— Да нет, все в порядке, — сказала Джулия и заковыляла за Леннартом к дому.
Дом выглядел очень крепким и надежным. Казалось, ему совершенно наплевать на зимние балтийские штормы, как будто бы он решил для себя, что будет стоять здесь всегда. Леннарт открыл замок на кухонной двери и придержал ее, чтобы Джулии было проще войти.
— Ты еще не проголодалась? — спросил он.
— Нет, с этим можно подождать, — ответила Джулия и вошла в маленькую прихожую перед кухней.
Леннарт не был педантом. Скорее аккуратистом. У него во всем доме было больше порядка, чем в маленькой квартирке Джулии в Гётеборге. Стопка «Эландс-постен» тщательно сложена в деревянной газетнице на стене, и только несколько экземпляров газеты «Шведская полиция» говорили о профессии Леннарта. В прихожей еще стояло несколько спиннингов, на подоконниках — горшки с растениями, над плитой в кухне висела полка с кулинарными книгами.
Джулия нигде не заметила банок из-под пива или бутылок. Это ее тоже порадовало.
Леннарт зажег лампы в окнах большой комнаты рядом с кухней.
— Если хочешь, спустимся на берег, — крикнул он ей оттуда, — пока еще не стемнело. Не возражаешь, если мы зонтик захватим?
— С удовольствием! А если ты не возражаешь, то я прихвачу с собой костыли.
Леннарт рассмеялся.
— Мы осторожненько. Если выйти на мыс, оттуда в ясную погоду видно Бёда, — сказал он и добавил: — Ты знаешь большой пляж, там еще бутик рядом?
Джулия улыбнулась:
— Ну да, где Бёда, я знаю.
— Ну конечно. — Леннарт заглянул в кухню. — Я все время забываю, что ты отсюда. Ну что, пошли?
Джулия кивнула и бросила взгляд на часы: четверть шестого.
— А можно я сначала позвоню? — спросила она.
— Разумеется.
— Только скажу Астрид, где я, — объяснила Джулия.
— Телефон рядом с раковиной, — сообщил Леннарт.
Астрид всегда подходила к телефону, когда была дома. Джулия теперь это знала. Она быстро набрала номер и слушала гудки в трубке. На пятом сигнале Астрид ответила. Где-то поблизости от нее вовсю заливался Вилли.
— Джулия, — сказала Астрид, когда поняла, кто звонит, — я находилась за домом, листья сгребала. Ты сейчас где?
— Я в Марнессе, точнее, недалеко от Марнесса, дома у Леннарта Хенрикссона, мы тут…
— А Йерлоф с тобой?
— Нет, — ответила Джулия, — он у себя в приюте.
— Да нет его там, — отрезала Астрид. — Тамошняя начальница Буэль мне недавно позвонила и спрашивала, куда он подевался. Утром Йерлоф куда-то поехал с Йоном Хагманом и пока не вернулся. Но если ты считаешь, что все в порядке, то тогда и мне не о чем беспокоиться.
— А что беспокоиться, он же вместе с Йоном? — удивилась Джулия.
— Нет, — огорошила ее Астрид. — Йон как раз Буэль и позвонил. Он посадил Йерлофа на автобус, и тот обещал ему перезвонить, когда приедет в Марнес.
Джулия задумалась. Йерлоф имел полное право делать то, что хочет, и наверняка ничего страшного с ним не случилось, но…
— Я тогда лучше позвоню в Марнесс, — пробормотала она. Хотя на самом деле ей хотелось сейчас только одного — пойти на берег с Леннартом.
— Позвони обязательно, — согласившись, сказала Астрид и попрощалась.
Джулия положила трубку.
— Все хорошо? — спросил Леннарт. Он стоял в дверях и уже надел куртку. — Ну что, пошли на пляж, а потом кофе попьем.
Джулия кивнула, но у нее на лбу появилась озабоченная морщинка. Она вышла вслед за Леннартом в прихожую и взяла пальто.
Небо уже потемнело. Почти наступил вечер, и заметно похолодало. Ветер посвистывал в соснах вокруг дома как-то очень одиноко и тоскливо.
«Никто из погибших не опознан», — почему-то вспомнила Джулия. Откуда это? Ах да, она прочитала заголовок в Боргхольме про автомобильную аварию, и почему-то эта фраза закрутилась у нее в голове: «Никто из погибших не опознан», «Никто из погибших не…».
Она повернулась.
— Леннарт, — начала Джулия, — я понимаю, что, наверное, страшная зануда и зря беспокоюсь по пустякам… но давай лучше пойдем на берег попозже вечером, а сейчас съездим в Марнесский приют: мне надо посмотреть, вернулся ли Йерлоф.
Эланд, сентябрь 1972 года— Клад? Да не трогал я никакой чертов клад, — произнес тот, кто назвался Мартином.
— Ты захапал шкатулку, — сказал Нильс и снова шагнул вперед, — когда я стоял спиной.
— Какую шкатулку? — удивился Мартин и опять достал сигареты.
— Давайте-ка успокоимся, мы же одно дело делаем, — вмешался Гуннар.
Он стоял слишком близко, за самой спиной Нильса. Нильсу это не нравилось. Он бросил взгляд назад, потом опять посмотрел на Мартина.
— Ты врешь, — произнес он и сделал еще один шаг.
— Кто? Я? Да я же тебя домой привез! — раздраженно воскликнул Мартин. — Мы с Гуннаром все организовали, привезли тебя обратно на моем корабле. Лучше бы я тебя там оставил!
— Я не знаю, кто ты такой, — буркнул Нильс и подумал: «Мой клад, мой Стэнвик».
— Да ну?! — Мартин опять закурил. — Ну и что? Да мне плевать, кого ты знаешь, а кого нет.
— Положи лопату, Нильс, — приказал Гуннар.
Он по-прежнему находился за спиной Нильса и по-прежнему слишком близко.
Мартин тоже был совсем рядом. Внезапно он поднял лопату, и Нильс понял, что Мартин хочет ударить его черенком. Но Мартин опоздал — Нильс тоже успел схватить лопату и успел замахнуться. Двумя руками он сжимал черенок, так же крепко, как весло, которым он тридцать лет назад отделал Ласс-Яна. Медлить было нельзя, Нильс не колебался ни секунды. Ему слишком долго пришлось ждать.
— Клад мой, — крикнул он, и лицо человека, стоявшего перед, начало расплываться.
Мартин попытался уклониться, но не успел: лезвие лопаты опустилось на его левое плечо, а потом на шею, где-то рядом с ухом. Мартин отшатнулся, Нильс размахнулся еще раз, ударил и попал Мартину на этот раз по лбу, но не так сильно.
— Нет!
Мартин закачался, крутанулся на месте и упал прямо на жертвенный камень.
Нильс опять поднял лопату. На этот раз он целился прямо в лицо.
— Перестань! — заорал Гуннар.
Внизу, у ног Нильса, завозился Мартин. Он приподнял руки, кровь залила его лицо. Он ждал последнего, смертельного удара.
Но Нильс не смог.
— Прекрати, Нильс!
Чья-то рука перехватила черенок. Это Гуннар. Его хватка оказалась крепкой, и у Нильса не получалось вырвать у него лопату.
— Хватит, Нильс! — крикнул Гуннар. — Этого нам только не хватало. Как ты там, Мартин?
— Вашу мать, — прошептал Мартин срывающимся голосом, все еще закрываясь руками. — Сделай это, Гуннар. Чего ты ждешь?.. Сделай это.
— Еще рано, — ответил Гуннар.
— Я лучше пойду, — сказал Нильс.
Он сделал шаг назад.
— Черт бы тебя побрал… Сделай это, — повторил Мартин. — Он совсем ненормальный, он псих…
Мартин медленно поднялся. Из носа и раны на лбу хлестала кровь.
— Кто-то украл клад… вы или, может, кто-то еще, — проговорил Нильс и пристально посмотрел на Гуннара. — Так что наш договор больше не действует, все закончилось. — Он вздохнул. — Я иду домой, домой в Стэнвик.
— О'кей…
Гуннар тоже вздохнул и отвел взгляд.
— Значит, говоришь, договора больше нет… Ну что ж, удачно, что мы все здесь собрались.
— Я ухожу, — повторил Нильс.
— Нет.
— Не нет, а да, я ухожу.
— Никуда ты отсюда не уйдешь, — сказал Гуннар и шагнул вперед. — Кто тебе сказал, что ты уйдешь отсюда? Ты разве не понял, ты останешься здесь.
— Нет, я ухожу, — в который раз повторил Нильс, — это еще не конец.
— Кто тебе сказал? Ты же ведь уже умер.
Гуннар медленно поднял тяжелую кирку и огляделся: вокруг туман. Но он все же хотел быть уверенным, что их никто не видит.
— Ты не можешь пойти домой, Нильс, — наполнил Гуннар, — потому что ты умер. Тебя похоронили на Марнесском кладбище.
Йерлоф умирал и, наверное, поэтому видел мертвецов. Видел и слышал. Шаги воина, убитого в какой-то давно забытой битве бронзового века; внизу, у воды, бренчали его доспехи. Йерлоф прикрыл глаза. Он не смотрел, как у воды пляшет привидение, но все равно слышал.
Когда он открыл глаза, то увидел своего друга Эрнста Адольфссона. Залитый кровью, он ходил по лугу и искал в траве камни.
Йерлоф взглянул на море. Там из сумерек показалась сама смерть, она плыла против ветра на старом деревянном корабле под черными парусами.
Хуже всего было увидеть Эллу. Жена Йерлофа сидела в ночной рубашке рядом с яблоней, смотрела на него и уговаривала перестать бороться. И Йерлоф поддался. Он готов был сдаться. Он на самом деле захотел пойти вслед за ней на черный корабль, уснуть и больше не чувствовать ни дождя, ни холода. Выкинуть все из головы, перестать беспокоиться, просто представить себе, что лежит в кровати в своей комнате в Марнесском приюте. Йерлоф не понимал, почему он должен держаться. Смерть почему-то медлила. Наверное, он не мог успокоиться.
