— Люсьен, вчера произошло убийство, — начал Гарри Рекс. — Убит Ленни Фаргарсон, калека присяжный.
— Надеюсь, это не для печати? — заметил Люсьен, глядя на меня.
— Нет, — подтвердил я. — Исключено. Шериф Макнэт попросил меня заглянуть к вам поздороваться. А я пригласил с собой Гарри Рекса.
— Значит, мы просто общаемся?
— Может быть. Об этом убийстве ходят слухи, — сказал я.
— Я в курсе.
— Вы давно в последний раз видели Дэнни Пэджита? — поинтересовался Гарри Рекс.
— На слушаниях об условно-досрочном освобождении.
— Он находится в пределах округа?
— В пределах штата, где точно — не знаю. Если он пересечет границу штата без разрешения, это будет означать нарушение условий освобождения.
И почему они не поставили условием его освобождения проживание, скажем, в Вайоминге? Странно, что убийце было определено жить вблизи от места, где он совершил преступление. Надо было избавиться от его присутствия!
— Шериф Макнэт хотел бы с ним поговорить, — продолжал я.
— Неужели? И почему это должно заботить нас с вами? Скажите шерифу, если хочет, пусть поговорит.
— Это не так просто сделать, Люсьен, и вы это прекрасно понимаете, — вступил Гарри Рекс.
— У шерифа есть какие-нибудь улики против моего клиента? Свидетельства? Вы когда-нибудь слышали такой термин — «резонные основания»? Нельзя, знаете ли, просто устраивать облаву на обычный круг подозреваемых. Требуется кое-что посущественней.
— Но с его стороны была высказана открытая угроза в адрес присяжных, — напомнил я.
— Девять лет тому назад.
— Угроза остается угрозой, и мы все ее помним. Тем более что один из присяжных был убит спустя всего две недели после того, как ваш клиент вышел на свободу.
— Этого, ребята, недостаточно. Дайте что-нибудь еще, тогда я, может быть, поговорю со своим клиентом. А пока все это лишь голые спекуляции. Их-то полно, но в этом городе никогда не было недостатка в слухах.
— Вы действительно не знаете, где он сейчас, Люсьен? — спросил Гарри Рекс.
— Думаю, на острове, вместе с ними. — Слова «с ними» прозвучали как «с этой крысиной стаей».
— Что, если еще кто-нибудь из присяжных подвергнется нападению? — настаивал Гарри Рекс.
Люсьен швырнул на стол блокнот и оперся подбородком на руки.
— Чего вы от меня хотите, Гарри Рекс? Чтобы я позвонил парню и сказал: «Привет, Дэнни, я уверен, что это не ты отстреливаешь присяжных, но если, случайно, это все-таки ты — слушай, будь хорошим мальчиком, перестань это делать»? Думаете, он меня послушает? Этого не случилось бы, если бы идиот следовал моим советам. Я настаивал, чтобы он не выступал в качестве свидетеля. Да, он идиот, согласен, Гарри Рекс! Вы же адвокат, у вас что, никогда не было клиентов-кретинов? Их невозможно контролировать.
— Что, если еще кто-нибудь из присяжных подвергнется нападению? — повторил свой вопрос Гарри Рекс.
— Тогда, полагаю, еще один присяжный умрет.
Я вскочил и рванулся к выходу, бросив напоследок:
— Вы гнусный ублюдок!
— Чтобы ни слова в печати! — прорычал он мне в спину.
— Идите вы к черту! — заорал я и шваркнул дверью.
* * *
В конце дня мистер Магаргел, хозяин похоронного бюро, позвонил и попросил меня немедленно приехать. Прибыли мистер и миссис Фаргарсон, чтобы сделать последние распоряжения. Как это уже неоднократно бывало, я прошел в зал «С», самый маленький траурный зал, которым пользовались редко.
С ними был пастор Джей-Би Купер из Первобаптистской церкви Маранаты, для них он был почти святым, они беспрекословно слушались его.
По меньшей мере два раза в год мне приходилось общаться с родственниками, только что понесшими трагическую утрату — обычно в результате автокатастрофы или какой-нибудь производственной травмы, то есть внезапно потерявшими близкого человека. Эти люди всегда находились в состоянии шока и, конечно, были не способны хладнокровно принимать решения. Самые сильные стоически несли свое бремя, однако выглядели как сомнамбулы. Слабые плакали. В этой паре сильным звеном была миссис Фаргарсон, однако после того, как обнаружила сына со снесенным наполовину черепом, и она превратилась в дрожащее привидение. Мистер Фаргарсон стоял, молча уставившись в пол.
Пастор Купер деликатно расспрашивал родителей о жизни сына, хотя многое уже знал. Пятнадцать лет после травмы позвоночника, полученной на лесопильне, Ленни мечтал о том, чтобы отправиться на небеса, где он исцелится и пребудет рядом со Спасителем. Мы обсудили, как лучше построить некролог, миссис Фаргарсон выразила мне свою признательность и вручила фотографию Ленни, сидевшего на берегу с удочкой в руке. Я пообещал, что снимок будет на первой полосе.
Как это обычно случается со скорбящими родителями, они проникновенно благодарили меня и на прощание крепко обняли. В горе люди льнут к людям, особенно в ритуальном доме.
Я заехал к Пепе, купил мексиканской еды навынос и отправился в Нижний город. Сэм играл в баскетбол, мисс Калли спала в доме, Исав сторожил дом с ружьем. Когда мисс Калли проснулась, мы уселись есть на веранде. Она осилила лишь несколько кусочков чужеземной еды, к тому же не была голодна. Исав сказал, что она в последнее время вообще мало ест.
Я привез с собой доску для игры в нарды и стал обучать Сэма. Исав предпочитал шахматы. Мисс Калли была убеждена, что любая игра, в которой используются кости, потенциально греховна, но была не в том состоянии, чтобы читать мораль. Мы просидели дотемна, наблюдая за обычаями Нижнего города. У детей только что начались летние каникулы, дни становились все длиннее и жарче.
Бустер, мой верный питбуль, каждые полчаса проезжал мимо дома. У дома Раффинов он притормаживал, я махал ему рукой — все, мол, в порядке, он уезжал и отправлялся к дому Хокутов. В двух шагах от жилища Раффинов остановилась и долго стояла патрульная машина. Шериф Макнэт нанял трех новых чернокожих помощников, двоим из них было приказано держать дом под неусыпным наблюдением.
Других присяжных тоже охраняли. Когда мисс Калли отправилась спать, Исав указал на затемненную веранду дома напротив, где жили Брекстоны.
— Вон видите, это Талли, — сказал он. — Тоже бдит.
— Он говорил мне, что не будет спать всю ночь, — подхватил Сэм. В Нижнем городе открыть стрельбу было бы опасно.
После одиннадцати я распрощался и поехал домой по пустынным улицам Клэнтона. Напрягшийся город словно замер в дурном предчувствии, ибо то, что началось, чем бы оно ни было, еще далеко не закончилось.
Мисс Калли настояла на том, чтобы присутствовать на похоронах Ленни Фаргарсона. Сэм и Исав энергично пытались ее отговорить, но, как всегда, она заявила, что приняла решение, и уговоры закончились. Я поставил в известность шерифа Макнэта, который ответил: «Она взрослая дама». Больше никто из присяжных, насколько ему было известно, не собирался на отпевание, но уследить за подобными вещами трудно.
Я позвонил пастору Куперу, чтобы предупредить и его.
Он ответил:
— Мы будем очень рады видеть ее в нашей маленькой церкви. Только приезжайте пораньше.
За редкими исключениями, белые и черные не молились в округе Форд вместе. И те, и другие горячо веровали в одного и того же Бога, но ритуалы поклонения были разными. Ожидалось, что большая часть белых прихожан соберется у здания церкви в воскресенье в пять часов. Поминальный обед был назначен на половину первого. Для черных было не важно, когда начинается служба. В ходе своего церковного тура я посетил двадцать семь черных конгрегаций и ни разу не видел, чтобы молебен начался раньше половины второго; три часа пополудни можно было считать нормой. Многие службы вообще продолжались весь день с короткими перерывами на обед в общинном доме, потом все возвращались в храм, и начинался второй раунд.
Белого христианина подобные бдения просто угробили бы.
Но похороны — дело иное. Когда мисс Калли в сопровождении Сэма и Исава вошла в Первобаптистскую церковь Маранаты, несколько человек лишь мельком взглянули на нее. Если бы чернокожие явились на обычную воскресную службу, прихожане наверняка выразили бы недовольство.
Мы приехали на сорок пять минут раньше назначенного срока, но очаровательная церквушка оказалась уже почти полностью забита, сквозь высокие открытые окна я видел, что машины продолжали прибывать. На одном из древних дубов висел динамик, и после того, как мест внутри не осталось, люди стали собираться под ним. Хор исполнил «Тяжкий крест», и многие сразу заплакали. Пастор Купер начал свое слово с того, что не следует спрашивать, почему плохое случается с хорошими людьми. Бог ведает, что творит, и, хотя мы слишком ничтожны, чтобы постичь Его бесконечные мудрость и величие, настанет день, когда Он явит себя нам. Теперь Ленни с Ним, там, где всегда мечтал быть.
