Джек Роган - Симфония проклятых

Она облизнула губы, чувствуя, как пересохло в горле, и мечтая о водке с апельсиновым соком. Она стояла и смотрела, как поезд дернулся, покачнулся и отправился в путь. Интересно, Тед все еще наверху, около лестницы? Может быть, он пытается увидеть, что там внизу, проследить, уехала ли она, или вышел на улицу и спешит в центр города, чтобы погрузиться в мир наркотиков, шлюх и жестокости, его мир.

Поезд исчезал в туннеле, вагон за вагоном. Мелькнули хвостовые огни.

Она подумала, что выждет пятнадцать минут, максимум полчаса, чтобы не сомневаться, что Тед действительно ушел. А если он, убедившись, что она уехала, решил выпить без нее кофе? Лучше дать ему час.

Приготовившись к долгому ожиданию, она поставила чемодан. Руки продолжали дрожать, но она сделала глубокий вдох, и сердце наконец начало потихоньку успокаиваться.

В этот момент прогремел взрыв, и ударная волна сбила ее с ног.

Капитан Рио сбежал по трапу в рулевую рубку за рекордное время. Все называли ее капитанским мостиком. Если ты служишь в военно-морском флоте или смотришь «Звездный путь», тогда конечно. Но Гейба и Мигеля вырастил рыбак, и для них это место навсегда осталось рубкой.

Металл зазвенел у него под ногами, когда он добрался до площадки, распахнул дверь и ворвался внутрь. Из иллюминаторов открывался вид на целые акры стальных серо-коричневых контейнеров. За ними раскинулся океан, синий до самого горизонта, где он встречался с бледно-голубым небом. Солнце заливало Карибы ярким сиянием, и многие сказали бы, что так выглядит рай, но Гейб видел, как в море гибнут люди. И знал тех, кто утонул, потому что помощь, в которой они нуждались, была слишком далеко. Он пережил не один жестокий шторм, когда казалось, будто наступил конец света. Гейб любил море, однако не страдал романтическими иллюзиями на его счет. Он считал, что океан ничем не отличается от безжизненной пустыни — здесь может случиться все, что угодно.

Второй помощник, Суарес, как обычно, стоял у руля. Старый кубинец знал о кораблях больше, чем Гейбу суждено было понять за всю свою жизнь. Мигель, первый помощник капитана «Антуанетты», что-то кричал в микрофон радиоприемника, и Гейба охватило ощущение катастрофы, когда он увидел отчаяние, полыхающее в глазах брата.

«Дом Ортега рушится», — передал он ему с Дуайром. Больше никто не знал, что это означает, — слова из тайного языка братьев, из времен детства, проведенного в маленьком городке на северном побережье Мексиканского залива. Однажды на улице, после отбушевавшего урагана, они увидели дом соседа, который постоял мгновение и обрушился прямо у них на глазах. Вместе с домом погибли Ортега и его красавица дочь Миранда. Возможно, они умирали, когда братья Рио смотрели, как разваливается на части их дом.

Эти слова означали чрезвычайную ситуацию. Кто-то сказал бы «Красный код», но тут все было гораздо серьезнее. «Дом Ортега рушится» для братьев Рио являлось символом полной катастрофы.

— Мигель! — рявкнул капитан, пройдя через рубку.

Его брат развернулся, и Гейб снова увидел в его глазах отчаяние.

— Заткнись! — крикнул Мигель в микрофон. — Успокойся и слушай!

— …Бог от меня отвернулся! Они все прокляты, но вы можете спасти меня! Поспешите, пока не стемнело…

— Да чтоб тебя! — прорычал Мигель и снова включил тумблер приемника. — Сбавь обороты, идиот. Что случилось? Оружие в порядке?

В тот момент, когда вопрос слетел с языка, Мигель сжал зубы, поняв, что сделал, и обругал себя.

Гейб подошел к брату и выхватил у него микрофон. Мужчина на другом конце — кто-то на борту судна, с которым они должны были встретиться, — начал что-то выкрикивать, снова поминая Бога. Ужас или безумие заставили его обратиться к религии; и то и другое не сулило ничего хорошего.

— Микки, это Дональд, — сказал капитан Рио в микрофон. — Немедленно переходи в режим радиомолчания. Включи сигнал локатора. Радиомолчание, черт тебя дери!

Он убрал палец с тумблера, и на мгновение ему показалось, что человек на другом конце понял его слова. Но тут он услышал его дыхание — быстрые, короткие вдохи, похожие на всхлипы, — и молитву на испанском, обращенную взволнованным шепотом к Деве Марии.

Раздался щелчок, связь прервалась, и теперь до них доносился лишь шум помех.

— Что за чертовщина? — спросил Мигель.

Гейб посмотрел на океан.

— Радиомолчание.

— Еще одна ваша победа, сэр, — сказала Тори с фальшивым британским акцентом.

Джош стоял у плиты на камбузе и мешал что-то поварешкой в огромной кастрюле.

— Надеюсь, что так. Я готовлю ужин с самого завтрака.

— Знаю. Ты сказал, что это «произведение, рожденное любовью». Поэтому я не стану говорить, сколько человек уже спросило, что будет утром на завтрак.

— Что будет… — Он повернулся, посмотрел на нее и закатил глаза. — Эти дикари не в состоянии по достоинству оценить мое искусство.

— Ладно, звезда.

Джош рассмеялся, но Тори знала, что он шутил лишь наполовину, когда сказал о своем «искусстве». Сегодня утром он проснулся около пяти, принял душ и отправился на камбуз. И если не считать пары часов после завтрака, оставался там целый день. Джош приготовил быстрый и простой ланч, впрочем, как всегда, вкусный, но к сегодняшнему ужину он приготовил цыпленка по-луизиански с клецками. Ароматное жаркое, которое отняло у него несколько часов. Команда приходила на ужин в две смены. Вторая еще сидела в столовой, но практически все высказались по поводу нового блюда. Промолчали только те, кто полностью отдался кулинарному шедевру Джоша и не желал отвлекаться ни на что другое.

— Они получат на завтрак овсянку, если не начнут хотя бы немного ценить то, что я готовлю для них! — воскликнул Джош.

Но Тори прекрасно знала, что это все не всерьез. Джош любил свою работу и множество раз с тех пор, как они вышли из порта Майами, говорил ей, что для него лучшая оценка — когда из столовой приносят пустые тарелки. Он устроил представление, изображая звезду кулинарии, исключительно чтобы повеселить Тори, и у него прекрасно получилось.

Впрочем, несмотря на то что он производил впечатление добродушного весельчака, Джош иногда бывал грубоватым, а в его глазах появлялся жесткий блеск. Суровый, но неплохой парень. Может быть, даже хороший, хотя, как бы Тори ни пыталась изменить свои взгляды на жизнь, она особенно боялась рассчитывать на это.

Но вне зависимости от ее отношения к Джошу, работа на камбузе оказалась гораздо интереснее, чем она думала.

— Знаешь, если отбросить шутки в сторону, тебе действительно необходимо отдохнуть, — сказала она. — Неужели ты не можешь приготовить им завтра утром что-нибудь простое и не отнимающее столько времени? Например, картофельные шарики? И кстати, что плохого в том, что они разок получат на завтрак овсянку?

Джош снова помешал в кастрюле и отложил поварешку в сторону. Теперь, когда все поели, пришла их очередь, и он поставил остатки жаркого на плиту. Тори попробовала одну ложечку чуть раньше и теперь не могла дождаться, когда получит свою порцию. В желудке у нее урчало уже несколько часов, с тех пор как по камбузу поплыли соблазнительные ароматы.

— Ну… помнишь бурито,[2] которые я приготовил на завтрак… когда же? Кажется, в воскресенье. Я сделал двойную порцию и половину заморозил. Так что можно будет достать их.

— Отлично, ты заслужил отдых.

Джош едва заметно пожал плечами.

— Ну да, но у меня есть один рецепт, который я очень хочу попробовать.

Тори рассмеялась.

— Боже праведный, да ты настоящий кулинароголик.

— Тебя послушать, так это плохо, — ответил он, криво ухмыльнувшись, и в его глазах загорелся обычный хитрый огонек. — Кстати, более отвратительного британского акцента мне еще не доводилось слышать.

Тори схватила кухонное полотенце, скрутила его и швырнула в Джоша. Тот попытался увернуться, отступил назад, обжег руку о край плиты, выругался и зашипел сквозь зубы.

— Вот черт, — воскликнула Тори и бросилась к нему. — Извини.

Разглядывая ладонь, Джош грустно посмотрел на Тори и вдруг улыбнулся.

— А ты опасная женщина.

Тори потянулась к его руке, чтобы рассмотреть ее, и он поморщился, но ладонь не убрал. Когда она прикоснулась к его коже, то почувствовала, будто ее ударил электрический разряд. Стоя рядом, Тори ощущала запахи кухни и специй, которые он использовал сегодня, шампуня и легкий намек на его собственный запах, такой земной. Все вместе это заставило сердце биться быстрее. Она и сама не смогла бы ответить себе, почему ей кажется, будто одни мужчины воняют, а другие пахнут невероятно приятно. Тори нравился запах Джоша, как бы странно это ни прозвучало.

— Принести лед? — услышала она собственный голос.

Он посмотрел на нее своими голубыми глазами, а когда снова улыбнулся, у нее появилось ощущение, будто он вышел из транса.