Шёпот Ночи - Keril

— А в письме что было? — спросил Владимир.

— Отец писал, что отдаёт мне некоторые ценные бумаги и свои наработки по одному очень важному для него делу, он хотел их уничтожить, но не решился. Просил сделать это меня, но моё любопытство оказалось сильнее, и я занялся изучением этого дела.

— Неужели дело было настолько стоящим? — задал вопрос Саша.

Леонид посмотрел терапевту в глаза, Саша заметил, что радужные оболочки глаз его друга перестали быть красными.

— Да, Саня, дело тогда мне показалось очень стоящим. Я узнал очень много о своей родной земле, — Лёня посмотрел каждому из присутствовавших в глаза, — ещё позавчера я думал, что всё под контролем, но вчера убедился, что всё оказалось намного сложнее.

— Только причём тут то, что ты едва не превратился в упыря? — спросил у отца его сын.

— Эта история берёт своё начало с Великой Отечественной Войны. Тогда мой отец был ещё ребёнком. Он встретил в лесу свою учительницу, которая умерла за два дня до этого. Он испугался и убежал. Став старше, он решил разобраться, что к чему, спрашивал старожил, поднимал архивы, какие были доступны, но по большей части всё было слухами и легендами, однако не бывает дыма без огня. И вот, что удалось узнать отцу. В годы Войны в Зарубино селились переселенцы из центральной Европы. Начали пропадать дети и домашний скот, реже — женщины и ещё реже — мужчины. Среди жителей началась паника, думали на немецких диверсантов, хотя фронт был далеко оттуда. Тогда органы НКВД приняли решение о создании усиленных патрулей. Истина открылась, когда одной ночью в отделение милиции явился отец одной пропавшей девочки, он сообщил, что она вернулась, его радости просто не было предела. Он и два милиционера пошли к нему домой, чтобы это документально оформить, а когда они зашли, увидели, как эта маленькая девочка досасывает кровь из шеи своей уже мёртвой матери.

Саша и Сергей почти одновременно издали звук удивления. Владимир не отрывал взгляда от своего зятя, запоминал каждое слово.

— Милиционеров одолел сильный ужас, каждого ребёнка пугали букой, чтобы он не лазал в погреб или в кладовую. И вот бука пришёл, и вот бука смотрел на них глазами дитя, убившего собственную мать. Они достали пистолеты и начали стрельбу. Девочка бросила труп на пол, отдача от пуль загнала её в угол. Когда стрельба прекратилась, думали, что всё, убили. И тут она поднимается. Встаёт, и на ней — ни царапины! Милиционеры понимают, что совершенно безоружны, и надо бежать, они даже не заметили, что её отец куда-то пропал. Тут он влетает обратно в дом с какой-то палкой наперевес, позже выяснилось, что она была осиновой, и протыкает своего ребёнка, пригвоздив её к стене.

— Ужас, — прошептал Саша.

— Из неё потоком рванула чёрная жижа, что была у неё вместо крови, а потом и она и эта жижа начали как будто закипать, пока кроме одежды от неё ничего не осталось.

— И это, как я понимаю, послужило толчком для раскрытия причин пропажи людей, — сказал Владимир.

— Совершенно верно, очень быстро вышли на след болгарина, который числился по документам неизлечимо больным, нигде не работал, и никто его днём не видел. В его дом пришли днём, он спал, — Леонид сделал паузу, — в погребе, прямо на полу. Потрогали его, холодный, пульса нет. Умер. Решили увезти в морг, тогда был ясный день, вынесли его, а он глаза открыл, закричал на своём языке, солнце жгло его, он задымился, начал вырываться. Осины ни у кого под рукой не казалось, только у одного из милиционеров был с собой серебряный полтинник, носил с собой как талисман. Вынул он монетку и в рот этому упырю и втолкнул. Серебро превратило внутренности головы того вампира в жидкость. В конечном итоге он тоже закипел и исчез. На этом в те годы дело и закончилось. Тела нашли почти все в том же погребе. Не нашли только тела выкопанной учительницы.

— Так и не нашли? — спросил Владимир для уточнения.

— Стражи порядка не нашли. А я нашёл.

— Где же?

— В том же лесу около недели назад. Я решил исследовать этот лес, отец писал про заброшенную барскую усадьбу за его пределами, но так и не добрался до неё. А вот я смог. Каждый день я ходил туда, крыша уже давно обвалилась, но вот первый этаж ещё в более-менее сносном состоянии. Первые четыре раза я там никого не встретил, но одна комната была заперта, причём, несмотря на ветхость, дверь не поддавалась. И вот три дня назад я снова туда заглядываю, а мне за спиной отвечает женский голос: "Зачем Вы сюда пришли?", я повернулся и увидел молодую женщину, я сказал, что исследую один старый нерешённый вопрос, оставленный мне отцом, она сказала, что раньше жила в Зарубино, но сейчас там почти не появляется, спросила, кто мой отец, я сказал, что Степан Скворцов. И в этот момент тревога на её лице сменилась неким… торжеством… Она будто очень хотела, чтобы сюда пришёл сын Степана. Она ответила, что знала его. Рассказала про то, что сейчас работает в другом районе, а в эту усадьбу приходит потому, что с ней связано много воспоминаний, как она выразилась, из прошлой жизни. Но время было уже позднее, и она решила уйти. Я вернулся домой. Ещё дважды я ходил туда, и снова появлялась она, причём всегда в вечернее время, я чувствовал, что хожу в эти руины, только чтобы снова увидеться с ней, меня тянуло к этой женщине, и в то же время, в глубине себя я чувствовал какой-то животный страх перед ней. Но ничего не мог с собой поделать. Однако вчера днём мне бросилась в глаза отцова классная фотография, и там была она.

— Может бабка её, — предложил Сергей.

— Всё может быть, — парировал Владимир, — не перебивай отца.

— Я уже изучил все материалы из того чемодана и решил пойти, казалось бы, на глупый, но очень действенный шаг. Я решил сделать ей подарок: серебряный браслет и пригласить в кафе. Только вот время я выбрал неудачное, да и место тоже.