокат ссылался на то, что знает Бена Шепарда не одно десятилетие. Так это или нет, но когда он говорил об этом, глаза у него горели любопытством. Рассел понял, в чем дело. Городок маленький, и располагать тут свежими новостями означало оказаться в центре внимания на воскресном барбекю. Уже тот факт, что он защищал сына владельца «Уэйд Энтерпрайз», служил достаточным поводом для пересудов. А Расселу не хотелось, чтобы по его милости несчастные сотрапезники адвоката выслушивали его болтовню лишние часа два.
Дом, который он рассматривал, был сложен из камня и дерева, с широкими окнами, и выглядел солидно. Конечно, хозяин строил его согласно своим нуждам и собственным эстетическим критериям, весьма похвальным, кстати сказать. Двухэтажное здание стояло на вершине холма. Ко входу вели ступеньки небольшого крыльца. Перед ним раскинулись лужайка и ухоженный садик, кроме того, Расселу со своего места удалось разглядеть огород позади дома. Справа асфальтированная дорожка уходила в глубину участка, где, по всей вероятности, располагался гараж.
Выйдя из машины, Рассел подошел к изгороди, окружавшей участок. На зеленом почтовом ящике возле калитки белыми буквами значилась фамилия Шепард. Задвижка не заперта, и никаких табличек с предупреждением о злой собаке. Рассел толкнул калитку и ступил на тропинку в траве, вымощенную каменной плиткой. Когда он приблизился к дому, из-за угла появился человек — выше среднего роста, крепкого сложения, загорелое лицо в морщинах и удивительно молодые голубые глаза. Рабочая одежда и корзина с зеленью в руке говорили о том, что шел он из огорода.
Увидев Рассела, он остановился. Голос его прозвучал спокойно и твердо:
— Что вам угодно?
— Я ищу мистера Бена Шепарда.
— Ну вот, вы нашли его.
Расселу старик сразу понравился, и он невольно решил, что говорить с ним следует только на языке правды.
— Меня зовут Рассел Уэйд, я — журналист из Нью-Йорка.
— Очень хорошо. А теперь, когда вы сообщили мне об этом, можете сесть в машину и вернуться туда, откуда приехали.
Бен Шепард спокойно прошел мимо и стал подниматься по ступенькам, ведущим на веранду.
— Это очень важно, мистер Шепард.
Старик ответил не оборачиваясь:
— Мне почти восемьдесят пять лет, парень. В моем возрасте важно только одно — открыть наутро глаза.
Рассел понял, что если не скажет ему сейчас самого главного, то разговор закончится, так и не начавшись.
— Я приехал поговорить с вами о Младшем Боссе.
Услышав это имя, которое, возможно, годами звучало только в его памяти, старик остановился на лестнице.
Потом вместо затылка Рассел увидел его лицо.
— Что вы знаете про Младшего Босса?
— Знаю, что это прозвище парня, которого звали Мэтт Кори.
Ответ прозвучал резко и категорично:
— Мэтт Кори погиб во Вьетнаме много лет назад.
— Нет. Мэтт Кори умер в Нью-Йорке всего лишь полгода назад.
Плечи Бена Шепарда словно обмякли. Казалось, он ощутил удар, но не удивился этой новости. Он постоял немного, опустив голову. Когда поднял, Рассел увидел влажные глаза. Он вспомнил слезы, которые сдерживал Лестер, брат Уэнделла Джонсона. И подумал, что война, любая война, заставляет людей плакать даже многие годы спустя после того, как заканчивается.
Старик кивнул в сторону дома:
— Заходите.
Рассел проследовал за ним в просторную гостиную. Справа у камина стояли бильярд и пирамида для киев. Слева — телевизор, диваны и кресла. Обстановка в этом обширном помещении оказалась строгой и на удивление современной, хотя мебель и не выглядела новой. Рассел подумал, что в свое время эта комната наверняка производила впечатление новизной и своеобразием. Сейчас ее заполняли недорогие картины и разного рода вещицы и сувениры, скопившиеся за целую жизнь.
Шепард предложил гостю располагаться.
— Садитесь. Хотите кофе?
Рассел направился к креслу.
— С удовольствием. Я провел эту ночь в тюрьме. Хороший кофе был бы сейчас как нельзя более кстати.
Старик ничего не ответил, но, похоже, оценил его искренность и повернулся к двери в другом конце гостиной, за которой угадывалась кухня.
— Мария!
Смуглая темноволосая девушка распахнула дверь и остановилась на пороге. Молода и недурна собой. Рассел понял причину насмешливого замечания шерифа в адрес хозяина дома.
— Будь добра, приготовь нам кофе.
Ничего не ответив, девушка удалилась в кухню. Старик сел в кресло напротив Рассела, положив ногу на ногу, и с любопытством посмотрел на гостя.
— И кто же вас туда отправил?
— Один из подчиненных шерифа, на Сто четвертой магистрали.
— Толстый, рябой, похожий на ковбоя, растерявшего коров?
— Да.
Старик согласно кивнул, будто хотел сказать: волк каждый год линяет, да обличья не меняет.
— Лу Ингрэм. Для него мир кончается на границе округа. Не любит приезжих и не упустит случая поизводить их при первой же возможности. Его коллекция скальпов весьма впечатляет.
В дверях появилась Мария, неся на подносе кофейник, молочник и две чашки. Она подошла к Шепарду и поставила все на столик возле кресла.
— Спасибо, Мария. На сегодня свободна. Я сам все сделаю.
Девушка ответила улыбкой, осветившей комнату:
— Спасибо, Бен.
И, обрадовавшись неожиданной свободе, она исчезла в кухне. Рассел понял, что праздные разговоры хозяин вел лишь для того, чтобы потянуть время, пока освободится от человека, чье присутствие могло быть нежелательно. Это обнадежило его, но и насторожило.
— Какой хотите кофе?
— Черный и без сахара. Как видите, обойдусь вам недорого.
Пока старик наливал ему кофе, Рассел решил начать разговор.
— Мистер Шепард, сначала расскажу я. Если все окажется верным, позволю себе задать вам несколько вопросов. В противном случае сделаю то, что вы посоветовали. Сяду в машину и отправлюсь туда, откуда приехал.
— Согласен.
Рассел начал излагать факты, стараясь осторожно выбирать выражения, поскольку не совсем был уверен, что события разворачивались именно таким образом:
— Мэтт Кори работал у вас и жил в вашем ангаре. У него был кот, у которого по какой-то прихоти природы или людей было только три лапы. И звали его Вальс.
Он достал из кармана фотографию парня с животным и положил на колени Бену Шепарду. Старик посмотрел на снимок, но не взял в руки.
— В 1971 году он уехал во Вьетнам, в одиннадцатый моторизованный кавалерийский полк, если говорить точно. В Суан Луке вместе с ним служил парень по имени Уэнделл Джонсон. Они подружились. Однажды им довелось участвовать в военной операции, которую иначе как бойней не назовешь, и они оказались единственными уцелевшими в ней из всего взвода. Вьетконговцы взяли их в плен, а потом использовали в качестве живого щита против бомбардировки.
Рассел помолчал, соображая, не слишком ли быстро говорит, и заметил, что Бен Шепард слушает его с интересом, обращая внимание, наверное, скорее на тон, чем на смысл.
— И, несмотря на то что они находились там, бомбы все равно сбросили. Уэнделла Джонсона и Мэтта Кори накрыли напалмом. Один из них заживо сгорел, обуглился. Другой спасся, но получил тяжелейшие ожоги по всему телу. После длительного лечения и реабилитации в военном госпитале его выписали в очень плохом состоянии — и физическом, и психическом.
Рассел опять помолчал, понимая, что у обоих перехватило дыхание.
— У меня есть основания полагать, что по какой-то причине, объяснить которую не берусь, солдатские медальоны этих парней перепутали. Мэтта Кори объявили погибшим, и все поверили, что выживший — Уэнделл Джонсон. И он, придя в себя, воспользовался этой переменой имени. Не сохранилось никаких фотографий или отпечатков, которые могли бы опровергнуть это. Лицо его оказалось до неузнаваемости обезображено, а пальцы, вероятно, лишились отпечатков.
В комнате воцарилось молчание. Такое, что вызывает воспоминания и помогает появляться призракам. Бен Шепард позволил слезе, которую сдерживал, наверное, многие годы, скатиться по щеке и упасть на снимок.
— Мистер Шепард…
Старик прервал его и посмотрел своими чистыми глазами, которых не испортили ни время, ни люди:
— Бен.
Это приглашение обращаться к нему по имени означало, что благодаря какому-то странному разряду, возникшему между людьми, минуту назад совершенно незнакомыми, теперь их связывает что-то еще, не только слова. Неожиданное доверие, которое проявил Шепард, позволило Расселу задать главный вопрос — и сделать это как можно спокойнее:
