«Я так не хотел уезжать из Калеба», — подумал Рей Банистер.
— И теперь, — продолжил Оби. — Все напоминает тот шоколадный взрыв прошлой осени, и мы все ходим вокруг по его последствиям — дерьмо. Видишь, о чем я? Каждый осторожен и ведет хладнокровную игру.
— И тебя начала мучить совесть? — предположил Рей.
— Да, — согласился Оби, но теперь с некоторым дискомфортом. Не слишком ли много он ему рассказал?
— А что этот клуб — «Виджилс»? Там играют также хладнокровно?
— Нет, необязательно.
Что и зачем занесло его сюда, в дом Рея Банистера? Подготовить его к «Виджилсу» или объяснить, как это работает?
«Бедный Джерри Рено» — вдруг подумал Оби.
И теперь бедный Рей Банистер — после всего того, что уже узнал о жизни средней школы «Тринити».
---
В этом углу — Арчи Костелло, пять футов и девять с половиной дюймов, сто четырнадцать фунтов, непревзойденный чемпион средней школы «Тринити». Чемпион в чем? Да во всем. Чемпион по выживанию: в классе, в коридоре, на улице. Его сила и влияние распространились даже на резиденцию Брата Лайна и на общежитие братьев.
В другом, противоположном углу — Брат Лайн, официальный заместитель директора высшей школы «Тринити» и уже уполномоченный директор, управляющий школой, учительским составом, учебным планом, внешкольным активом, ответственный за 387 учащихся, которым от тринадцати до восемнадцати лет отроду (включая Ричарда О’Брайана, которому в апреле стукнуло девятнадцать). Брат Лайн с его бледным лицом, он тих и внезапен, когда движется по классу, в котором ученик обычно теряется. И направление учительской указки или куска мела, пулей летящего через помещение, непредсказуемо. Брат Лайн, чьи глаза могли сверкнуть в ярости или ожить с холодным умом, в котором не было ни грамма жалости или милосердия. Брат Лайн — маленький человечек с его частыми и короткими шажками. В эти дни он держал умеренный стиль. Поредевшие волосы были аккуратно пострижены. Виски покрыты бакенбардами. Он носил серебряную цепочку, на которой болтался крестик, настолько причудливый, что нужно было прищуриться, чтобы рассмотреть, что же это на самом деле. Брат Лайн, который для Арчи иногда выглядел чем-то смешным и нелепым, что не отменяло того, что он также был и опасен.
«А теперь, джентльмены, один шаг к центру ринга…»
Но не было никакого ринга за исключением, как в воображении Арчи.
Он часто задумывался о Брате Лайне, о том, как тот шествует по территории «Тринити» и останавливается в дальнем конце автостоянки, где из-за общежития братьев он может за кем-нибудь понаблюдать. Частные наблюдения Лайна, после которых кто-то из учащихся мог быть случайно вызван к нему на ковер. Стоя на этом месте, Арчи наслаждался, чувствуя, что за ним может наблюдать сам Лайн, скрываясь за плотной белой занавеской, натянутой за оконным проемом. По собственному мнению он был чемпионом, а Лайн бросал ему вызов, хотя на самом деле можно было только лишь догадаться о том, что у Лайна было в руках. Учащийся Арчи и директор Лайн. И в любом случае директор должен был быть уверен в том, что появился победитель, не так ли? Почему именно он? «Ах, и, не согласуя это ни с Арчи, ни с проповедями «Тринити»?» — как подумал бы сам Арчи Костелло.
Теперь он сам стоял в той самой точке и смотрел на резиденцию, и он не знал, на что смотрит, и уж точно не объявлял войну Лайну. Арчи понимал, что между ним и Лайном была пропасть. Они не разговаривали или даже избегали друг друга неделями. Лайн был знаменит своими внезапными появлениями в каком-нибудь классе во время урока, однако, просто старался не входить в помещение, где бы находился класс Арчи. Изредка Арчи видел Лайна издалека: на другом конце коридора, на сцене зала собраний или садящимся в машину, но их пути никогда не пересекались. Случайно или специально — Арчи этого не знал, и его это не волновало. Он держал свои эмоции под контролем, ведя себя хладнокровно, соблюдая нейтралитет, и знал меру собственным удовольствиям, например, в машине с одной из девушек из школы «Мисс Джером», находящейся в этом же районе, но ни разу не терял самоконтроль, не давая себе пойти ко дну. Он наслаждался тем, что видел в глазах других учащихся, когда уделял им внимание: страх, опасение, бдительность, и был на шаг впереди любого в его чувствах и ощущениях, но по правде, не предавая этому серьезного значения, стараясь не думать о других. «И вообще — все слишком много думают… или много говорят».
Изредка он мог выразить свои мысли Оби. Только ему он мог поведать что-нибудь личное, но не в последние дни. Они заметно отдалились друг от друга. Нет, это было неверно, не отдалились. Они разбежались по углам из-за девчонки, из-за какой-то нелепой любви — любви назло. Оби и все остальные. И хотя он с ненавистью мог такое допустить, Арчи скучал по беседам с Оби, который мог подкинуть интересную идею, не смотря на то, что не был осведомлен в делах Арчи. Оби был настолько обычным, постоянным, средним и типичным — всем тем, на что так должен быть похож учащийся высшей школы, что Арчи, примеряя все что угодно на Оби, всегда знал, о чем думает школа. Окей, именно для этого он использовал Оби. Но мог ли он примерить на него жизнь, протекающую вокруг? И если он его использовал, то только как Оби, и вряд ли ему — управляющему «Виджилса» так была нужна близость Оби, даже как секретаря, и вряд ли можно было его поставить в стороне от всех или над всеми учащимися «Тринити».
День угасал, укутывая кампус в длинные тени, пряча окна и двери, кусты и аллеи, резиденцию и скрывая от глаз места, где можно было бы спрятаться. Арчи всегда воображал затаившихся предателей, наблюдателей где-нибудь в тени или за углом, стоящих за окнами, ждущих у закрытых дверей. И он всегда был на стороже, в напряжении, готовым к неожиданностям, собрав в себе силы, широко открыв глаза и прикрываясь хладнокровием. Вокруг был гнилой мир, полный зла и предательства, и все это время нужно было стоять на цыпочках в готовности к бою, умея перехитрить, обвести вокруг пальца каждого, кто попадается на твоем пути. Арчи соглашался с граффити, однажды увиденной на кирпичной стене где-то в центре города: «Если не ты — то тебя».
Он услышал у себя за спиной шаги, и в тот же момент в его ушах прозвучал голос:
— Наблюдаешь за привидениями, Костелло?
Арчи не обернулся, он слегка поморщился, но у него внутри все съежилось от неожиданности. Внезапное появление Брата Лайна привело его к некоторой растерянности. Ему не нравилось быть застигнутым врасплох, даже Лайном. Он сохранял спокойствие, ожидая, что Лайн, обойдя, появится в его поле зрения. Пока у Лайна на лице был удовлетворенный взгляд, словно ему предоставили своего рода преимущество. Он был одет в черно-белое — в черный костюм с белой рубашкой, подпоясанной белым пояском.
В кампусе было тихо. Где-то на другом конце улицы воздух разрывался звуком проезжающей машины с прогоревшим глушителем.
— Столь поздний час, а ты тут шныряешь, Костелло? — спросил Лайн.
«Шныряешь» и «Костелло». Лайн попал в точку, найдя точные слова и произнеся их так, что они зазвучали зловеще и подозрительно. Словно «шныряя» здесь, Арчи делал что-то запретное, грязное и бессовестное. И «Костелло». После занятия должности директора, Брат Лайн называл всех учащихся по их фамилии, держась с ними строго. Он вообще никогда ни с кем не вел себя запанибратски. Теперь он обращался с учащимися так, словно они были мелкими сошками, сущими субъектами в королевстве Его Величества Лайна Первого.
Арчи вздрогнул, не выбирая ответа на не требующий такового вопрос Лайна, для которого вопрос сам по себе был важнее, чем ответ. Вопрос, и как он задан, с этакой слабой ухмылкой, сводящей его губы в кольцо. Но Арчи знал методы Лайна, и Лайн знал, что он с ними знаком, и Арчи позволил себе улыбнуться. Улыбка, говорящая Лайну, что все это он как раз понимает. И тогда Арчи решил ответить, увидев, что это самый подходящий момент, чтобы посадить Лайна на кончик копья.
— Только проверка слухов, — сказал Арчи. — Кто-то из соседей жалуется на детские шалости: иногда переодевшись в белое, кто-то скрывается на стоянке среди машин и за чем-то наблюдает.
В глазах Лайна на мгновение промелькнула вспышка, словно холодный луч солнечного света коснулся поверхности озера. Его лицо было невыразительным, но Арчи почувствовал напряжение в мякоти щек Лайна. Они с Лайном все время были на ножах, показывая друг другу зубы, играя во всякие неспокойные игры.
Лайн чуть заметно взмахнул правой рукой, пропуская удар Арчи, показывая, что он понял, что это было устное возмездие.
— В школе какое-то время было тихо, — сказал Лайн, тон его речи был теперь более открыт, словно некая вступительная часть закончилась, и настала пора перейти к делу. — Ты начал их проверять.
Арчи знал, кого он подразумевает под словом «их».
