– Все, я дал телефон, – отрезал мент. – Больше мне некогда этим заниматься. В трубке раздались короткие гудки.
Можно было подумать, что где-то неподалеку обосновалась труппа комедиантов: они перехватывают каждый телефонный звонок, стебутся над тобой как хотят, называют Вадей Полоцким, засылают ряженых чудовищ типа Полицай и его команда. Вадик чувствовал себя героем какого-то кошмарного боевика, два персонажа которого уже вышли из игры и валялись в прихожей лишним хламом.
Захватив куртку, он перешагнул через незваных гостей и оставил дом в надежде выяснить реальное состояние дел на местах.
Первым местом, в которое он собирался податься, была квартира Насти и ее предков. В последнее время Настя пользовалась ей во время размолвок как запасным аэродромом.
Вадим поймал такси и попросил гнать на Измайловский проспект:
– К большой церквушке, – добавил он.
– Троицкая церковь? – переспросил водитель.
Он пожал плечами:
– Ну, большая такая, реальная церковь, вся синяя… Она там еще стоит?
Водитель с сомнением взглянул на попутчика:
– Вчера стояла.
– Ха! – Вадим нервно вынул сигарету. – Вчера!… Я закурю?
– Пожалуйста, вот пепельница.
Он задымил и, почувствовав себя в безопасности, откинул голову на спинку кресла:
– Хорошо у тебя, тепло… – Он залез в брючный карман, достал коробку с патронами, затем – пушку из-за пояса и сложил все это на коленях. – Люблю кататься зимой. Эх, была у меня тачка. Красный форд – двадцать один косарь. Так, я – слышь? – и года не отъездил, разбил его, на хрен, потом продал за пять косарей.
Открыв барабан Кобры, он с облегчением выдохнул: там сидел-таки один целый патрон, то есть, если б Полицай заглянул в ванную, ему было бы чем крыть, словно это как-то влияло сейчас на самочувствие.
Вадим зарядил револьвер свежей порцией боеприпасов.
– Слышь? – Он хлопнул барабаном. – С тобой сегодня ничего необычного не происходило?
Он посмотрел на водителя. Парня было не узнать: лицо цвета слоновой кости, руки судорожно вцепились в баранку, голос дрожит:
– Ни-че-го…
– Прости. – Вадик убрал револьвер с глаз долой и протянул полтинник: – Мне надо было сразу заплатить. Ты, наверно, хрен знает, что подумал?
– Ни-че-го, – повторил тот, вытаращив глаза на дорогу.
– Э, расслабься! Мы едем к моей девушке, моей невесте! Че ты такой напряженный?! Она там живет, у синей церквушки, на Измайловском… Я хочу быть с тобой, – да?… Я-я хочу быть с тобой, – пропел Вадик: – Я та-ак хочу быть с тобой, и я буду с тобой! Фиг с тобой, – сказал он таксисту. – Если у тебя ничего необычного не произошло, ты ничего не поймешь, – че я тебе буду рассказывать? Пожалуй, я еще покурю, если ты не против.
– Пожалуйста, вот пепельница, – отрапортовал водитель, не сводя с дороги одуревшего взгляда.
Попрощавшись с таксистом у Троицкого собора, Вадим зашел в соседний двор. Парадная дверь была с кодом. На ней всегда стоял код. Вадим набрал нужные цифры – они совпали.
Он поднялся на третий этаж. Квартира тридцать семь. Нажал на кнопку – звонок раздался знакомый: динь-дон…
А дальше все пошло наперекосяк.
В квартире послышались шаги. Захлопал замок. Дверь приоткрылась на десять сантиметров, и Вадик увидел женщину в бигудях. Между ними висела дверная цепочка. Дама стояла босиком, в синем махровом халате, по виду ей можно было дать лет сорок.
– Здравствуйте, – сказал Вадим.
– Здравствуйте.
– Настя дома?
– Это не вы сегодня утром трезвонили?
– Я, я. А где… Где Настя?
– Нету здесь вашей Насти! Вы человеческий язык понимаете? Никогда не было, и нет!
– Не понимаю. Как ее может не быть, если она здесь восемнадцать лет жила?! Вы смеетесь надо мной?
– Что, она прямо здесь восемнадцать лет жила? – Усмехнулась дама. – Тогда где я, по-вашему, жила?
– А Маргарита Серафимовна, ее мама?
– В последний раз повторяю, молодой человек: тут нет тех, кого вы ищите.
– Измайловский, одиннадцать – тридцать семь?!
– До свиданья! – Женщина в бигудях решила, что пора закрываться.
Вадим был с ней не согласен. Он успел вставить ногу в дверной проем и продолжал:
– Минутку! Одну минутку!! Я хочу знать!
– Что вы себе позволяете?! – закричала хозяйка.
– Объясните, как так могло произойти: только вчера я…
– Саша!! – заорала баба в квартиру.
– … звонил по вашему телефону, разговаривал с Маргаритой Серафимовной…
– Что ты там возишься?!! Саша!! Тут какой-то бешеный! Сейчас он дверь сломает!!
– Минутку! Я не бешеный, я на этой неделе здесь был, в этой квартире живут Настя, Олег Михалыч и Маргарита…
Не успел он перечислить всех членов семьи, как из комнат вырулил этот «Саша», на редкость габаритный малый в семейных трусах, рванул входную дверь, почти сплющив ногу Вадима, снял цепочку и одной уверенной оплеухой заставил настырного визитера прокатиться вниз по лестнице. Вадик даже не заметил, как оказался между вторым и третьим этажами – события развивались очень динамично.
Он стоял на четвереньках и тихо ругался.
– Какие проблемы? – спросил Саша.
Женщина недоуменно развела руками.
– Сейчас я все объясню. – Вадик поднялся с колен. – Произошла неувязка…
– Он звонил? – спросил хозяин.
– Ага, – кивнула хозяйка. – Бешеный!
– Нет-нет, вы просто не хотите выслушать. Дело в том, что в вашей квартире еще вчера жили другие люди. Вы недавно переехали?
– Я двадцать лет здесь живу, – сказала женщина.
– Поди, под кайфом, – определил мужик, кивнув на Вадика.
– Послушайте! – Вадим медленно стал подниматься по ступеням. – Я не со зла. – Он извлек револьвер. – Я только хочу посмотреть. Вы должны меня понять.
Дама вскрикнула. Caшa при виде оружия одеревенел.
– Все нормально, – заверил Вадик. – Все по плану. Я только смотрю, и ухожу, ясно? Я быстро. Это ж просто: я смотрю и ухожу, – да? Я ничего не возьму, обещаю.
Хозяева отступили в квартиру, давая ему пройти.
– Чувствуете, как стало просто? – Вадик переступил через порог и жестом попросил перепуганную пару присесть на пол: – Все ясно, все понятно… – Он огляделся: – О, ля-ля! Что здесь произошло? Мать честная… Где я?
Вадим оказался в незнакомой прихожей, отсюда прекрасно просматривалась комната с совершенно новой обстановкой и коридор. Дальше можно было не идти: ни Настей, ни ее родителями тут не пахло в помине. Там, где находилось большое зеркало, теперь стоял огромный ящик для одежды, обои, потолки, паркет, – здесь все стало другим…
Гость открыл рот и изумленно уставился на мужчину и женщину:
– А где… это? Ладно. Мне, кажется, пора. Что-то я совсем… Хрен знает что…
Покачиваясь от очередного шока, он вышел из заколдованной квартиры, спустился на улицу и обошел дом.
Дом как дом. Номер одиннадцать по Измайловскому проспекту. Без изменений: серо-желтая сталинская трехэтажка рядом с пустующим сине-купольным храмом. И тем не менее, это была другая планета.
Планета, на которой Вадику Романову нечего было терять.
За каких-то два-три часа он открыл для себя новый мир, где не доставало, пожалуй, самой драгоценной составляющей: самого Вадика Романова.
На месте отцовского офиса на улице Восстания он обнаружил огромную коммунальную квартиру, словно на улице Восстания шел восемьдесят пятый год: длиннющий коридор, пятнадцать комнат, вопли младенцев, ворчание стариков и тени, тени в коммунальном полумраке, они слонялись из угла в угол и не обращали на Вадика ни малейшего внимания. Ему разрешили пройтись по коридору, не угрожали, не показывали на дверь, не спускали с лестницы, – брать там было нечего.
Его дело – пять торговых ларьков – так же кануло в небытие. Вместо киоска на проспекте Просвещения, где еще вчера продавец Виталик торговал спиртными напитками, стоял ларь с вывеской "Торты. Свежая выпечка". От старой торговой точки сохранился один каркас. Закутанная в ватник продавщица напоминала снеговика с носом-морковкой. Потеснив очередь, Вадим поманил ее пальцем к окошку:
– Здорово, мать.
– Здравствуйте.
– Холодно, да? – справился он.
– Колотун! – согласилась продавщица.
– А почему так холодно, а? – Электрика нет? В запой ушел, да? Четвертый день холодно?
– Четвертый день, – подтвердила та. – Пьет, сволочь. Вы, случаем, не электрик?
– Нет. Я хозяин этого ларька.
Тетка раскатисто захохотала. А в очереди, состоявшей из пяти человек, обозначило легкий ропот: какого, мол, хрена вне очереди? Да еще лясы точит! Игнорируя публику, Вадим не отставал от продавщицы:
– Слышь, вы! Не фиг пениться, объясните лучше, куда делся Виталик?
– Че за Виталик? – не понимала та.
