Через пару секунд Райм согласно кивнул:
— Хорошо. Договорились. — Он обратился к Бергеру. — Значит, в понедельник?
— Ладно. Я думаю, так будет справедливо. — Доктор с опаской посмотрел на Сакс, словно она могла в любую секунду передумать и снова заковать его в наручники. Он прошел к двери, и только тогда понял, что до сих пор вертит в руках позвонок. Он аккуратно — чуть ли не с почтением — положил его на стол рядом с кроватью Линкольна Райма, и только после этого покинул комнату.
***
— Они даже более счастливы, чем свиньи, отыскавшие прохладную грязную лужу в жаркий день, — фыркнула Сакс, устраиваясь на расшатанном плетеном стуле. Амелия имела в виду реакцию Селитто и Поллинга на ее сообщение о том, что Райм согласился еще целые сутки работать вместе с ними. — Особенно обрадовался Поллинг, — подчеркнула она. — Я думала, что этот коротышка просто задушит меня в своих объятиях. Только не говори ему, с кем я их тут сравнивала. Как ты себя чувствуешь? Ну, сейчас ты выглядишь гораздо лучше. — Она плеснула себе немного виски, отпила глоток и поставила стакан на стол, рядом с бокалом Райма.
— Неплохо.
Том менял простыни на кровати:
— Вы потели так, будто из вас фонтан хлестал.
— Но только от шеи и выше, — заметил Райм. — Я имею в виду пот.
— Неужели?
— Да, — подтвердил Линкольн. — Там, ниже, мой внутренний термостат испорчен навсегда. Так что мне не нужны никакие осевые дезодоранты.
— Какие? — не поняла Амелия.
— Для подмышек, — фыркнул Линкольн. — Мой первый помощник не любил это слово, — пояснил он. — Он всегда говорил: «Я сейчас подниму вас по осевой линии». Еще я помню такое его выражение: «Если сейчас вам захочется извергнуться, Линкольн, то не стесняйтесь». Он упорно называл себя «осуществляющим заботу». Понятия не имею, почему тогда я выбрал именно его. Мы все очень суеверны, Сакс. Мы считаем, что если назовем кого-то другим именем, то что-то изменится. Предпод. Правонарушитель. А тот парень был самой настоящей нянькой-сиделкой, весь по уши и в рвоте, и в моче. Не так ли, Том? Я думаю, что этой профессии нечего стесняться. Она благородна и не хуже других. Достаточно грязная, конечно, и тем не менее…
— А мне нравится убирать всяческую грязь. Наверное, поэтому я и работаю у вас.
— А кем ты себя сам считаешь, Том? Ты помощник или тоже «осуществляющий заботу»?
— Я святой.
— Он специалист по ехидным ответам. И здорово справляется с уколами. Он воскрешал меня из мертвых. И не раз.
Райму вдруг пришло в голову, что Амелия, возможно, видела его обнаженным. Он уставился на таблицу и ледяным голосом спросил:
— Скажи-ка, Сакс, может быть, ты тоже принимала участие в моем возвращении на этот свет? Ты, наверное, здесь играла роль Клары Бартон? — он волновался, ожидая ответа. Как же теперь он будет смотреть ей в глаза?
— Ни в коем случае, — сразу нашелся Том. — Я действовал в полном одиночестве. Я пожалел всю вашу компанию. Их нежные души не вынесли бы вида вашей отвислой задницы.
«Спасибо, Том», — подумал Линкольн и тут же рявкнул:
— А теперь уходи! Нам с Сакс нужно обсудить наше дело.
— Но вам необходимо поспать.
— Разумеется. Но сначала дело. Спокойной ночи.
Как только Том ушел, Сакс подлила себе виски и, опустив голову, с наслаждением вдохнула приятный аромат.
— Кто же тебе «накапал» на Бергера? — поинтересовался Райм. — Наверное, Пит?
— Кто?
— Доктор Тейлор, специалист по позвоночникам.
Амелия задумалась, стоит ли ей выдавать Тейлора и, наконец, призналась:
— Он очень волнуется за вас.
— Разумеется. И в этом вся проблема. Мне хочется, чтобы его забота не была такой навязчивой. Он знает про Бергера?
— Догадывается.
— Ну, скажи ему, — поморщился Райм, — что Уильям мой старинный приятель. Он… что такое?
Сакс медленно выдыхала воздух, как будто выпускала через сжатые губы сигаретный дым:
— Ты не только хочешь, чтобы я разрешила тебе убить себя, ты еще подталкиваешь меня на то, чтобы я лгала такому человеку! Он ведь тоже заботится о тебе и, наверное, сумел бы со временем отговорить тебя от этого.
— Никогда, — коротко ответил Райм.
— Тогда зачем я буду ему врать?
Линкольн рассмеялся:
— Ну, пусть доктор Тейлор побудет в неведении еще пару дней.
— Хорошо, — согласилась она. — Господи, какой же ты сложный человек!
— А почему ты мне ничего не рассказываешь? — вдруг спросил Райм, пристально вглядываясь в глаза Амелии.
— О чем?
— Об умерших. О тех, кого ты до сих пор не можешь позабыть.
— Таких много.
— Как, например?
— Читай газеты.
— Ну, давай, Сакс. Поделись со мной.
Она покачала головой, глядя в свой стакан, и легкая улыбка коснулась ее губ:
— Я думаю, не стоит.
Райм посчитал, что девушка еще не готова для серьезного разговора с человеком, которого знает всего один день. И это показалось ему смешным и парадоксальным. Она узнала о нем все, сидя здесь и возясь с катетерами и пеленками. Тем не менее, Амелия не торопилась раскрываться. Поэтому Райм был немало удивлен, когда она внезапно выпалила:
— Просто… просто… О Господи! — И Сакс внезапно расплакалась. Подняв руки, она случайно опрокинула стакан, и лучшее шотландское виски разлилось по паркету.
— Я не могу поверить, что все это тебе рассказываю, — призналась Амелия. Она скинула туфли и поудобнее устроилась на стуле с ногами, подтянув колени к подбородку. Девушка перестала плакать, хотя лицо ее все еще оставалось красным, в тон огненно-рыжим волосам.
— Продолжай, — подбодрил ее Райм.
— О том парне, с которым мы собирались вместе жить?
— Да, вы еще хотели тогда завести колли. Ты про него ничего не рассказывала. Он был твоим другом?
«А может быть, и любовником», — подумал Линкольн.
— Да. Именно «был».
— Я подумал, что ты так переживаешь из-за отца.
— Нет. Папа умер, это правда, но уже три года назад. От рака. Но он знал, что жить ему оставалось недолго. И мы были готовы ко всему, поэтому для нас его смерть не стала неожиданностью. Но Ник…
— Его убили? — сочувственно произнес Райм.
Но она не ответила.
— Ник Карелли. Один из нас. Коп. Полицейский. Он работал на улицах города.
Фамилия показалась Райму знакомой, но он ничего не сказал и приготовился слушать дальше.
— Какое-то время мы жили вместе и даже подумывали о том, чтобы пожениться. — Она замолчала, словно приводя в порядок свои мысли и готовясь высказать их все. Так подготавливаются стрелки́ в тире. — Он был секретным сотрудником, поэтому нам, в общем, приходилось скрывать свои отношения. Ему же нельзя было и словом обмолвиться на улице, что у него подружка служит в полиции. — Она прокашлялась. — Трудно все это объяснять. Мы с ним… В общем, это у нас тоже было. Ну, у меня это было не так уж и часто… Господи, если уж быть до конца откровенной, то до Ника вообще ничего не было. Мы очень привыкли друг к другу. Он знал, что я навсегда останусь полицейским и не поменяю профессию, но проблемы в этом не видел. И я тоже не считала, что его тайная работа как-то может мне помешать. В общем, нам было хорошо вместе. Это такое ощущение, когда ты полностью понимаешь другого человека и абсолютно ему доверяешь. Ты когда-нибудь испытывал такое чувство? Ну, с женой, например?
Райм слабо улыбнулся:
— Бывало. Да. Но только не с Блэйн, не с женой. — Больше он ничего не хотел добавить к своему признанию. — А как вы познакомились? — поинтересовался он.
— На общих лекциях в академии. Ну, когда какой-нибудь слушатель встает из зала и вкратце рассказывает о том, чем занимается их отделение. Ник тогда прочитал небольшую лекцию о тайной работе. Он увидел меня и сразу же назначил мне свидание. В тот день мы встретились в «Родмэнс Нек».
— На стрельбище?
Она кивнула и громко шмыгнула носом:
— После этого мы отправились в гости к его матери в Бруклин, ели спагетти и распили бутылочку «Кьянти». Она несколько раз ущипнула меня и сказала, что я очень худая и мне будет трудно выкармливать детей. Она тогда еще заставила меня съесть два огромных пирога с сыром. Затем мы пошли ко мне, и он остался ночевать. Ничего себе, первое свидание, да? С тех пор мы не расставались. Все должно было закончиться счастливо, Райм. Я чувствовала, что у нас все получится великолепно.
— Так что же все-таки случилось?
— Он оказался… — Она еще отхлебнула виски, чтобы окончательно расхрабриться и выложить все начистоту. — Он был предателем, вот и все, что случилось. Воровал, да еще как! Причем все время, пока мы были вместе.
— Неужели?
— Он был просто психом. Настоящим извращенцем, но я даже не догадывалась об этом. Он вкладывал деньги в разные банки и имел счета по всему городу. Ему удалось скопить около двухсот тысяч долларов.
