Ленгтон наклонился и взъерошил ей волосы:
— Ну, ты голова!
Она терпеть не могла, когда с ней так поступали! Он, однако, ничего не заметил и, взглянув на часы, сказал:
— Майк должен сейчас подъехать.
Майка Льюиса в форме рабочего-газовщика вместе с настоящим представителем газовой службы провел через заднюю дверь в кухню высокий мужчина, которого они считали водителем. Дверь кухни открыла миловидная чернокожая женщина лет за тридцать. Она беспокоилась, но жестом пригласила их войти.
Кухня оказалась просторной, с мраморным полом и большим, тоже покрытым мрамором, столом, который стоял посредине, над столом висели медные сковороды и прочая кухонная утварь. У окна, в эркере с видом на пруд, стоял круглый деревянный стол. Он был накрыт к обеду на четверых.
— «Ага» не работает, — пожаловалась женщина и показала на плиту.
Льюис и газовщик опустились на колени, женщина встала рядом.
Майк поднялся и, обернувшись к ней, сказал:
— Похоже, что-то с трубой. Она и воду греет?
Женщина растерянно посмотрела на него.
— Мне тогда баки нужно проверить, — пояснил он.
— Извините, — ответила она и вышла.
Майк тут же установил под стол крошечный микрофон.
— В чем дело? — раздался голос той самой элегантной женщины, которую они видели в машине.
— Мы подумали сначала, что плита неисправна, но она греет еще и воду, поэтому мне нужно пройти в бойлерную. Газ перекрыли? — спросил Льюис и показал ей фальшивое удостоверение. — Вы хозяйка?
— Я миссис Орсо. Элла, оставайся в кухне, пожалуйста! — резко сказала она и жестом показала, чтобы Майк шел за ней.
Потом Майк рассказывал, что по сравнению с Пекэмом это был просто Букингемский дворец. Все по высшему разряду: много антиквариата и безупречная чистота. Он не сумел установить микрофоны ни в столовой, ни в гостиной, ни в комнатах для гостей, но зато расставил их в кухне, на лестнице у входной двери, на площадке второго этажа и в спальне хозяев.
— Здоровый дом, нет, просто огромный, по плану и не догадаешься, сколько там места. У гаража в конуре сидят две немецкие овчарки. Сзади дома ничего нет, от пруда можно спокойно пройти под деревьями, но спереди это просто неприступная крепость. Ворота, высокий забор и еще стена с колючей проволокой по всему периметру. Еще и световая сигнализация кругом всего дома и сада. Есть еще и винный погреб, но туда мы не попали.
Пришли Гарри с Брендоном и тоже начали рассказывать. Они проверили все грузовики, которые работают на складе, а сейчас будут просматривать дела всех работников. Они установили, что Орсо поставлял свой товар и в Америку.
— И кому только нужны эти чертовы корзины? — раздосадованно бросил Гарри.
— А маски такие же, как в Пекэме, — заметил Брендон и посмотрел на Майка Льюиса. — Ну, как там газовая труба? Починили?
— Все в порядке. Установил, правда, не во всех комнатах. Дома не было никого, только очень нервная горничная и сама миссис Орсо — змея, не женщина.
Ленгтон вздохнул.
— Мужчин в доме не заметили — ни Эммерика, ни кого-либо другого, кроме водителя.
— Здоровый дом, я даже не успел еще на один этаж подняться, — сказал Майк.
Ленгтон снова вздохнул и поднял голову, потому что специалист-акустик приоткрыл дверь и махнул ему рукой, приглашая в фургон, припаркованный снаружи. Там сидело четыре человека, которые несли круглосуточное дежурство, чтобы получить хоть какой-нибудь результат. Ленгтон вошел, и один из них протянул ему наушники.
— Телефон? — спросил он.
— Нет, микрофон на кухне.
Послышался визгливый голос миссис Орсо:
— Ну как ты могла испортить мясо, как ты могла? Это же вырезка, ты хоть понимаешь, сколько она стоит? Представляешь, сколько стоит вот этот кусок? Пошла вон, вон с глаз моих!
Послышался металлический звук, как будто двигали сковороду.
— С первого дня у нее все из рук валится! Убирай ее отсюда, она меня просто с ума сводит! До сих пор утюгом не научилась пользоваться! Я ей показывала, как включать посудомоечную машину, как в стиральной машине включать режим сушки! Ищи мне другую.
Спокойный мужской голос вежливо ответил:
— Терпи эту, пока мы не уедем.
— Сколько это может продолжаться? Мы же не можем все время переводить Розу из школы в школу, это нехорошо для нее. Вот, возьми лучше этот кусок. Каким-то чудом ей удалось его не испортить. Знаешь, что она делала с мясом? Варила! Варила вырезку, ты можешь представить?
— Ну, там, откуда она приехала, и собак едят, — произнес другой мужской голос, более низкий и грубый.
Ленгтон внимательно слушал. Застучали ножи и вилки, а потом снова заговорила миссис Орсо:
— Возьмите салата, только не спрашивайте, чем она его заправляла. Она даже оливковое масло с уксусом смешать не умеет.
— Передайте мне майонез, — произнес низкий голос.
— Милая, посмотри, как там Роза, и позови Дэвида, может, ему понравится эти подметки жевать.
Раздался смех, и грубый голос сказал:
— Была бы киска, может, и сжевал бы.
— А ну, придержи язык! При моей жене попрошу!..
Ленгтон чувствовал, как по нему ручьями бежит пот.
— Судя по всему, это Эммерик, и если она пошла за Дэвидом, то кто же тот, сквернослов?
Снова стук приборов о тарелки, потом шаги и третий мужской голос:
— Франклин звонил. Говорит, нагрянули таможенники, обшарили весь склад — кто-то в управлении попался на взятках.
— Не наш, с нашим все в порядке, — сказал Эммерик.
— Они так долго возились, что он даже запаниковал.
— Спохватились! Груз давно проверили и выпустили, так что не нервничай.
— А я и не нервничаю, просто рассказал тебе для сведения. Ты знаешь, мне всегда не нравилось, что этот придурок из Паркхерста крутится около меня.
— Так потеряй телефон! — посоветовал Эммерик.
— Черт, и правда как подметка. Не могу я жрать эту дрянь, — сказал грубый голос.
Послышался звон, как будто тарелка упала на пол и разбилась.
— Ты начинаешь меня доставать. Не можешь есть, так отдай собакам, но, если ты сервизные тарелки будешь бить, я…
— Ну, прости, прости, только это не мясо, а издевательство. Дай, что ли, майонез, хоть салат пожую. С утра ничего во рту не было, голодный как волк. Посидишь тут взаперти, так и совсем спятишь. Может, сучку Эллу наверх пошлешь — пусть хоть мне постельку застелет…
— Знаешь, иногда от твоей наглости меня тошнит. Ты что, не соображаешь, сколько у меня головной боли из-за того, что ты мне ее всучил?
— Но я же не знал, что этот ненормальный тут объявится.
— Только он взял и объявился.
— А у меня мясо как мясо, — вставил Дэвид.
Опять раздался стук ножей и вилок, потом хлопнула пробка, забулькало вино, звякнули бокалы.
— Сколько еще Милтон будет возиться? Я черт знает сколько лет печатал без всяких проблем, а этот болван нас теперь за нос водит. Когда он появится? — спросил грубый голос.
— Когда все сделает. Если бы ты сам не прокололся, ничего бы вообще не случилось. Ты с этой девицей с катушек слетел, тогда-то все и началось. С тех пор у тебя прокол за проколом, а мы за тобой без конца подчищаем, так что не доводи меня. Не доводи! — угрожающе произнес Эммерик.
— Ладно, брось, ни для кого не секрет, почему вы меня терпите: оглянись-ка вокруг! И дело не только в этом доме — я тебе нужен. Так что ты меня не обижай, не обижай и цени.
— Я вон тебе фильмов новых принес, — сказал Дэвид.
— Очень кстати, а то здесь со скуки подохнуть можно.
— Они в холле на столике.
Послышался звук отодвигаемого стула, бульканье вина и удаляющиеся шаги.
— Замучишься с ним, — сказал Дэвид.
— Не говори, — ответил Эммерик.
— А пруд-то у тебя глубокий?
Раздался сдавленный смех, потом шаги — в комнату вернулась миссис Орсо:
— Хотите кофе? У меня есть сливовый пирог.
Еще один дежурный по прослушке поднял руку. Ленгтон увидел, что он переключился на другой приемник — от микрофона, установленного в холле.
— Привет, моя прелесть. Как наша школа? — заговорил грубый голос.
Раздалось хихиканье, детский смех, потом шаги.
— Роза, иди к себе в комнату, — распорядилась миссис Орсо.
Снова шаги, потом миссис Орсо вернулась в кухню:
— Я же говорила тебе, чтобы он не садился с нами за один стол, а уж тем более не поселялся здесь! Эту скотину на пушечный выстрел нельзя к ней подпускать!
Хотя прямо из их разговоров это не следовало, но теперь Ленгтон уже не сомневался, что «скотина» с грубым голосом — это Каморра.
Теперь они начали проверять всех работников компании Орсо. Брендон и Гарри подробно изучали сведения о каждом человеке, не только о тех, кто работал сейчас, но обо всех сотрудниках за последние два года. Списку фамилий в платежных ведомостях Орсо, казалось, не будет конца, и все они проходили как незарегистрированные.
