Гладиатор оказался опытным конвоиром. Несмотря на пушку, не подходил к Босху ближе чем на пять-шесть футов. Когда Босх шел по коридору, гладиатор отрывисто командовал, куда идти дальше. Они миновали похожую на гостиную комнату и попали в другую. Босх узнал ее по застекленным французским дверям. Она выходила окнами на площадку, где проходил благотворительный вечер по сбору средств в избирательный фонд Шеперда. Босх понял, что находится в доме Миттеля в квартале Маунт-Олимпус.
– Выйдешь из этой двери. Он ждет тебя на улице.
– Интересно, чем ты меня приложил?
– Металлическим диском от колеса. Очень надеюсь, что от этого у тебя в черепе образовалась трещина. Впрочем, есть она у тебя или нет, теперь уже не имеет никакого значения.
– Думаю, что дырку в черепе ты мне все-таки сделал. Так что прими мои поздравления.
Босх остановился у одной из французских дверей, словно ожидая, что кто-то ее перед ним распахнет. Он видел сквозь стекло, что брезентового навеса над лужайкой уже нет. Миттель стоял у каменной балюстрады, повернувшись к дому спиной. Его силуэт четко вырисовывался на фоне неба, подсвеченного снизу огнями большого города.
– Чего стоишь? Открывай...
– Извини. Я подумал, что... Ладно, все это не важно...
– Вот именно. Все это уже не важно. Выходи давай. Мы не можем валандаться с тобой всю ночь.
Стоявший на лужайке Миттель повернулся. Босх увидел, что в одной руке он держит его бумажник с идентификационной карточкой, а в другой значок лейтенанта Паундса. Когда Босх вышел из двери и сделал несколько шагов по лужайке, боевик Миттеля остановил его, положив руку на плечо, после чего вновь отошел на безопасное расстояние в шесть футов.
– Стало быть, ваше настоящее имя Босх?
Босх посмотрел на Миттеля. Бывший прокурор, ставший большим человеком за кулисами большой политики, одарил его любезной светской улыбкой.
– Да, это мое настоящее имя.
– В таком случае здравствуйте, мистер Босх.
– Детектив Босх, с вашего разрешения...
– Совершенно верно – детектив. Я, представьте себе, как раз об этом размышлял. В частности, о том, что идентификационная карточка говорит одно, а значок – совсем другое. К примеру, на значке значится «лейтенант». Правда, любопытно? Уж не принадлежит ли он тому лейтенанту, о котором писали в газетах? Тому самому, которого нашли мертвым и без значка в багажнике его собственной машины? Мне почему-то кажется, что это его значок. Разве того лейтенанта звали не Харви Паундс? И не этим ли самым именем назвались вы, когда третьего дня разгуливали по этой вот лужайке? И знаете, я склоняюсь к мысли, что все так и было. Или я ошибаюсь? В таком случае, детектив Босх, поправьте меня.
– Это длинная история, Миттель, но я и в самом деле коп. Из ПУЛА. Так что, если вы хотите, чтобы вам на несколько лет скостили срок, уберите от моей спины этого громилу с пистолетом и вызовите «скорую помощь». У меня, вероятно, сильная контузия. А может, что и похуже.
Прежде чем заговорить снова, Миттель положил бумажник с идентификационной карточкой в один карман своего пиджака, а значок лейтенанта Паундса – в другой.
– Думаю, мы не станем никому звонить по вашему поводу. Дело зашло слишком далеко, чтобы я мог позволить себе подобный гуманный жест. Что же до гуманности, так сказать, в целом, то с вашей стороны было очень негуманно третьего дня расхаживать здесь, козыряя чужим именем, поскольку это стоило невинному человеку жизни.
– Я здесь ни при чем. Это вы убили невинного человека.
– Позвольте мне все-таки придерживаться версии, что это вы его убили. Причем в прямом смысле.
– Скажу как юрист юристу. Вам, Горди, следовало держаться подальше от политики, зато налегать на право. Не сомневаюсь, что с годами вы стали бы выдающимся юристом-общественником и вас бы сейчас по телевизору показывали...
Миттель ухмыльнулся:
– Подумаешь, по телевизору... И что с того? А как же быть со всем этим?
Миттель раскинул руки, словно желая заключить в объятия окружающий мир: величественный, похожий на космический корабль дом, открывавшийся со смотровой площадки чудесный вид, да и весь лежавший внизу огромный город. Босх, как бы повинуясь его широкому жесту, повернулся к дому, чтобы еще раз на него взглянуть. На самом же деле он пытался определить точное местоположение человека с пистолетом. Как он и ожидал, тот стоял непосредственно у него за спиной на расстоянии пяти футов, держа у бедра оружие. Все же этот тип находился слишком далеко, чтобы Босх мог отважиться на какое-либо решительное действие, особенно учитывая его нынешнее состояние. Он слегка шевельнул рукой и ощутил лежавший в рукаве у локтевого сгиба гладкий и тяжелый бильярдный шар. Это немного успокоило его и придало сил. Но он знал, что этот шар – единственное, чем он располагает.
– Право, закон... Это все для дураков, детектив Босх. Кстати, должен вас поправить. Я вовсе не считаю себя политиком. Скорее, устроителем дел и ликвидатором трудностей. Я способен разрешить любую проблему любого человека, который ко мне обратится. Так уж случилось, что моим коньком стали политические проблемы. Но теперь, как вы понимаете, я должен разрешить проблему, которая не имеет отношения ни к политике, ни к другим людям. Это моя собственная проблема.
Миттель удивленно приподнял брови, словно был сам не в силах в такое поверить.
– Вот почему я поручил Джонатану пригласить вас в гости. У меня, знаете ли, возникла мысль, что если мы будем следить за Арно Конклином, то загадочный человек, который под чужим именем проник в мой дом, обязательно объявится. И как видите, я не ошибся.
– Вы умный человек, Миттель.
Босх слегка повернул голову, чтобы держать в поле зрения Джонатана. Тот по-прежнему находился вне досягаемости. Надо было как-то подманить его поближе.
– Расслабься, Джонатан, – обратился Миттель к своему наемнику. – Волноваться нечего. Мистер Босх для нас не опасен. Он просто мелкое неудобство.
Босх пристально посмотрел на Миттеля:
– Как Марджери Лоув, верно? Она тоже не слишком вас обеспокоила. Потому что была никем и никто с ней особенно не считался.
– Любопытное имя вы сейчас упомянули. Так вот из-за чего вся эта суета? Да, детектив Босх?
От злости у Босха перехватило горло, и он лишился дара речи.
– Единственное, что я могу сказать по этому поводу, так это то, что воспользовался ее смертью в своих интересах. Если хотите, разглядел в ней некое благоприятное для себя обстоятельство.
– Я знаю об этом все, Миттель. Вы использовали ее, чтобы обеспечить себе контроль над Конклином. Но со временем даже он разглядел сквозь завесу лжи вашу истинную сущность. Теперь все кончено. Вне зависимости от того, что вы сделаете со мной, сюда скоро придут мои люди. Можете не сомневаться.
– Пытаетесь внушить мне, что дом окружен и меня вот-вот схватят? Не думаю, что такое возможно. К тому же этот значок... Короче, что-то подсказывает мне, что у вас самого рыльце в пушку. Подозреваю, что вы проводите так называемое несанкционированное расследование. То, что вы, прикрывшись чужим именем, пробрались в мой дом и использовали значок мертвого полицейского, еще больше меня в этом убеждает... Короче говоря, я сильно сомневаюсь, что кто-то из ваших коллег сюда явится. Разубедите меня, если сумеете!
Босх хотел ему возразить, но ничего существенного в голову не приходило, и он молчал.
– Боюсь, вы просто мелкий вымогатель, который случайно наткнулся на что-то важное и хочет получить гонорар за сделанное открытие. Что ж, вы получите свой гонорар, детектив Босх.
– Есть и другие люди, которые все о вас знают, Миттель, – проговорил Босх. – Вы что же, убьете их всех?
– Я рассматриваю ваши слова как предложение, которое стоит обдумать.
– А как насчет Конклина? Он знает всю эту историю. Если со мной что-нибудь случится, он, я уверен, прямиком отправится к копам.
– Копы уже рядом с Конклином, но я сомневаюсь, что он в состоянии что-либо им рассказать.
Босх поник головой. Он догадывался, что Конклин мертв, но не хотел в это верить. Бильярдный шар в рукаве сдвинулся с места, и он, скрывая это, сложил на груди руки.
– Да, да, вы не ослышались. Совершенно очевидно, что бывший окружной прокурор выбросился из окна сразу после вашего визита.
Миттель шагнул в сторону и жестом предложил Босху взглянуть на огни большого города за балюстрадой. Скопление освещенных зданий внизу указывало на местоположение парка Ла-Брю. Босх увидел всполохи голубых и красных огней у одного из домов. Это был Центр здоровья пенсионеров, где обитал Конклин.
– Должно быть, моральная травма оказалась невыносимой, – продолжал Миттель. – Он предпочел выброситься из окна, нежели склониться перед требованиями наглого и безжалостного вымогателя. Он всегда был принципиальным человеком и остался таким до последнего вздоха.
– Конклин был больной несчастный старик! – взревел Босх. – Зачем вы это сделали?
