И Бургисы и Ласло плавали вместе каждый отпуск, начиная с 1965 года. Они неделями обсуждали маршрут, изучали портовое обслуживание – где можно найти лед, воду и топливо, где есть открытые для публики души, где расположены приличные рестораны, – планировали отклонения от маршрута ради посещения исторических мест. Они по возможности старались предусмотреть все.
В этом году они решили воплотить в жизнь свою давнюю мечту – проплыть от Майами до Гаити, через Багамские острова. В качестве особого средства предосторожности на каждом судне было ружье 12-го калибра с пятьюдесятью патронами, начиненными крупной дробью; ружья были разобраны и спрятаны в запирающихся шкафчиках с едой, когда они проходили таможню на Багамах.
Дважды – один раз на Эльютере, другой раз на Крукед-Айленд – к ним обращались бродяги с пристани, молодые, чрезмерно очаровательные американцы, которые умоляли, чтобы они отвезли их на юг (куда угодно, только южнее), а за это они были готовы выполнять любую работу. Но и Ласло, и Бургисы читали предупреждения. Береговой Охраны, и отказали.
Весь день ветер дул с востока, с постоянной скоростью в десять узлов, и не было никаких оснований полагать – судя по радиопрогнозу, по небу и по самому ветру, – что он в ближайшее время изменится. Поэтому “Пенцанс” и “Пайнафор” медленно плыли на юго-восток вдоль западного побережья низкого острова в поисках удобного места для стоянки.
Этого острова не было на картах Гидрографического центра Министерства Обороны, но подобные упущения их давно уже не удивляли. В этих местах карта – весьма ненадежный спутник: мели появлялись там, где их не должно было быть; глубоководные каналы разделяли острова, которые, судя по карте, были одним островом; маяки, указанные на картах, представляли собой кучки развалин; “подводные рифы” оказывались целыми островами, а острова, имевшие названия, оказывались линией бурунов. Работа штурмана велась по принципу “Имеешь то, что видишь”. Вследствие этого Ласло и Бургис никогда не плавали в ночное время.
Сидя за штурвалом своей яхты, идущей в ста футах впереди “Пайнафора”, Ласло осматривал скалистый берег. Остров был примерно в полмили длиной, десятифутовые утесы поросли кустарником, колючками и сизалем – тропической агавой. Ласло лениво отметил, что листья сизаля были оборваны и теперь нарастали по-новому. Здесь, должно быть, когда-то заготавливали сизаль – из него делались веревки. Но, хотя Ласло и не мог окинуть взглядом внутренность острова (если таковая имелась), можно было не сомневаться в том, что теперь остров заброшен. Там никто не жил. Там никто и не мог жить, кроме птиц. И насекомых...
– Ты бы лучше достала репеллент, дорогая, – сказал Ласло, – боюсь, что вечером будет много насекомых.
– Но ты же не будешь сходить на берег, – возразила Белла, указывая на безлюдную местность, – только не туда.
– Нет, но здесь слишком глубоко, чтобы можно было бросить якорь. Нам придется подойти к берегу. А ты же знаешь, какие радары у этих крылатых дьяволов.
Ласло заметил разрыв в линии утесов. Он снял с переборки микрофон.
– Уолтер, там есть залив. Я направляюсь туда.
– Хорошо, – послышался голос Бургиса. – Здесь, конечно, невозможно бросить якорь. Я его ни за что не вытащу.
Приблизившись, Ласло увидел перед собой небольшую гавань ярдов сто в ширину, углублявшуюся в сушу ярдов на двести. В дальнем конце он заметил ржавые колеи, поднимавшиеся по берегу к зарослям агав.
– Это чтобы возить тележки с сизалем, – сказал он, предупредив вопрос Беллы. – Здесь, вероятно, его грузили на корабль.
Пока Бургис ждал у входа в гавань, Ласло ставил “Пенцанс” на якорь. Он завел мотор, чтобы отвести судно в безопасное место: сейчас был прилив, и судно развернулось кормой к берегу. Но через несколько часов прилив ослабнет и начнется отлив; яхтам потребуется много места, чтобы поворачиваться вместе с течением. К утру их развернет кормой к морю.
Как только судно оказалось под ветром, на них напали насекомые – москиты-камикадзе, крошечные черные комары, укусы которых не чесались и не зудели, но зато оставляли потом болезненные рубцы. Ласло снял темные очки и часы (яд этих насекомых разъедал пластмассовые линзы, они сначала мутнели, а затем, через несколько недель, покрывались трещинами и рассыпались на куски), и жена опрыскала его репеллентом – от пробора в волосах до подошв.
“Пайнафор” встал на якорь со стороны кормы “Пенцанса”. Супруги Ласло подтянули резиновую лодку “Зодиак”, привязанную к корме их судна, забрались в нее и поплыли по течению к “Пайнафору”. В то время как Уолтер Бургис смешивал мартини, Эллен и Белла разожгли уголь в хибати, очаге, устроенном на корме “Пайнафора”.
Когда они ели бифштексы с консервированным petits pois[3]. наблюдая за заходом солнца, вода за кормой вскипела от мечущейся, прыгающей, кормящейся рыбы.
– Щуки, – сказал Бургис.
– В самом деле? – спросил Ласло. – Откуда ты знаешь?
– Он не знает, – сказала Эллен Бургис. – Для него все, что в воде, это щуки, а когда он купается и они его кусают, тогда это акулы.
– Это не так, Эллен, – возразил Бургис. – У меня, действительно, есть некоторое... э-э, уважение... к людоедам. Можешь назвать это патологическим страхом, если хочешь. А эти очень характерно махают хвостовыми плавниками, почти так же, как наши щуки. – Он улыбнулся. – Видишь ли, даже такие педанты, как я, иногда знают, о чем говорят.
Ласло покончил с едой и, сполоснув тарелку, вылил воду за борт.
– Я, конечно, понимаю, ихтиологический симпозиум – это здорово, – сказал он, – но, думаю, пора спать. Назавтра у нас большие планы. Кто хочет дежурить первым?
– Как, и здесь надо нести дежурство? – жалобно спросила Белла Ласло. – Погода хорошая, бурь не предсказывали, и никакого оживленного движения здесь нет.
– Мы сами выработали правила, – ответил ее муж, – и должны им следовать.
– Но что может произойти?
– Перемена ветра, внезапный шквал, что угодно.
– Даже браконьеры, – добавил Бургис. – В книге написано, что везде от Гаити до Кубы можно встретить браконьеров, которые ловят омаров. Хотите верьте, хотите нет, но они могут забраться на судно и обчистить его целиком, пока ты спишь.
– У нас нет ничего такого, что им могло бы потребоваться.
– А нам неизвестно, что им может потребоваться. Но что им точно необходимо, так это репелленты от насекомых, и они могут убить за одно прысканье.
– Это основной морской закон, – сказал Ласло. – Мы каждую ночь несем дежурство, даже в портах, и просыпаемся живыми и здоровыми. Какой смысл нарушать традиции? – Он подтянул “Зодиак”, прыгнул в лодку и держал ее рядом с бортом “Пайнафора”, пока в нее не забралась Белла.
Оттолкнувшись в сторону “Пенцанса”, они услышали слова Бургиса:
– Сейчас восемь тридцать. Эллен будет дежурить с десяти тридцати, а в пол-одиннадцатого разбудит тебя, Белла.
Белла помахала рукой.
Бургис перевернул хибати, высыпав угольные брикеты за борт. Он смотрел, как щуки окружили упавшие кусочки, поплавали вокруг них и, заключив, что угли несъедобны, уплыли во тьму. Он спустился вниз и вернулся с “ремингтоном”, который зарядил тремя патронами.
– Ты действительно думаешь, что это необходимо? – спросила жена, вытирая посуду.
– Если ты стоишь на часах, так и стой на часах. Иначе какой смысл дежурить?
На небе не было облаков, которые могли бы отражать свет, поэтому, как только солнце опустилось за горизонт, небо быстро потемнело.
Эллен Бургис взглянула на часы.
– Ну что же...
– Можешь попытаться. Лучше хоть как-нибудь поспать, чем вообще не спать.
– Хорошо. – Она сошла вниз и закрыла занавеску в дверном проеме.
Бургис взял с собой чемодан, полный книг. Дома у него едва хватало времени, чтобы читать что-то еще, кроме ежедневных газет и торговых журналов, так что в течение года он откладывал на отпуск кучи книг. Они все были в мягких обложках, занимали не много места, и их можно было выкидывать с легким сердцем. Бургису нравилось, что он может бросить чтение не понравившейся ему книги, прочитав не более двадцати-тридцати страниц, и швырнуть ее в море. “Загрязнение окружающей среды прозой”, – счастливо бормотал он, наблюдая, как промокшая книжка барахтается в кильватерной струе “Пайнафора”.
Он сел на корме, положив рядом ружье, и при свете небольшого фонарика стал читать “Драконы Эдема”.
Ночь была полна звуков: на берегу беспорядочно кричали и ухали птицы, в воде плескалась рыба, а на судне, внизу, слышалось сопение Эллен.
Бургис услышал всплеск неподалеку – негромкий, но потяжелее, чем всплеск рыбы. Он с любопытством посветил туда и увидел расходящиеся круги, как будто там что-то упало. Возможно, рыба выскочила из воды целиком и нырнула обратно. Он вернулся к Карлу Сагану и функциям правого полушария мозга.
