Нет, для валуна камень был слишком велик. Это скала. Вот и отлично! Хорошо бы еще понять, где она находится. Если бы можно было лечь здесь и хотя бы на несколько секунд закрыть глаза! Джон, черт бы тебя драл, где же ты?
Рэнди широко открыла глаза и заставила себя подняться на четвереньки. «Шевелись, дура! – мысленно приказала она себе. – Ты забыла, что можешь рассчитывать только на себя? Все остальные мечтают лишь об одном: укокошить тебя. Двигайся! Ты теряешь время и преимущество в расстоянии!»
Рэнди поднялась на ноги и пошла вперед, ведя правой рукой по поверхности скалы, чтобы не потерять ориентацию. Где же она все-таки оказалась? Единственное, что видела Рэнди, были разные оттенки черного цвета, и больше – ничего. Наверняка ей было известно только одно – они уже находятся высоко над научной станцией. Слева от нее должен быть обрыв, а вот насколько крутым окажется склон, по которому она идет? Что ждет ее впереди?
Для того чтобы выяснить, что творится сзади, Рэнди не нужно было оглядываться, она и так это знала.
И со всей определенностью она знала другое: террористы не должны схватить ее. Если она окажется в тупике, то обязана найти какой-нибудь способ убить себя.
Она услышала треск автоматных выстрелов, инстинктивно метнулась на лед и только после этого поняла, что пули не ударились рядом с ней. Бандиты все еще находятся далеко и стреляют наугад, вслепую. Впрочем, радость ее длилась недолго. Где-то над головой послышался характерный хрустящий звук. От грохота выстрелов с горы сошел снег. Обвал! Но где? Впереди нее? Позади? Определить это было невозможно. Рэнди присела, сжалась и закрыла голову руками.
Послышалось шипение сходящей лавины, ее обдало снегом, но ни камней, ни ледяных глыб на голову Рэнди не упало. Отогнав страх, она облегченно вздохнула и опустила руки. Обвал оказался небольшим. Всего несколько тонн снега рухнули на скалу в нескольких футах впереди нее. Отряхнувшись, Рэнди поднялась на ноги.
Вопрос теперь состоял в том, удастся ли ей преодолеть кучу упавшего снега. Какая жалость, что обвал произошел перед ней, а не позади! Это задержало бы ее преследователей. Впрочем… В мозгу Рэнди родилась новая мысль.
Возможно, обвал стал для нее подарком судьбы, предоставив ей шанс на спасение. Как отреагируют бандиты, обнаружив, что ее следы поднимаются к вершине оползня, а там исчезают? Не заставит ли это их подумать, что, пытаясь перебраться через обвал, она сорвалась с утеса? Им самим наверняка приходится несладко в горах, ночью, да еще в такую погоду. А вдруг это станет для них подходящим поводом для того, чтобы прекратить погоню?
Рэнди в три прыжка достигла края снежной кучи.
Решено, так она и поступит! А потом заберется на склон скалы.
Еще одной ощутимой неприятностью являлось отсутствие у нее рукавиц. До этого момента от холода ее спасали длинные рукава рубашки, в которые она прятала руки, но руки понадобятся ей, чтобы карабкаться на скалу. Сколько времени есть у нее в запасе до того момента, когда начнется обморожение? Две минуты? Три?
Радовало только одно: уступ над ее головой не мог быть слишком высоким. Снег упал с него за считанные секунды. Рэнди оглянулась. Огни за ее спиной стали ярче. Надо действовать!
Рэнди закатала рукава и подпрыгнула так высоко, как только могла, вцепившись в каменную поверхность. Одна рука соскользнула, но она тут же вновь вскинула ее и надежно повисла на уступе. Затем Рэнди подтянулась, чтобы ноги больше не оставляли следов на снегу, протянула правую руку вверх и, слава Всевышнему, нашла новый выступ, за который удалось зацепиться. От усилий мышцы в плечах буквально трещали.
Теперь, оказавшись выше, она снова могла пользоваться ногами, и подъем стал гораздо легче. Рэнди была знакома со скалолазанием, но прежде она занималась этим исключительно ради собственного удовольствия. В этом же восхождении ничего приятного не было. Ее руки уже горели от холода.
«Давай же, Рэнди! – подгоняла она саму себя. – Осталось преодолеть всего несколько футов! Ты уже наверху! Всего несколько футов, и ты сможешь встать над обрывом, пить холодную пепси-колу и громко смеяться!»
Рэнди нащупала ногой горизонтальную трещину в скале и несколько секунд постояла, переводя дух. Окоченевшими кулаками она постучала по каменной поверхности, чтобы вернуть рукам чувствительность. Иначе нельзя. Она должна чувствовать, за что цепляется.
Голоса! Свет! Погоня добралась до того места, над которым находилась Рэнди. Она, как магнитная мина, прилепилась к каменной поверхности.
Сейчас все решится: либо они попадутся на ее уловку, либо разгадают ее. Скользнет ли по каменной стене луч фонарика, за которым последует шквал пуль, или ее снимут одним метким выстрелом?
Но ее руки! Господи, ее руки!
Бандиты внизу о чем-то спорили. «Давайте же, давайте! Договоритесь о чем-нибудь, пока я не свалилась прямо вам на головы! Кто победит, уставшая женщина или свора озверевших мужиков? Ведь я погибла! Завалена снежной лавиной! Ваш рыжебородый ублюдочный босс будет вполне доволен!»
Они двинулись с места. Они возвращались. Уходили! Миновала всего-то вечность, а они уже уходили! И ни один из них не посмотрел вверх!
Рэнди было необходимо добраться до вершины, и она молилось о том, чтобы этот путь не оказался чересчур длинным. Рук она уже не чувствовала, но приходилось выбирать: либо упасть навстречу своей смерти, либо рискнуть руками.
Северная сторона острова Среда
Разворачиваясь в воздухе, словно змея в прыжке, альпинистская веревка полетела в пропасть, к нижнему уступу скалы, и повисла, выгнувшись дугой, едва различимая в свете горевшего внизу фальшфейера.
– Я спущу тебя с помощью двух веревок. – Джон Смит сделал на веревке петлю и пропустил ее через карабин страховочной системы Валентины Метрейс. – Большую часть твоего веса я буду удерживать на страховочном тросе. – Он закрепил вторую веревку. – Твоя задача – корректировать свое положение на стене, опираясь и цепляясь в случае необходимости за бергшрунды, и следить за тем, чтобы не запуталась основная веревка.
– Хорошо, я все сделаю, как ты скажешь. Только: что такое бергшрунды?
Она увидела, как Смит терпеливо улыбнулся в свете их химических палок.
– Это трещины между поверхностями горы и ледника. – На его потемневшем от щетины лице читалась усталость, но в то же время и уверенность, словно он ни на секунду не сомневался в том, что у Валентины все получится. Как бы ей хотелось думать то же самое!
– Хорошо, поверю тебе на слово. А что потом?
– Я использую основную веревку, чтобы спустить тебе наши рюкзаки и оружие. Позаботься о том, чтобы они не оказались на краю ледника. Он кажется мне не очень устойчивым. Боюсь, что может случиться ледопад, а то и не один.
Валентина расширившимися глазами взглянула на край ледника.
– Ледопад?
И снова он ободряюще улыбнулся ей.
– Может, еще ничего такого не произойдет. Но в случае чего будь готова отпрыгнуть в сторону, и как можно дальше.
– Тебе бы только страховым агентом работать! – Валентина понимала, что момент для шуток не самый походящий, но именно таким образом она давным-давно научилась в случае необходимости маскировать собственные сомнения и страхи, а от старых привычек нелегко избавиться.
– Следом за тобой я спущу Смыслова. Зафиксируй его понадежнее и помни, Вэл, он – пленный!
Валентина начала закипать, но вовремя взяла себя в руки. В конце концов, командиром был Джон, и, коли уж он принял такое решение, то…
– Это уже данность, Джон.
– Вот и ладно. После этого я спущусь сам и присоединюсь к вам на уступе, а затем мы двинемся дальше.
Валентина подозревала, что, несмотря на всю уверенность Смита, проделать все это будет не так просто. Мысль о том, что она находится совершенно одна в этой черной пропасти, разверзшейся под ней, в мешке из камня и льда, между которыми беснуется ветер, пугала ее гораздо сильнее, чем все, что ей довелось пережить в жизни, а ведь ей пришлось повидать немало по-настоящему страшного. И все же она пыталась смотреть на это дикое приключение как на нечто абстрактное. Валентина Метрейс уже много лет назад научилась раскладывать обуревающие ее страхи по разным полочкам своего сознания и запирать их там, изолируя самые истеричные из них, а остальные используя по мере надобности в целях выживания. То же самое она научилась проделывать с душевной болью, состраданием и любыми другими чувствами. В сочетании с ее утонченным чувством юмора это искусство оказалось очень полезным.
И все же ей показалось, что спуск с высоты в сто двадцать футов длился целую вечность. Дважды под ее ботинками обламывались ледяные выступы, с шумом обрушиваясь на нижний уступ. Каждый раз она замирала, восстанавливала дыхание, а затем снова возобновляла спуск.
