– Я ждал тебя, – сказал он. – Чертовски мерзкое дело, просто невероятное. – Он улыбнулся, чтобы ослабить напряжение, которого Райдер, впрочем, как будто вовсе и не чувствовал. – Ты пришел, чтобы взять дело в свои руки и показать неумехам, как работают профессионалы?
– Нет, хочу просто посмотреть. Делом этим я не занимаюсь и уверен, что наш жирнюга получит огромное удовольствие, удерживая меня подальше от него.
«Жирнюга» относилось к начальнику полиции, которого Райдер ни в грош не ставил.
– Этот заплывший жиром садист с радостью пойдет на такое. – Сержант Паркер проигнорировал легкое недовольство доктора Яблонского, который не имел счастья быть знакомым с начальником полиции. – Может, стоит нам с тобой как-нибудь собраться и свернуть ему шею?
– Ну да, учитывая, что у него размер воротничка пятьдесят сантиметров. – Райдер взглянул на простреленную дверь. – Маккаферти, охранник у ворот, заявил, что стрельбы не было. Это что, термиты?
– Нет, глушитель.
– А зачем вообще было стрелять?
– Спроси у Сьюзен. – Паркер был давнишним другом семьи Райдеров. – Налетчики собрали весь персонал и закрыли вон в той комнате, через коридор. А Сьюзен как раз выглянула из двери, увидела, что происходит, и заперлась на ключ.
– И тогда они взломали дверь. Наверное, боялись, что Сьюзен бросится к ближайшему телефону.
– Ты ведь составлял рапорт о здешней системе охраны.
– Что верно, то верно. Я все помню. Только доктору Яблонскому и мистеру Фергюсону было позволено иметь прямую телефонную связь. Все остальные звонки проходят через коммутатор. Значит, их в первую очередь беспокоила сама Сьюзен. Видимо, решили, что она выберется через окно.
– Вряд ли. Судя по тому, что я слышал, хотя еще не успел опросить всех, эти парни ориентировались здесь, как у себя дома. Им прекрасно было известно, что снаружи нет никакой пожарной лестницы, что в каждой комнате установлен кондиционер и что не так-то просто выпрыгнуть через намертво вделанное стекло.
– Зачем же тогда стрелять?
– Возможно, они просто спешили. Или терпения не хватило. По крайней мере, они сделали предупреждение. Один из похитителей сказал: «Отойдите в сторону, миссис Райдер, я буду стрелять, чтобы открыть дверь».
– Ну что ж, отсюда вроде бы вытекают две вещи. Во-первых, они не бессмысленные убийцы. Но я сказал «вроде бы», потому что мертвыми заложниками торговаться не будешь и сопротивляющихся физиков к выполнению нужной задачи не склонишь. Во-вторых, они знали в лицо каждого работающего здесь.
– Это точно.
– Похоже, их очень хорошо проинформировали. – Джефф пытался говорить спокойно, подражая невозмутимости своего отца, но его выдавала быстро пульсирующая жилка на шее.
Райдер указал на поверхность стола, усеянную клочками бумаги:
– В твоем возрасте пора бы уже завязывать с детскими головоломками.
– Ты же знаешь, я дотошный, усердный, добросовестный следователь, который ничего не оставит без внимания.
– Судя по всему, ты уже изучил эти бумажки вдоль и поперек. Есть какие-нибудь идеи?
– Нет. А у тебя?
– Тоже нет. По-видимому, это содержимое корзины Сьюзен?
– Да. – Паркер с раздражением посмотрел на бумажное крошево. – Я знаю, что секретари и машинистки, выбрасывая использованные листы бумаги в корзину, часто рвут их на половинки. Но не на такие же клочки!
– Ты прекрасно знаешь Сьюзен. Она никогда не рвет на половинки, четвертинки или восьмушки. – Райдер дотронулся до лежащих на столе бумажек – остатков писем, копирки и стенографических записей. – На шестнадцать частей – это да, но не на половинки. – Он отвернулся от стола. – И ты не нашел никаких других зацепок?
– Ни в столе, ни на столе. Она взяла с собой сумочку и зонтик.
– Откуда тебе известно, что у нее был зонтик?
– Выяснилось в результате расспросов, – терпеливо пояснил Паркер. – Ничего не осталось, кроме вот этого. – Он взял фотографию Райдера в рамке, поставил ее обратно на стол и рассеянно заметил: – Некоторые люди сохраняют спокойствие и деловитость при любых обстоятельствах. Боюсь, это как раз такой случай.
Доктор Яблонский прошел вместе с ними к потрепанному «пежо».
– Если я могу чем-нибудь помочь, сержант...
– Вы можете сделать две вещи. Во-первых, попробуйте раздобыть личное дело Карлтона, но так, чтобы не узнал Фергюсон. Меня интересуют детали его карьеры, рекомендации, ну и тому подобное.
– Господи, это же второй по значимости человек в системе охраны!
– Я знаю.
– Есть какие-нибудь основания подозревать его?
– Абсолютно никаких. Просто меня интересует, почему его взяли в заложники. По идее старший охранник должен быть человеком несговорчивым и находчивым. Лично я не стал бы связываться с таким. Надеюсь, что его досье даст ответ на этот вопрос. Во-вторых, я все еще чувствую себя пилигримом, потерявшимся в атомной пустыне. Если мне понадобится дополнительная информация, можно с вами связаться?
– Вы знаете, где находится мой кабинет.
– Возможно, мне придется попросить вас приехать ко мне. Мое начальство может запретить мне присутствовать здесь.
– Полицейскому?
– Нет, не полицейскому, а бывшему полицейскому.
Яблонский в задумчивости посмотрел на него.
– Вы думаете, вас уволят? Господи, да обычно они всего лишь угрожают, что так сделают.
– Не забывайте, этот мир несправедлив.
По дороге в управление Джефф спросил:
– Ответь мне только на три вопроса. Почему именно Карлтон?
– Как я уже сказал, неудачный выбор заложника. Кроме того, если эти негодяи знали в лицо твою мать, не исключено, что они знают всех работающих на станции. Непонятно, почему они проявили особый интерес к нашей семье. Лучшим источником сведений о персонале являются личные дела, к которым имеют доступ только Фергюсон и Карлтон. Ну и, конечно, доктор Яблонский.
– Зачем они прихватили Карлтона с собой?
– Вот уж не знаю. Может, чтобы все выглядело тип-топ? И потом, еще не известно, похищен ли он. Ты ведь слышал, как Фергюсон говорил о правительстве, которое мало платит за неквалифицированную работу. Возможно, Карлтона поманили зелененькими.
– Сержант Райдер, у вас ужасно подозрительное воображение. И более того, вы не лучше самого обыкновенного вора.
Райдер спокойно вытащил сигарету, никак не реагируя на эти слова.
– Хоть ты и заявил Яблонскому, что никогда не утаивал вещественных доказательств, но я сам видел, как ты спрятал в руке несколько клочков бумаги, с которыми пытался разобраться сержант Паркер.
– Подозрительность, похоже, наша семейная черта, – кротко заметил Райдер. – Я не утаивал вещественных доказательств, а просто взял их с собой. Если их вообще можно считать доказательствами.
– Зачем же тогда ты их взял?
– А ты видел, что именно я взял?
– Да я не очень понял, что это. Какие-то закорючки, каракули.
– Стенографические записи, балда. Ты обратил внимание на покрой пиджака Яблонского?
– Это первое, на что обращает внимание любой полицейский. Ему надо бы заказать более свободный пиджак, чтобы скрыть выпирающий пистолет.
– Не пистолет, а кассетный магнитофон, на который Яблонский записывает все свои заметки и мысли, все, что придет ему в голову, когда он находится на станции.
– И что? – Джефф на мгновение задумался, а затем его лицо омрачилось досадой. – Наверное, мне лучше оставаться со своим верным двухколесным другом и выписывать квитанции нарушителям дорожного движения. По крайней мере, там не видно, что я не обладаю выдающимся интеллектом. Значит, в стенографических записях нет никакой необходимости?
– В том-то и дело.
– Тогда зачем их рвать на маленькие кусочки?
– Да-а, поневоле перестанешь верить специалистам, которые утверждают, что интеллект – качество наследуемое. – Райдер с удовлетворением затянулся сигаретой. – Думаешь, я бы женился на женщине неизобретательной, на паникерше?
– Из тех, которые при виде паука выбегают из комнаты? Ты хочешь сказать, что это какое-то послание?
– Надо думать. Знаешь кого-нибудь, разбирающегося в стенографии?
– Конечно. Мардж.
– Кто такая Мардж?
– Черт побери, папа. Это ж твоя крестница. Жена Теда.
– А-а. Ты имеешь в виду Марджори, жену своего напарника, который обожает гоняться по шоссе сломя голову? Когда вернемся домой, пригласи их к нам в гости.
– Что ты имел в виду, говоря Яблонскому, что ожидаешь своего увольнения?
– Это не мои слова, а его. Скажем так: у меня просто предчувствие, что увольнение не за горами. Мне кажется, что буквально через несколько минут мы с начальником полиции Донахью сильно разойдемся во мнениях.
Все в полиции, даже новички, хорошо знали о неприязни шефа полиции к Райдеру, которая по силе уступала только презрительному отношению сержанта к своему начальнику.
Джефф сказал:
