Стараюсь сохранить контроль над разумом. Попутно чувствую, как меня начинает трясти! Я знаю, что поблизости никого нет!.. Да, где-то здесь бродит посланник Неона, но он далеко — я в этом просто уверен!
Мне же нужна ясная голова! Потому что соваться в подобные места с сознанием, порабощённым приставучей паникой, — просто нельзя! Можно не найти обратного пути!.. Точнее просто погрязнуть в собственных страхах и потерять рассудок!
Нужно быть сильным!
К тому же, мы выполнили главное условие — нас двое.
…Мы выходим на небольшую поляну. Луч света тут же выхватывает из кисельной тьмы обшарпанную стену с пустыми глазницами окон… Всюду решётки! Они так никуда и не делись. Мне кажется, что я слышу детский плач…
Вот оно!
Началось!..
Стремительно оборачиваюсь к Светлане — плачет она. Как ребёнок, с присвистом на выдохе: шмыгает носом, растирает по щекам слёзы.
Я хочу её успокоить, но не знаю как. Меня и самого не помешало бы успокоить!
Я слышу сухие голоса руководителей горисполкома:
«…Итак, школа номер один: Полищук, Володина, Ананко… Школа номер два: Сидоренко (брат и сестра), Гуцулов, Геворкян… Школа номер три: Ткачёв, Истомина, Аросева… Школа номер четыре… Так… Герасименко, Сычёв, Шаврей (брат и сестра)… Школа номер пять…»
Я трясу головой, силясь избавиться от накатившего безумия!
Светлана вздрагивает.
— Что с тобой?
Я смотрю на неё как умалишённый. Всё же нахожу какие-то слова:
— Мне кажется, что я тут был и всё это слышал…
— Что именно? — Она встревожена.
— Номера школ, фамилии детей… Этот голос…
Светлана трясётся.
— Мне тоже так постоянно казалось…
— Но почему?
— Не знаю… — Она смотрит мне в глаза. — Скажи, а ты веришь в переселение душ?
— Что?
— Ну, что душа остаётся существовать и после смерти тела… Затем находит новое пристанище… и всё повторяется заново… — Светлана возбуждённо дышит. — Меняется только время, а точка пространства остаётся неизменной…
Я качаю головой.
— Но это парадокс.
— Знаю. Но как-то иначе, я это объяснить не могу. Я получила забвение в наказание за то, что совершила ранее… Возможно, Неон пытался заполучить меня ещё в момент своего первого пришествия… Оттого-то мне и кажется, будто я здесь уже была… Хотя в реальности, этого не было и в помине… Я была в совершенно ином месте, где случилось то же самое, что происходит сейчас здесь! — Она грустно вздыхает. — Такое ощущение, что я проклята.
— Не говори так! Если всё действительно обстоит подобным образом, тогда… — Я чувствую, как заходится сердце. — Тогда ты избранная…
— Хочешь сказать: великомученица, наделённая даром всякий раз порождать на свет Божий очередного мессию… или потенциального монстра?..
— А что если так?!
Светлана отворачивается.
— Не говори ерунды. И вообще, не воспринимай близко к сердцу всё то, о чём я только что говорила. Я просто не в себе…
Я киваю — ну что ж, не буду. Только не в себе вовсе не Светлана! Не в себе были все остальные!.. Которые восседали именно здесь на стульях, словно султаны на тронах, и так нагло вершил будущее Земли!
…Я медленно пробираюсь к приземистому двухэтажному зданию. Осторожно ступаю, будто неуверенный в себе вор. Я знаю, что тут всё против нас… Потому что мы посмели нарушить устоявшийся режим. Попытались сломить убогое мировоззрение, навязанное безликой массе заблудших слепцов!
Замираю у окна. Касаюсь пальцами ледяных решёток. Отчётливо вижу дрожащие по ту сторону тени… Тени детей! Такое ощущение, что они сбежались со всего города!.. С фасадов домов, из тьмы подъездов, с высоты пожарных лестниц, с пожухлых боков телефонных будок… Отовсюду и разом, словно повинуясь единому призыву! Такое ощущение, что они и впрямь услышали зов пионерского горна!.. Они примчались на выручку своим товарищам, запертым внизу!
Но они опоздали почти на тридцать лет…
Так же как опоздал когда-то Славик…
Так же как опоздал когда-то я…
Мы по разные временные промежутки… но по одну сторону баррикад.
…Освещаю внутреннее пространство. Сдвинутые к противоположной стене столы, разбросанные стулья, запылённые плакаты с коммунистическими лозунгами, портреты сытых вождей пролетариата… Вот оно всё! Продажное, лицемерное, бесчувственное — втоптано в грязь на задворках времён! Вынуждено предаваться вечному забвению, так как оказалось вне времени… Вне пространства… Вне жизни…
Это своеобразный музей, сохранивший в своих стенах элемент прошлого. Невежда в нём ничего для себя не откроет… Как и всякий равнодушный, неспособный прислушиваться к голосу собственного сердца! А вот знающий истину и способный пожертвовать всем — почерпнёт высшую мораль именно тут, лицезря останки сгинувшей культуры…
Помещение абсолютно пусто. Я слышу, как позади меня сопит Светлана. Она, вне сомнений, тоже что-то чувствует.
Обходим здание по периметру. Останавливаемся у разрушившегося крылечка. Заглядываем внутрь… Уже знакомая картина уныния: облезлые стены, почерневший потолок, напрочь отсутствующий пол — он просто сгнил, позволив вездесущему кустарнику забраться и внутри помещения…
Мы словно попали в страшную сказку, где всё перемешалось и перепуталось.
Мне кажется, что если вдруг внутри здания пойдёт снег — движение снежинок обозначится снизу — вверх… Да, это глупо, но каких-то иных ассоциаций я просто не нахожу. Потому что всё тут выглядит не так, как то привыкли видеть мы все…
Движемся по коридору с низким потолком. На полу отвалившаяся штукатурка… Обувь… Разорванный противогаз… Баллончики из-под краски… Кое-где виднеются проходы в соседние помещения. Они будто бойницы, приютившие в собственном чреве коварное зло. Некоторые сохранили полусгнившие двери. У одной из таких сидит разорванный мишка… Его плюшевое брюшко вздулось от постоянной сырости, а фиолетовые внутренности расползлись по полу, словно голодные черви…
Мне неприятно. Хорошо, что в данный момент весь этот ужас скован льдом.
Мишка смотрит одним глазом на далёкий выход. Он знает, что никогда отсюда не выберется…
Какое-то время бесцельно блуждаем по мрачным коридорам и тёмным комнатам. Затем начинаем присматриваться более тщательно… Однако ничего нет.
Светлана заметно нервничает.
Я и сам на пределе. Хочется просто остановиться и громко позвать Волкова по фамилии!.. Но я понимаю, что это ничего не даст.
Занятый мыслями, бреду к тёмному закутку в конце коридора — что-то вроде сторожки или амбара для ненужных вещей… Внутри пусто. Хотя нет! Присматриваюсь… Вижу разломанную искусственную ёлочку… Отчего-то вместо неё мне представляется чумазая девочка в отрепьях… У неё знакомое лицо. Но я, как ни стараюсь, не могу её узнать!.. Она словно впитала в себя образы всех Свет, что я знал…
Знаю.
Сколько они уже тут?
Подхожу ближе. Слышу, как хрустят под ногами прогнившие доски. Невольно замираю, однако звук не прекращается… Он лишь нарастает! Опасливо пячусь к выходу. Не успеваю! Проваливаюсь! Буквально по пояс!.. Чувствую под ногами наклонную поверхность. Скольжу по ней вниз!.. Попутно вскрикиваю, силясь приковать к себе внимание отставшей Светланы.
Девочка стремительно растворяется…
Светлана появляется, словно из ниоткуда! Мгновенно оценивает ситуацию. Здоровой рукой хватает меня за ворот комбинезона. Пытается удержать… Однако я уже окончательно потерял равновесие! Чувствую, как ноги соскальзывают всё ниже! Упираюсь животом в вонючие доски. По инерции проседаю слегка назад… Опрокидываюсь на спину и несусь куда-то вниз, уволакивая за собой визжащую Светлану!..
«Американские гонки» заканчиваются так же внезапно, что и начались!.. Я чувствую невесомость. Тут же на всём ходу натыкаюсь на что-то твёрдое! Мгновенно сводит дыхание, а на глаза наворачиваются тяжёлые слёзы!.. Силюсь выдохнуть для того, чтобы вдохнуть заново. Как только это более-менее получается, из-за спины возникает нога Светланы… Я получаю болезненный удар коленом в ухо, после чего какое-то время просто растерян…
Когда прихожу в себя, Светлана сидит напротив, потирает ушибленное колено и виновато улыбается.
Я изучаю собственные повреждения: рука снова ноет, в ухе гудит, а к груди лучше вообще не прикасаться…
Смотрю на Светлану.
— Ты как? В норме?
Она кивает. Протягивает мне оброненный фотоаппарат.
— Ты извини… Я как баул на тебя налетела. Ума не хватило ноги поджать… — Она виновато отводит глаза.
Я спешу её успокоить:
— Скажешь тоже… Я и сам хорош! Попёрся невесть куда… Вот.
Попутно оглядываюсь. Мы в туннеле. Один конец полого поднимается наверх — оттуда мы только что скатились. Другой — исчезает в темноте за перевёрнутой вагонеткой — это именно она так внезапно возникла на моём пути! Внезапно… Да она тут уже двадцать семь лет! Валяется и никого не трогает.
