Ноги продолжали увязать в рыхлом фирне, в глазах темнело, голова, казалось, расколется от боли, но Зимгаевский наконец добрался до края скальной гряды и зацепился за относительно неподвижный обломок камня.
Обломок казался неподвижным, потому что вся гора вибрировала от гигантского оползня, сотрясавшего её тело.
В тридцати метрах внизу он увидел на камнях Максима. Знаками Алекс показал ему, чтобы тот поднимался наверх.
– Что за чертовщина, Зим? – Макс потерял шапку, куртку, но винтовка была при нём. Он хрипел и плевался. – Проклятый китаёза хотел нас прикончить!
– Я так не думаю, Макс. Если бы на его месте был ты или любой другой ублюдок из вашей Службы, я бы не сомневался в этом ни на секунду. А здесь – это только наглядный пример, к чему приводят принципы удалённого управления полем боя. Он вполне логично приказал «обработать» ракетами позиции сверху и снизу, при этом в горячке забыл про возможный оползень. Рюкзак-то потерял?
– Ну да. Ты тоже?
– Да уж. Не до грибов, Петька…
– Ты это чего? Головой приложился?
– Да нет. Старый идиотский анекдот нашей с тобой юности. Забегает Петька в штаб с криком: «Василий Иванович, в лесу белые!» А тот, страдаючи от похмелья: «Не до грибов, Петька…».
– Да уж, и в самом деле… А где наши приятели? Может, позвать?
– Не вздумай. Как бы другим приятелям не нарисоваться… Телефон-то не потерял?
– Телефон с собой, – Спадолин вытащил руку из-за пазухи. – Какие нынче шпионы без телефона? Известное дело – никакие.
– Что Чен говорит об эвакуации?
– Предлагает спуститься вниз, на ледник. Здесь вертолёт не сядет.
– У меня подозрение, что он сюда и не поднимется.
Разговаривая, они вышли на чёрную, полностью свободную от снега спину отрога.
– Не хило его тряхнуло, – заметил Зим. – Весь снег сполз вниз, к подножью.
Он деловито выковыривал снежную массу из окуляров и объективов бинокля.
– А ты свои окуляры потерял, стало быть?
– Да. – Макс охлопал со всех сторон куртку. – Похоже на то.
– Это ты зря, – заметил Зим с чувством глубокого удовлетворения. – В горах человек без бинокля не полчеловека, а, наверное, его треть. У меня этот Swarovski – памятный. Бельгийский охотник подарил после того, как трёхметрового медведя грохнул. Под моим чутким руководством, так сказать. Уже лет десять держится. Я и из России тогда вместе с ним уходил.
– Да… Гляжу я – прижился ты там, вдалеке от родины…
– Да я бы и на родине прижился. Если бы в ней меньше идиотов водилось. Но чего-то их количество не уменьшается. Скорее наоборот. – Зим поднял бинокль к глазам. – Вот сука!
– Что такое?
– Да этот… Пленник твой, типа… Он вниз побежал. И нашего шамана с собой прихватил…
Действительно, далеко внизу, на фоне лавинного конуса, среди гигантских снежных комьев мелькали две человеческие фигурки.
Зим торопливо вывернул карманы.
– Ага. Фонарик, спички, много мелкого НЗ. Шнур в капюшоне, метров тридцать. Два запасных магазина к винтовке – то есть патронов штук тридцать. Нет, двадцать семь. Я всё-таки стрелял три раза. А ты – хоть разок?
– Да нет, не пришлось.
– Тогда тридцать и у тебя. Ты хоть ствол от снега прочисть, а то разорвёт – башку снесёт затвором.
– Тогда двинули. Помни, главное оружие у нас – как в «Матрице» – телефонный аппарат! Береги его как зеницу ока!
Они вместе покатились вниз по склону.
Измаил Башири, он же Джон Кэткарт Смит, карабкался по снегу рука об руку с Хорхоем. Его симпатичное круглое лицо было изломано гримасой бессильного гнева. Время от времени он из-за пазухи доставал складной нож-балисонг, не обнаруженный Максом при поспешном обыске, и тыкал им Хорхоя в шею.
– Прекратите, Смит, – с раздражением произнёс Хорхой. – Я не собираюсь помогать вашим преследователям. Более того, я даже готов помочь вам скрыться, если это будет в моих силах, разумеется. Меня интересует только одно – где Камень?
– Вот-вот, – Измаила Башири трясло то ли от холода, то ли от ярости, то ли от страха. «Напуган и разозлён, – вспомнил Хорхой. – Опаснейшее сочетание». – Камень! – говорил Башири. – Шейх Калеб утверждал, что его нельзя касаться! Но какой у меня остаётся выход? Если у меня нет силы, позволяющей овладеть энергией Камня, у меня не останется ничего в этой жизни! А вы собираетесь выдать меня китайцам! Вперёд! – он снова больно уколол Хорхоя в шею. – Вы что, считаете, что у меня не хватит силы воли убить вас? Что вы знаете тогда об Измаиле Башири? Мне уже приходилось убивать – вот этим самым ножом. Восемь месяцев назад! Тогда я тоже повстречал человека, который не верил в моё предназначение! Его кровь скрепила мой союз с воинами Аллаха! Они поняли, что я – человек, за которым они могут пойти в своей борьбе!
«А ещё – потому, что им приказал это сделать шейх Калеб», – подумал Хорхой. И вздрогнул. Они стояли прямо перед чёрной, каменной, сложенной из базальта стеной. Внутренний двор был завален свежессыпавшимся снегом. Однако возле самой стены в ступообразном сооружении, бывшим центральным элементом Юнгдрунг Олдринг, Крепости Свастики, чернота была гораздо темнее, чем на всей остальной её поверхности. И она мерцала – тем самым искристым сиянием, которое начинали испускать Небесные Ворота при приближении к ним человека.
– Теперь – сюда! – Измаил Башири махнул балисонгом. – Здесь вход! И если Аллах пошлёт мне силы, то судьба всего мусульманского мира сосредоточится в моих руках!
Тьма внутри Ступы Юнгдрунг совершенно не была тьмой в том виде, в каком её себе представляли Зим и Спадолин. Воздух был наполнен синеватым сиянием, которое исходило откуда-то снизу. А вела туда спиральная широкая лестница всё из того же базальта. И на этой лестнице чётко виднелись рубчатые следы двух пар горных ботинок.
Зим приостановился.
– Чёртова штуковина! Ты заметил, что мы сейчас буквально прошли сквозь камень? Похоже, она ведёт в саму преисподнюю.
– Щаз-з-з, – проговорил стоявший за спиной Спадолин. – Если верить нашему другу Хорхою, это сооружение является повторным отражением Юнгдрунг Гутсенг – мифической Горы Свастики, хранящей внутри себя сияющий камень, являющийся Центром Мира. Первым отражением Юнгдрунг Гутсенг является гора Кайлаш в Тибете. Но изобилие людей вокруг её подножия и постоянно увеличивающееся население вынудили Хранителей создать другое отражение Юндрунг Гутсенг – далеко на севере, в высокогорье Тянь-Шаня. Это пирамида, обращённая внутрь, а спиральная лестница – девятеричная спираль, ведущая к местоположению одной из главных единых святынь человечества – Камню Чинтамани.
– И откуда ты столько всякой фигни знаешь? – хмыкнул Зим и шагнул на ступени лестницы.
Спадолин многое мог рассказать ему по этому поводу: как скромный доцент университета Патриса Лумумбы Александр Никонов, известный в обществе изучения наследия Рериха как Прамачьядех Вайрочан, обнаружил в письмах Святослава Рериха указания на месторасположение камня в горах китайского Тянь-Шаня; как место это сохранялось адептами учения агни-йоги; и как шейх Калеб, один из богатейших арабов мира, предложил своё участие в сохранении этого сокровища в обмен на значительную экономическую помощь Движению.
Участие в сохранении Камня вылилось в создание базы исламских боевиков в самой нестабильной провинции Китая и в попытку организации движения за отделение от Китая провинции Синьцзян. А также в планы создания единого государства Великий Туран, в который входили бы вновь образовавшиеся мусульманские государства Центральной Азии. С помощью Камня Чинтамани Измаил Башири намеревался создать в Синьцзяне религиозный центр – второй мировой центр ислама, не уступающий по святости Мекке.
Всё это Макс Спадолин мог рассказать Зиму. Но не рассказал, потому что сумерки в одном из проходов внутрь Ступы Юнгдрунг качнулись и в проёме показалась фигура высокого худого человека с автоматической винтовкой наперевес. Ствол, висевший на груди Спадолина мгновенно уставился в грудь этому встречному. Однако генерал Омар не шевелился.
– Вы говорите по-английски? – спросил генерал своего вооружённого визави.
– Да. Говорю, – ответил Макс.
– Мексиканская ничья?
– Это можно проверить всего одним способом – немедленно начав стрелять. Где ваши люди?
– У меня здесь нет людей. Они все погибли в лавине. Где Измаил Башири?
– Судя по всему, он внизу, – произнёс Макс.
Зим с поднятым к плечу карабином стоял на ступенях лестницы Юнгдрунг, прислушиваясь к их разговору.
– Не такая уж это ничья, – громко произнёс он. – Мне шлёпнуть его, Макс?
– Если вы не открыли огонь сначала, то зачем вам делать это сейчас? – снова произнёс Омар. – Сейчас мы все заинтересованы в одном – Измаил Башири… Вы можете его остановить? Вы должны поторопиться, если не хотите опоздать.
– Зачем поторопиться и куда опоздать?
