Пит хватает левую руку Беллами. За спиной у него кричит Тина. Ходжес дважды бьет кулаком в лицо Беллами — тяжелые, поршневые удары. Это добивает его: лицо Морриса становится вялым, ноги подкашиваются. Тина продолжает вопить, в подвале становится светлее.
— Крыша, Пити! Крыша занимается!
Моррис стоит на коленях, голова свесилась, с подбородка, губ и сломанного носа обильно течет кровь. Ходжес берет его правое запястье и прокручивает. Раздается треск, запястье ломается, и маленький автоматический пистолет летит на пол. Ходжес успевает подумать, что все кончено, прежде чем мерзавец мощным движением снизу вверх бьет Ходжеса здоровой рукой прямо по ядрам и наполняет его живот редкой болью. Моррис мечется между его расставленных ног, пока Ходжес задыхается и хватается за пульсирующую промежность.
— Пити, Пити, потолок!
Пит думает, Беллами бросится за пистолетом, но тот о нем совсем забыл. Его цель — записные книжки. Сейчас они уже превратились в настоящий костер: палитурки закручиваются, коричневые страницы выстреливают искрами, которые подожгли несколько лоскутков свисающих клочков. Пламя начинает подниматься по ним, оставляя огненные серпантины. Один из них падает на голову Тины, и к запаху горящей бумаги и пакли добавляется запах жженых волос. Вскрикнув от боли, она мотает головой и сбрасывает с себя горящие клочки.
Пит бросается к ней, по дороге отфутболив маленький автоматический пистолет вглубь подвала. Он прибивает огоньки на ее тлеющих волосах, после чего начинает бороться с узлами. — Нет — Отчаянно воет Моррис, но не Питу. Он падает на колени перед записными книжками, как религиозный фанатик перед горящим алтарем. Он тычет в огонь руки, пытаясь разбрасывать кучу. От этого вверх поднимается новый столб искр. — Нет, нет, нет, нет!
Ходжес хочет подбежать к Питеру и его сестре, но у него получается только неуклюжая пьяная походка. Боль с промежности растекается по ногам, расслабляя мышцы, над укреплением которых он так упорно работал. Однако он берется за один из узлов на оранжевом электрическом проводе. Он снова жалеет, что не захватил нож, но перерезать этот провод было бы не так просто. Дрянь толстая.
Вокруг них осыпается огненный дождь из клочков. Ходжес отражает от рук девочки, опасаясь, чтобы ее тонкая блузка не вспыхнула. Узел поддается, наконец поддается, но девочка мечется …
— Прекрати, Тина, — говорит Пит. По лицу его стекает пот. В подвале становится жарко. Там узлы, ты их снова затягиваешь. НЕ дергайся.
Вопли Морриса превращаются в вой, как от невыносимой боли. У Ходжеса нет времени смотреть на него. Петля, за которую он тянет, неожиданно ослабевает. Он оттягивает Тину от печи, руки ее все еще связаны за спиной.
Выйти по лестнице не удастся: нижние ступени горят, верхние уже занимаются. Столы, стулья, коробки со старыми бумагами — все охвачено огнем. Моррис Беллами тоже охвачен огнем. И спортивная куртка и рубашка под ней горят. Но он продолжает копаться в костре, надеясь достать несгоревшие записные книжки, которые еще остались в глубине. Пальцы его чернеют. Хотя боль должна быть адской, он не останавливается. Ходжес успевает вспомнить детскую сказку, в которой волк лезет сквозь дымоход и падает в котел с кипятком. Его дочь, Элисон, не хотела ее слушать, говорила, что она слишком стра …
— Билл! Билл! Сюда
Ходжес видит Джерома в одном из окон подвала. Ходжес вспоминает свои слова: «Все свои мысли оставляйте при себе», — и радуется, что они этого не выполняют. Джером лежит на животе, просунув руки в окно.
— Поднимайте! Поднимайте ее! Скорее, пока вы все там не поджарились.
Пит, почти без помощи Ходжеса, несет Тину через подвал к окну сквозь искры и горящее рванье. Один кусок падает ему на спину, и Ходжес смахивает его рукой. Пит поднимает сестру. Джером подхватывает ее под мышки и вытягивает наружу, конец компьютерного шнура, которым Моррис связал ей руки, волочится, подпрыгивая, за ней.
— Теперь ты, — выдыхает Ходжес.
Пит кивает головой.
— Сначала вы. — Он смотрит вверх на Джерома. — Вы тяните, я подтолкну.
— Хорошо, — говорит Джером. — Поднимите руки, Билл.
Спорить нет времени. Ходжес поднимает руки и чувствует, как их схватили. Он успевает подумать: «Как будто в наручниках оказался», после чего его начинают тянуть вверх. Сначала медленно — он гораздо тяжелее девочку, — но потом две руки крепко упираются ему в ягодицы и начинают толкать. Он поднимается в чистый, прозрачный воздух, горячее, но прохладнее, чем в подвале, и оказывается рядом с Тиной Сауберс. Джером снова ныряет головой в окно.
— Теперь ты, парень. Шевелись!
Пит поднимает руки, и Джером берет его за запястья. Подвал заполняется дымом, Пит начинает кашлять и почти рвет, когда перебирает по стенке ногами. Выскользнув наружу, он возвращается и заглядывает назад в подвал.
Чучело, полностью обуглившееся, сидит на корточках, погрузив огненные руки в горящие записные книжки. Лицо Морриса плавится. Он издает неистовый крик и начинает прижимать горящие остатки работы Ротстайна, что рассыпаются, к горящей груди.
— Не смотри на это, парень, — говорит Ходжес, положив руку на плечо Пита. — Не надо.
Но Пит хочет смотреть. Он должен смотреть.
Он думает: «Это я мог сейчас гореть».
Он думает: «Нет. Потому что я знаю разницу. Я знаю, что имеет значение».
Он думает: «Господи, если ты существуешь … сделай так, чтобы это было правдой».
55Пит позволяет Джерому донести Тину до бейсбольного поля, потом говорит:
— Отдай ее мне, пожалуйста.
Джером внимательно смотрит на него бледное, ошеломленное лицо, обожженное до волдырей ухо, обугленные дырки на рубашке.
— Ты уверен?
— Да.
Тина уже тянет к нему руки. После того как ее вытащили из горящего подвала, она молчала, но теперь, когда ее взял Пит, она обхватывает его шею, прижимается щекой к его плечу и начинает громко плакать.
По дорожке к ним бежит Холли.
— Слава Богу! — Восклицает она. — Все здесь. А где Беллами?
— Там, в подвале, — говорит Ходжес. — И если он еще не умер, то очень об этом жалеет. У тебя мобильник с собой? Вызови пожарных.
— Что с нашей мамой? — Спрашивает Пит.
— Думаю, у нее все будет хорошо, — говорит Холли, снимая с пояса телефон. — Ее на скорой повезли в больницу Кинер. Она была в сознании и разговаривала. Врачи сказали, жизненные показатели у нее неплохие.
— Слава Богу, — говорит Пит. Теперь и он начинает плакать. Слезы оставляют чистые дорожки на пятнах сажи у него на щеках. — Если бы она умерла, я бы убил себя. Потому что это я во всем виноват.
— Нет.
Пит смотрит на него. Тина тоже поворачивается к нему, не отпуская шеи брата.
— Ты нашел записные книжки и деньги, да?
— Да. Случайно. Они были закопаны в сундуке у ручья.
— Любой поступил бы так же, как ты, — говорит Джером. — Не так ли, Билл?
— Да, — говорит Билл. — Для семьи ты делаешь все, что можешь. Как ты пошел за Беллами, когда он забрал твою сестру.
— Лучше бы я никогда не находил этого сундука, — говорит Пит. Но он не говорит, и никогда не скажет, как ему жаль, что записные книжки погибли. Осознание этого печет как огонь. Он понимает, что чувствовал Моррис, и это тоже обжигает огнем. — Лучше бы он остался в земле.
— Если бы да кабы, — говорит Ходжес. — Пойдем. Надо приложить лед, пока не распухло слишком сильно.
— Где не распухло? — Спрашивает Холли. — Ты же вроде цел и невредим.
Ходжес обнимает ее одной рукой за плечи. Иногда Холли коченеет, когда он делает это, но не в этот раз, когда он еще и целует ее в щеку. Это вызывает неуверенную улыбку.
— Он улучил тебе туда, где мальчикам больно?
— Да. Теперь помолчи.
Они идут медленно, из-за Ходжеса и Пита. Сестра становится все тяжелее, но он не хочет опускать ее на землю. Он хочет донести ее на руках до самого дома.
ПИКНИК
В пятницу, перед уик-эндом, предшествующим Дню труда, «Джип Вранглер» — старый по возрасту, но любимец хозяина — въезжает на стоянку над Макгиннис-парком с его игровыми полями малой лиги и останавливается рядом с синим «Мерседесом», на котором тоже заметны признаки старения. Джером спускается травянистым склоном к столику для пикника, на котором уже разложены блюда. В одной руке у него покачивается бумажный пакет.
— Эй, Холлиберри!
Она поворачивается.
— Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не называл меня так? Сто? Тысячу? — Но произносит это она с улыбкой, и когда он обнимает ее, обнимает его в ответ. Джером судьбу не искушает, хорошенько один раз сжимает ее в объятиях, после чего спрашивает, что на обед.
— Куриный салат, салат из тунцом и салат из свежей капусты. Еще я принесла бутерброды с жареной говядиной. Для тебя, если ты захочешь. Я не ем красное мясо, оно разрушает мои суточные ритмы.
