– Муж вашей сестры.
Винсент нахмурился:
– Кто?
– Муж вашей сестры.
Винсент отрицательно покачал головой:
– Нет, вы, должно быть, ошиблись. Моя сестра не замужем.
– Она замужем.
Глаза Винсента расширились.
– Салли Энн замужем?
С отвращением взглянув на Винсента, Селлитто сообщил Райму и Дэнс:
– Она была слишком расстроена и не стала сама звонить. Вместо нее позвонил ее муж. Тринадцать лет назад этот парень, Винсент, запер ее в подвале их дома на целую неделю, когда мать и отчим уехали куда-то проводить медовый месяц. Он связал ее… свою собственную сестру… и несколько раз изнасиловал. Ему было пятнадцать, ей – тринадцать. Он отбыл срок как малолетний преступник и после психотерапевтического лечения освобожден. Данные были засекречены. Поэтому мы и не получили по нему никакой информации.
– Замужем, – прошептал Винсент, и его лицо приобрело пепельный оттенок.
– С тех пор она постоянно проходит курсы лечения от депрессии и других расстройств. Его несколько раз задерживали за преследование сестры, поэтому ей удалось добиться для него судебного запрета на встречи с ней. В течение последних трех лет он пытается поддерживать контакт с ней посредством писем, которые периодически ей посылает.
– Он ей угрожает? – спросила Кэтрин.
– Нет, – пробормотал Селлитто. – Это любовные письма. Он хочет, чтобы она переехала к нему и жила с ним.
– Ну и ну! – произнес невозмутимый Мэл Купер.
– Иногда он писал кулинарные рецепты на полях. А порой делал порнографические зарисовки. Его зять сказал, что они готовы сделать все, что угодно, чтобы засадить этого парня в тюрьму до конца его дней. – Селлитто бросил взгляд на двух патрульных полицейских за спиной у Винсента и, не скрывая отвращения, произнес: – Уведите его отсюда.
Полицейские помогли Винсенту подняться на ноги и повели его к двери. Он едва мог передвигать ноги, настолько он был потрясен.
– Как могла Салли Энн выйти замуж? Как она могла так со мной поступить? Мы должны были навеки остаться вместе… Как она могла?
14.48
Происходящее напоминало штурм средневекового замка.
Сакс, Бейкер и Пуласки присоединились к группе Боба Хауманна за углом церкви в неописуемо грязном районе Челси. Группы быстрого реагирования разместились в разных частях близлежащих улиц, стараясь не бросаться в глаза.
Двери церкви были совсем небольшие, их размер едва удовлетворял требованиям пожарной безопасности. Большую часть окон закрывали стальные решетки. Конечно, перечисленные особенности здания затруднили бы Джеральду Дункану возможность побега, но и полиции было нелегко там развернуться. Это увеличивало вероятность того, что убийца расставил какие-то ловушки на выходах или поджидает где-то с оружием. Каменные стены в два фута толщиной усиливали опасность, так как термальное и акустическое поисковое оборудование здесь было совершенно бесполезно. Дать безошибочный ответ, находится ли преступник внутри здания, они не могли.
– Каков наш план? – спросила Амелия, стоявшая рядом с Бобом Хауманном в переулке за церковью.
Деннис Бейкер находился рядом с ней. Он постоянно держал руку на пистолете. Его взгляд нервно перебегал с одной стороны улицы на другую, с тротуара на окна, из чего Амелия сделала вывод, что он либо уже очень давно не участвовал в тактической операции, либо вообще не знает, что это такое. Она все еще не могла простить Бейкеру слежки, которую он устроил за ней. И своим явным страхом он вызывал у нее только презрение.
Рон Пуласки тоже был неподалеку, и его рука лежала на рукоятке «глока». Он тоже нервно переминался с ноги на ногу, пристально вглядываясь в величественное, но пришедшее в запустение здание.
Хауманн объяснил, что группы начнут штурм здания через все входы, предварительно взорвав двери. Другого выбора не было. Двери слишком толстые для тарана, хотя по взрыву Дункан сразу поймет, что происходит, и успеет приготовиться к обороне внутри здания. Интересно, что он станет делать, когда услышит грохот и шаги полицейских внутри? Решит сдаться?
Многие преступники сдаются в подобной ситуации.
А некоторые нет. Они либо впадают в панику, либо из последних сил хватаются за безумную идею, что смогут пробиться сквозь кордон из дюжины вооруженных полицейских. Райм уже успел рассказать о мотиве, который двигал Дунканом. И Амелия прекрасно понимала, что такие люди, как правило, не сдаются.
Амелия находилась у бокового выхода вместе с одной из групп Боба Хауманна, а Бейкер и Пуласки оставались выше по улице у командного пункта вместе с самим Хауманном.
В наушники она услышала голос командира:
– Оборудование для проникновения в здание готово… Руководители групп, сообщите о готовности.
Командиры групп «А», «В», «С» рапортовали о готовности. Раздался хриплый голос Хауманна:
– Начинаю отсчет… Пять, четыре, три, два, один.
Три оглушительных взрыва одновременно выбили все двери. Вокруг включились сирены автомобилей, в ближайших зданиях зазвенели окна. Полицейские ринулись внутрь.
Сразу же стало ясно, что их беспокойство относительно возможных укреплений и ловушек внутри не оправдалось. Но и успешным в полном смысле слова штурм назвать было нельзя, так как после обыска церкви они пришли к выводу, что Часовщик либо невиданный счастливчик, либо снова каким-то загадочным образом предчувствовал их приход. В здании его не было.
– Рон, проверь здесь.
Амелия стояла на пороге крошечной кладовой в верхней части церкви.
– Странное местечко, – откликнулся молодой полицейский.
Они смотрели на ряд луноликих часов, выстроившихся вдоль каменной стены. Лица взирали на вошедших с загадочным выражением, не совсем с улыбкой, не совсем со злобой, атак, словно они в точности знали, сколько времени отмерено вашей жизни, и с удовольствием отсчитывали ее мгновения вплоть до самого последнего.
Все они громко тикали. От этого звука нервы Амелии напряглись до предела.
Она насчитала пять часов. Значит, одни он забрал с собой.
«Сжечь ее…»
Пуласки тем временем уже надевал свой «Тайвек» и пристегивал «глок» поверх комбинезона. Они с Амелией поделили между собой помещение церкви: она собиралась провести осмотр той его части, где, как им было известно, жили оба мужчины; а Рон должен был заняться первым этажом.
Он кивнул, с опаской всматриваясь в темные проходы и в тени, грозно нависавшие в них. В прошлом году он пережил тяжелую травму черепа, и его руководитель хотел снять его с активной службы и усадить за бумажную работу. Сколько усилий приложил Рон, чтобы восстановиться, решив ни при каких обстоятельствах не позволить начальству вывести его из оперативной работы. Но Амелия знала: иногда его одолевают иррациональные страхи. Она читала у него в глазах сомнение относительно каждого своего следующего шага. И несмотря на то что решимость Рона всегда побеждала, были полицейские, которые отказывались ехать с ним на задание из-за этой его особенности. Амелия же предпочитала работать с теми, кто смело смотрел в лицо своим страхам, а не делал вид, что их не существует. Именно таких людей она считала по-настоящему мужественными.
Она всегда без колебаний будет выбирать его в качестве ассистента.
И почувствовала, что в голове у нее вертится дополнение к этой мысли: если останется работать в полиции.
Пуласки вытер ладони, которые, как заметила Амелия, были мокры от пота, несмотря на сильный холод, и натянул латексные перчатки.
Когда они распределяли между собой оборудование, она сказала:
– А я слышала, на тебя напали, когда ты осматривал гараж.
– Напали.
– Дерьмовая ситуация.
Пуласки рассмеялся, сразу поняв, что таким способом она намекала ему, что в его волнении не видит ничего дурного. Он направился к двери.
– Эй, Рон.
Он остановился.
– Кстати, Райм говорил мне, что ты великолепно справился с работой.
– Говорил?
Не слишком многословно. Но таков уж Райм.
– Конечно, говорил, – еще раз повторила Амелия. – Ну а теперь иди, собирай дерьмо, которое они тут оставили. Я хочу как можно скорее поймать мерзавца.
– Да уж понимаю, – откликнулся он с широкой улыбкой.
– И помни, это не рождественская вечеринка, а работа.
И кивком отправила его вниз.
Она не нашла ничего, что указывало бы на то, кем могла быть следующая жертва, зато материалов здесь они собрали достаточно.
В комнате Винсента Рейнольдса Амелия обнаружила образцы десятка различных видов дешевой еды и газированной воды, а также подтверждение его еще более отвратительных аппетитов: презервативы, скотчи, тряпки, которые он, вероятно, собирался использовать в качестве кляпов. В комнате царил немыслимый беспорядок и стоял запах давно не стиранной одежды.
