Дурацкие бумажки к математическому конкурсу все еще валялись у него на столе. С первого взгляда можно было видеть, что им тут делать нечего. Одним движением руки Вольфганг сгреб их в корзину для мусора и сразу почувствовал себя лучше.
Это была Свеня. Именно Свеня стояла с подругами в углу школьного двора, держа перед собой свой школьный портфель, и смотрела прямо на него!
Горячая волна поднялась откуда-то из живота, накрыв Вольфганга с головой. Игра воображения, замечтался, чего не бывает? Стараясь не смотреть по сторонам и вести себя по возможности естественнее, Вольфганг отвез велосипед на стоянку, как он делал каждое утро, разве что чуть-чуть быстрее, чем обычно.
Но когда он обернулся, она все еще стояла там, и даже сделала пару шагов в его сторону. Ее подружки исчезли, она осталась одна, и как ни трудно было Вольфгангу поверить в это, но все вело к тому, что ждала она именно его.
Невозможно было дальше притворяться, что он не замечает ее.
– Привет, Свеня, – выдавил он. Это прозвучало почти непринужденно. Он заставил себя улыбнуться, сдерживая непривычно дрожащие колени.
– Привет, Вольфганг, – ответила она, прижимая к себе, как щит, сумку с книжками. – Послушай, Риттерсбах говорил, что ты принимаешь участие в математическом конкурсе?
Вольфганг почувствовал что-то среднее между облегчением и разочарованием.
– Да, – кивнул он, – а что?
– Да так, – ответила она, – просто я тоже в нем участвую.
– Ну да? – Он не мог придумать, что еще сказать. Полная пустота в голове. Бездонная черная дыра.
– Ну, – спросила Свеня, – и как тебе задания?
Он сглотнул.
– Сложные. – И только тут его осенило: – Так ведь у тебя такие же?
Она испытующе посмотрела на него:
– Тебе следовало бы внимательнее читать инструкцию. В каждой из трех категорий существует десять разных заданий, которые всякий раз комбинируются по-разному.
– Так, значит, – он задумался, – тогда всего…
– …Десять на десять и еще раз на десять – это означает тысячу разных комбинаций, – подсчитала Свеня. – Вполне логично. Чтобы не было возможности смахлевать.
Он ошеломленно смотрел на нее. Девочки из его класса ничего не понимали в математике, и даже, казалось, умудрялись этим гордиться. Удивительно, но Свеня была полной противоположностью.
– Тысяча, – кивнул он, – ну конечно.
Она достала из сумки пластиковую карточку.
– Риттерсбах дал мне пропуск в библиотеку для старших классов. Он считает, что задания конкурса для нас не слишком привычны, и поэтому стоит посмотреть пару книг, как строить доказательства и тому подобное. Ну вот, и я подумала спросить тебя, не хочешь ли ты воспользоваться этой возможностью вместе со мной?
– О да, – услышал Вольфганг свой собственный голос. – Да, конечно. Просто супер. С удовольствием. Спасибо.
И пока рот, независимо от него, произносил все эти слова, он чувствовал, как наливается краской, превращаясь в качающийся на двух ножках помидор.
– У вас же сегодня не будет пятого урока? У нас тоже. Встретимся там в это время?
– Годится, – кивнул Вольфганг, и тут же вспомнил, что все его документы к конкурсу валяются в мусорной корзине, что сегодня был вторник, а по вторникам после обеда госпожа Кремер проводит в их доме генеральную уборку. – На пятом уроке. Договорились, – сказал Вольфганг и глупо заулыбался, как китайский болванчик.
– Ну парень, ты даешь, – сказал Чем, когда Вольфганг объяснил ему, что непременно должен сгонять домой между первым и вторым уроками и Чему придется прикрыть его, пока его не будет. – Она на тебя запала, ты это хоть понимаешь?
– Глупости, – сказал Вольфганг, хотя ему было приятно думать, что Чем не так уж и не прав, – я же тебе сказал, дело в этом конкурсе.
Чем закатил глаза.
– Скажи, ты правда такой тормоз или только прикидываешься?
– Я не тормоз, я просто не делаю из мухи слона.
– Я тоже ни из кого ничего не делаю, дорогой мой. Я просто складываю два и два. Простейшая математика, признаю, но, быть может, и тебе самому стоит попробовать. Я ведь правильно расслышал – в каждом классе Риттерсбах раздал по два конверта?
– Верно, – кивнул Вольфганг.
– Прекрасно. А теперь скажи мне, пожалуйста: кто, по твоему мнению, получил второй конверт в нашем классе? А?
Вольфганг раскрыл глаза.
– Марко, – озарило его. Конечно, ни о ком другом и речи не могло быть. Марко Штайнманн был круглым отличником по математике.
Чем ухмыльнулся.
– Сечешь?
Это просто не укладывалось в голове! Она пригласила его, хотя могла бы заняться решением задач вместе со своим постоянным парнем… Вольфганг почувствовал, как во рту у него пересохло.
– А что, если он тоже придет сегодня? – простонал он.
– Не придет. Спорю на что угодно.
– Рядом с Марко я буду выглядеть полным идиотом.
– Да брось. Она пойдет туда вдвоем с тобой, поверь мне. И еще, позволишь дать тебе хороший дружеский совет?
Вольфганг согласно кивнул:
– Валяй.
– Не стоит ограничивать дело совместными уроками математики. Иначе вы в лучшем случае станете хорошими приятелями, не больше.
– А что ты предлагаешь?
– Ты должен сделать так, чтобы она пошла куда-нибудь с тобой. Пригласи ее в кафе-мороженое или в кино. Ну, или куда тебе там в голову придет.
– Но у нее же есть парень.
– Конечно, есть. Но это уже не твоя проблема. Вольфганг наморщил лоб.
– Но нужен же какой-то повод.
– Ничего не нужно. Достаточно, что ты этого хочешь.
Вольфганг ненадолго задумался. Помимо старшего брата, у Чема было две старших сестры, одна из которых уже вышла замуж, и поэтому он хорошо знал, как, по его выражению, «тикают женщины». В школе по нему пачками сохли девчонки, а он обращался с ними на зависть легко и непринужденно.
– А если она откажется? – спросил Вольфганг.
Чем, ухмыляясь, теребил серебряную цепочку у себя на шее.
– Значит, она действительно помешана на математике, а я ужасно ошибался.
За семь минут до конца урока Вольфганг попросился в туалет, вышел из класса и вместо того, чтобы идти к уборной, помчался вниз по лестнице, во двор, к стоянке велосипедов, с твердым намерением установить новый личный рекорд. На дорогу от школы до дома ему требовалось обычно около пятнадцати минут. Дорога шла через центр города, где особенно не разгонишься, между аптекой и городской ратушей, по бегущей вверх улочке, мимо старых, обветшавших домов, и потом резко поднималась к лесу. На этом последнем этапе силы, как правило, заканчивались – он доезжал только до первого поворота, а затем спускался и шел пешком, ведя за собой велосипед.
Сегодня он так разбежался на подъеме, что пролетел первый поворот почти без усилий и только на втором спрыгнул, и бегом помчался в гору вместе с велосипедом, не в силах избавиться от страшной картины, как госпожа Кремер выкидывает бумаги из его мусорной корзины.
Дом Ведебергов стоял на склоне, прямо за предпоследним поворотом, отделенный от дороги широкой, заросшей плющом бетонной стеной. За стеной рос густой кустарник, а за ним множество елей и пихт, которые за долгие годы выросли настолько, что разглядеть дом с улицы было практически невозможно. Все, что было видно, – это въезд в построенный прямо в горе двойной гараж, и рядом с ним, перед крутым подъездом к входу, черную дверь из кованого железа, которая больше подошла бы замку с привидениями.
Вольфганг ворвался внутрь, бросил свой велосипед, и, задыхаясь, помчался к дому. На последнем дыхании, весь взмокший от пота, он выдернул ключ из кармана, еле вставил его в скважину и понесся вверх по лестнице.
Он уже почти достиг цели, как вдруг услышал крики из-за прикрытой двери отцовского кабинета.
– Я же сказал, не звоните мне больше, черт вас побери. Мне нечего вам рассказать, слышите? Абсолютно нечего, – прокричал отец и затем с силой бросил трубку.
Интересно, о чем у них шла речь? Неужели снова что-то случилось? Много лет назад один богач подал в суд на клинику, из-за сына, который умер от рака, несмотря на дорогостоящее лечение. Тогда отцу целыми днями звонили адвокаты, доводя его до белого каления. Процесс, конечно, был проигран, но отголоски его иногда все еще доставляли неприятности.
Вольфганг взглянул на часы. Короткая перемена окончится через минуту. У него не было времени на праздные раздумья. Он пулей влетел в свою комнату, выудил бумаги к конкурсу, к счастью, из еще полной мусорной корзины, и запихнул все обратно в конверт. Затем он принюхался к своей мокрой от пота рубашке – фу! Не самый лучший запах для того, что ему предстояло. Он стащил с себя рубашку, вытер подмышки, прошелся по ним дезодорантом и в спешке натянул чистую, точно такую же рубашку. Еще один взгляд на часы. На сверхзвуковой скорости Вольфганг схватил конверт, сбежал вниз по лестнице, выскочил на улицу, и не прошло и мига, как с риском для жизни он понесся вниз по улице. Через одиннадцать минут после начала урока он вошел обратно в класс. Госпожа Цвайг, вечно растрепанная учительница немецкого, прервала занятие, посмотрела на него своими черненькими металлическими мышиными глазками и подозвала его к себе.
