Глубокий вдох.
Ладно, пора. Нужно действовать быстро, пока кто-нибудь еще сюда не зашел. Амелия Сакс отослала всех остальных полицейских в коридор, но кто-то из них мог в любую минуту вернуться.
Бейкер вынул пистолет Часовщика и тихо отвел затвор, чтобы убедиться в наличии патрона. Держа пистолет за спиной, сделал несколько шагов по направлению к ним. Он смотрел на Амелию, двигавшуюся по месту преступления подобно танцовщице. Точно, плавно, без лишних движений, с предельной сосредоточенностью. За ней было приятно наблюдать.
Бейкер не без труда заставил себя вернуться к суровой реальности.
Кого же из них первым? — подумал он.
Пуласки находился на расстоянии десяти футов от него, Амелия — в двадцати. Оба стояли спиной.
Логически рассуждая, Пуласки должен быть первым, так как он ближе. Но Бейкер знал от Линкольна Райма о том, какой великолепный стрелок Амелия. Она способна в течение нескольких секунд отреагировать на чужой выстрел и ответить собственным. А парнишке скорее всего никогда по-настоящему не приходилось еще пользоваться оружием. Он может схватиться за пистолет сразу, как услышит выстрел Бейкера, но не успеет вытащить оружие, так как будет уже мертв.
Несколько глубоких вдохов.
Амелия Сакс невольно помогала ему в его намерении. Она, всего несколько минут назад сидевшая на корточках, теперь поднялась и выпрямилась во весь рост. Ее спина представляла собой превосходную мишень. Бейкер поднял пистолет, направил его в верхнюю часть позвоночника Амелии и нажал на спуск.
17.58
До большинства в это мгновение донесся бы лишь металлический щелчок, растворившийся в десятке других звуков офисного здания в большом городе.
Амелия же четко услышала, как боек автоматического оружия, приведенный в движение пружиной, ударился о капсюль бракованного патрона — другими словами, произошла осечка. Она сотни раз слышала подобный звук и из своего собственного пистолета, и из пистолетов товарищей.
За щелчком последовало то, что следовало всегда: стрелявший отвел затвор, чтобы выбросить бракованный патрон и дослать новый. Во многих случаях — таких, как этот, — замена проводилась с особой поспешностью. Стрелявшему было необходимо за одно мгновение передернуть затвор. Для него данная процедура была вопросом жизни и смерти.
Все перечисленное пронеслось в голове Амелии за долю секунды. Амелия выронила клейкий валик, с помощью которого собирала вещественные доказательства. Ее правая рука опустилась к бедру — она всегда точно знала, где находится кобура, — мгновение спустя она развернулась туда, откуда до нее донесся звук неудачного выстрела, и заняла боевую позицию, сжимая в руке «глок».
Периферийным зрением справа от себя она увидела Рона Пуласки, стоящего за стеклянной перегородкой и удивленно и с тревогой глядящего на ее оружие, не понимая, что Амелия собирается делать.
На расстоянии двадцати футов от нее с расширившимися от ужаса глазами стоял Деннис Бейкер. В руке он держал крошечный пистолет 32-го калибра. Она обратила внимание, что это был «МК-П», тот тип оружия, которым, по мнению Райма, должен был пользоваться Часовщик.
Бейкер заморгал. Мгновение он не мог говорить.
— Я что-то услышал, — затем быстро произнес он. — Я подумал, он вернулся… Часовщик…
— Ты спустил курок.
— Нет, я просто дослал патрон.
Амелия бросила взгляд на пол, где лежал бракованный патрон. Единственная причина, по которой он мог там находиться, заключалась в том, что Бейкер пытался стрелять, а затем выбросил бракованный патрон.
Взяв пистолет в левую руку, Бейкер опустил правую.
— Мы должны быть очень осторожны. Я думаю, он вернулся.
«Глок» Амелии смотрел прямо в грудь Бейкеру.
— Не делай этого, Деннис, — проговорила она, кивнув на его бедро, где находился служебный пистолет, к которому двигалась рука Бейкера. — Я буду стрелять. Я исхожу из того, что у тебя под формой бронежилет. Первая пуля попадет тебе в грудь, вторая и третья пойдут выше. Тебе несладко придется.
— Я… Ты не понимаешь. — Глаза его расширились. В них застыл панический ужас. — Ты должна мне верить.
Кажется, он произнес одну из тех фраз, которая, по словам Кэтрин Дэнс, является свидетельством лжи.
— Что происходит? — спросил Пуласки.
— Оставайся на месте, Рон, — скомандовала Амелия. — Не обращай внимания на то, что он говорит. Достань оружие.
— Пуласки! — крикнул Бейкер. — Она свихнулась. С ней явно что-то не то.
Краем глаза Амелия заметила, что Рон вытащил пистолет и нацелил его на Бейкера.
— Деннис, положи пистолет, который держишь в руке, на стол. Потом левой рукой возьми свое служебное оружие за рукоятку, только большим и указательным пальцами. Положи его тоже на стол, а затем отойди на пять шагов. Ляг на пол лицом вниз. Так. Тебе понятно?
— Ты ничего не понимаешь.
— Я не хочу ничего понимать, — ответила она спокойно, — я хочу, чтобы ты выполнил то, что я тебе говорю.
— Но…
— И я хочу, чтобы ты сделал это немедленно.
— Ты с ума сошла! — быстро заговорил Бейкер. — Затаила на меня злобу с тех самых пор, как я стал следить за тобой из-за твоих шашней с тем парнем. Ты пытаешься меня дискредитировать… Пуласки, она же собирается убить меня. У нее с головой не в порядке. Она и тебя может прикончить.
— Вы были поставлены в известность о требованиях детектива Сакс, — отозвался Пуласки, перейдя на свой неуклюжий официальный жаргон. — Если потребуется, я разоружу вас. Ваше решение, сэр?
Прошло несколько секунд, тянувшихся дольше часов. Никто не сдвинулся с места.
— Черт! — произнес Бейкер, положил пистолеты, куда ему было приказано, и лег на пол. — Но знайте, вы оба в страшном дерьме.
— Надень на него наручники, — произнесла Амелия, обращаясь к Пуласки. Она держала Бейкера на прицеле, пока растерянный помощник заводил руки лейтенанта за спину и надевал на них наручники.
— Обыщи его.
Сакс вынула свою «Моторолу».
— Детектив пять-восемь-восемь-пять вызывает Хауманна.
— Говорите.
— У нас здесь кое-что неожиданное. Мне нужно, чтобы одного человека в наручниках отвели вниз.
— Кто это? — спросил Хауманн. — Преступник?
— Хороший вопрос, — ответила Амелия, засовывая пистолет в кобуру.
* * *
Вслед за описанным новым поворотом в деле перед офисным зданием, в котором детектив Деннис Бейкер только что пытался убить Амелию Сакс и Рона Пуласки, появился еще один человек.
Пользуясь сенсорной панелью, Линкольн Райм управлял красным инвалидным креслом модели «Сторм эрроу», которое везло его по тротуару по направлению ко входу в здание. Бейкер сидел на заднем сиденье полицейской машины в наручниках. Он был смертельно бледен. Тупо смотрел прямо перед собой.
Поначалу он заявлял, что Сакс не может ему простить ситуации с Ником Карелли. После чего Райм решил проверить его утверждения у высшего начальства. Он спросил у одного крупного чиновника полицейского ведомства о том, кто направил электронное письмо по поводу связи Амелии с Ником. И выяснилось, что сам Бейкер и завел разговоры о возможных последствиях отношений Амелии с запятнавшим себя полицейским. Никто из высшего начальства никакого электронного письма не посылал. Бейкер написал его сам. Он сам все придумал на тот случай, если Амелия поймает его на слежке.
Воспользовавшись сенсорной панелью, Райм подъехал ближе к зданию, где Селлитто и Хауманн организовали свой командный пост. Он остановился, и Селлитто объяснил ему, что случилось наверху. И добавил:
— Я не понимаю. Просто ничего не понимаю.
Он потирал руки, время от времени поглядывая на безоблачное голубое небо, словно впервые осознав, что они переживают один из самых холодных декабрей за всю историю метеорологических наблюдений. Когда Селлитто занимался расследованием, он, как правило, не замечал ни холода, ни жары.
— Вы что-нибудь у него нашли? — спросил Райм.
— Только пистолет тридцать второго калибра и латексные перчатки, — ответил Пуласки. — Ну и личные вещи.
Мгновение спустя к ним присоединилась Амелия Сакс с коробкой, в которой находилась дюжина пластиковых пакетов с вещественными доказательствами. Она обыскивала машину Бейкера.
— Дело становится интереснее с каждой минутой, Райм. Посмотри вот это. — И она продемонстрировала Райму и Селлитто один за другим все пакеты. В них был кокаин, пятьдесят тысяч наличными, старая одежда, чеки из баров и клубов на Манхэттене, включая и «Сент-Джеймс». Она подняла один из мешочков, который на первый взгляд был пуст. Однако, присмотревшись, можно было разглядеть очень тонкие волокна.
— Обивка? — спросил Райм.
— Да, коричневая.
