Вовсе не из-за веса, а из-за моей полнейшей неуклюжести мне пришлось тащить Джейсона на себе в позе пожарника, взвалив его поперёк плеч. Его кровь стекала по моему телу. Блин. Я постаралась думать о чём-нибудь другом. Я была рада, что из всех мужчин моей жизни, этот был моего размера. Разница в весе между нами и двадцати фунтов не составляла. Я могла нести его. Не целую вечность, а дальше по холлу. Я пронесла Джейсона мимо трупа пытавшего его вампира. В тот момент я жалела лишь о том, что я не могу убить мерзавца ещё раз.
Я уложила Джейсона на кровать. Он лежал так тихо, так страшно неподвижно. Я обернула вокруг него одеяло в надежде сохранить тепло, затем отправилась на поиски аптечки первой помощи, чего-нибудь, чего угодно. Прямо сейчас я бы с радостью обменяла свои навыки убийцы на хотя бы каплю мастерства для поиска аптечки.
Что было в ванной, я уже выяснила, так что первой я стала осматривать кухню. Там были полотенца, но их нечем было завязать. Может, я смогу нарезать простыни на бинты?
Я собрала все маленькие полотенца и тряпки, что имелись на кухне, и отнесла их в спальню. Единственное, что виднелось из-под одеяла, это волосы Джейсона, такие светлые, такие трепещущие, но он был неподвижен. Как же я хотела, чтобы он пошевелился!
Я сложила тряпки на незанятую сторону кровати и поискала простыни. Они были в шкафу. Мне нужно было сходить назад на кухню за чистым острым ножом, чтобы нарезать простыни. Я была рада, что вампир использовал не все ножи на кухне, поскольку прикасаться к окровавленным ножам в гостиной мне не хотелось. Как будто они были прокляты. Не буквально, но, возможно, нечисты.
Я нарезала простыни на полоски, а затем развернула одеяло на Джейсоне и приступила к осмотру ран. Они пропитали одеяло кровью, но ни одна рана не выглядела хуже остальных. Все порезы казались довольно незначительными, возможно, потребуется пару швов. Но в совокупности эти порезы, вместе взятые, едва не привели к тому, что он истёк кровью.
Я выбрала рану на руке, которая, казалось, кровоточила больше остальных, прижала к ней полотенце и начала бинтовать. Его рука была настолько безвольной, что мне пришлось зажать его предплечье между колен, чтобы завязать узел покрепче. Но не слишком крепко. Я не могла припомнить, страдают ли ликантропы от нарушения кровообращения. В смысле, если вы можете заново отрастить конечность, причинит ли вам вред слишком туго завязанная повязка? Я лечила его так, как будто он был человеком, поскольку не знала. Раньше я с этим не сталкивалась.
Только когда я перевязывала рану на бедре, я заметила первый ожог. Крошечные, округлые следы на его бедре. Сбоку ожогов было больше, и, наконец, больше всего — в паху. Как я не заметила? Они были меньше размером, чем кровоточащие раны, менее заметными по сравнению с ними, думаю. Я поняла, что шокирована. Я знала это. Шок смягчает вещи. Временами шок помогает вам видеть вещи фрагментарно: чуть страха здесь, ещё чуть-чуть, когда мозг решает, что зрелище вам уже по плечу. Шок, если рассматривать его поверхностно, помогает вам совладать с собой. Теперь я знала, отчего кричал Джейсон. Ожоги не заживают на ликантропах, как всё остальное. Ожоги заживают с человеческой скоростью.
Я обнаружила ещё маленькие следы ожогов по всему его телу спереди. Спина была нетронута, поскольку он был привязан спиной. Чтобы перевязать раны на груди, мне пришлось приподнять Джейсона, и он по-прежнему был мертвецки тяжел. Я уже должна была бы заметить, как затягиваются на нём раны. Но они выглядели всё так же. Я небезосновательно была уверена, что он уже немного вылечился, с того момента, как я увидела его. Я знала, что перекидывание в волчье обличье помогло ему залечиться, так как кровь шла уже не так сильно, как в начале… но Джейсон поправлялся не так быстро, как обычно поправляются ликантропы. Я не знала, оттого ли это, что Джейсон просто-напросто всегда медленно залечивал раны, или же ущерб был настолько силён, или вампиры сделали что-то с его ранами, как-то усугубили их.
Когда я перевязала все раны, научившись делать это правильно, я легла рядом с Джейсоном, опершись на подушки, обвив его всем своим телом. Я держала его, прислонив к себе, и молилась, молилась с тем пылом, которым вас наделяет истинная трагедия. Самые громкие молитвы звучат, когда вы держите того, кого любите, и чувствуете, как он холодеет.
Я знала, что тепло важно для лечения ликантропов. Холод — это плохо, это я точно знала. Всё, о чём я могла думать — это тепло моего тела. Я вытащила из-под ремня пистолет и положила его рядом на подушку. Я сделала всё, что пришло на ум; теперь мы ждали, когда прибудет помощь. Ждали и молились.
Джейсон не ощущался, как Джейсон. Тряпки и полоски из простыни были жёсткими, они нарушили ощущение гладкости его кожи. Моя одежда, пропитанная кровью Джейсона, прилипала к коже. Следовало снять одежду, прежде чем ложиться, чтобы Джейсон был ближе к моей коже, но, похоже, укладывание его рядом отняло у меня слишком много сил. Я лежала слишком уставшая, слишком пришибленная, чтобы двигаться.
За что? За что они его пытали? Почему нас похитили? Я припомнила, как мужчина кричал «Где Лорна?». Мы не знали никого, кого бы звали Лорна, по крайней мере, я. Кто, чёрт возьми, она такая? Я была готова биться об заклад, что Джейсон здесь не при чём, а вот Саммерленды — очень даже при чём. Избили ли Джейсона в очередной раз вместо Кита Саммерленда? Всё ли так просто, или произошло что-то ещё, о чём я была не в курсе? В этот момент, держа Джейсона и чувствуя, как его кровь пропитывает мою одежду, я была готова поверить, что есть множество вещей, о которых я и понятия не имею.
Я услышала, как открылась дверь. Входная дверь, так как я услышала, как хлопнула москитная сетка. Кто бы это ни был, он замешкался в холле. Этот кто-то увидел тело. Если бы это была команда спасения, они бы уже начали нас звать.
Я схватила пистолет. Предохранитель был уже снят, затвор передёрнут. Я сделала это ещё тогда, до того, как положила пистолет на подушку рядом с собой. Если кто-то пройдёт в эту дверь раньше команды спасения, он мне не друг.
Я посмотрела на дверной проём и выдохнула. Я позволила своему телу затихнуть, а центром этого затишья стал пистолет. Если б Джейсон в этот момент пошевелился, я бы, наверно, заорала.
Мужской голос позвал снизу из холла:
— Я слышу, как бьются ваши сердца. Я чувствую запах его крови. Вижу, что мои люди мертвы, из чего могу сделать вывод, что как минимум один из их пистолетов находится у вас. Мистер Саммерленд, я не предполагал, что, имея при себе пистолет, вы можете быть настолько опасным.
Я промолчала. Если я буду молчать достаточно долго, он может подойти поближе, чтобы посмотреть. Если он подойдёт достаточно близко, я его застрелю.
— Мистер Саммерленд, почему вы молчите? Если вы просто скажете нам, где Лорна, мы вас отпустим. У нас нет желания причинять вред сыну губернатора.
Он врал.
— Мистер Саммерленд, — повторил он, — вы там? Почему не отвечаете?
Я ощущала приближение рассвета в самом воздухе. Ещё нет, но уже скоро. Я хотела знать, вампир ли это, но если бы я использовала свою некромантию, чтобы нащупать его, он узнал бы, кто я. Полагаю, они считали меня всего лишь очередной бабой Кита. Вот почему они оставили меня в ванной без охраны. Вот почему человек в холле считал, что Киту Саммерленду удалось каким-то образом выбраться и убить двух вампиров. Этот парень решил, что раз я женщина — я не опасна. Не пора ли дать последнему стоящему мужчине знать, что он допустил ошибку?
— Мистер Саммерленд?
Голос послышался чуть ближе. Ждала ли я, чтобы он подошёл поближе для выстрела, или пыталась получить кое-какие ответы?
Рассвет был совсем близко. Будь он вампиром, ему бы не хватало темноты, буквально. Но если он человек — то это не имеет значения. Я решила попытаться раздобыть информацию.
— А с чего вы взяли, что Лорна будет с ним?
— О, девчонка, — он был искренне изумлён.
— Да, девчонка.
— Ты знаешь, где Лорна? — спросил он с радостной надеждой в голосе.
— Не думаю, что после того, что вы сделали со мной и моим парнем, я хочу отвечать на какие-либо ваши вопросы.
— Мы жестоко поступили с вами, и я сожалею. Искренне сожалею.
— Лжец, — ответила я.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Сначала ты.
— Они зовут меня Джорджем.
— Я хочу знать твоё имя, а не как они тебя зовут.
Он рассмеялся, и от души. Приятным смехом, будто он не стоял в холле, уставившись на трупы мужчин, которых он нанял, чтобы похитить и пытать нас. Может, конечно, он всего лишь был обаятельным социопатом. Если так, то смех был настоящим. Если вы ни кому не испытываете сочувствия, то страдания или гибель других людей для вас ничего не значат.
— Эдмонд, меня зовут Эдмонд. А тебя как?
Я решила попытаться соврать.
